Деньги, рынок, капитал. Краткая история экономики - Лэй Эндрю
Экономисты спорят о многих вопросах, но опрос более 40 ведущих экономистов (включая нескольких лауреатов Нобелевской премии) не обнаружил ни одного, который не согласился бы с утверждением, что инвесторы получают больше выгоды от инвестирования в индексные фонды22. Как ни поразительно, в поддержку индексных фондов высказался даже Уоррен Баффет, который, являясь активным инвестором, тем не менее считает, что большинству людей лучше вкладывать деньги в недорогие индексные фонды. «Если когда-нибудь решат воздвигнуть статую в честь человека, который больше всего сделал для американских инвесторов, – писал Баффет своим акционерам в 2017 году, – то это, безусловно, должен быть Джек Богл».
Во всем мире в 2010-х годах можно было наблюдать, как беспрецедентные объемы денег ищут инвестиционные возможности. От канадских пенсионных фондов до китайских семей с крупными сбережениями, глобальный избыток накоплений начал снижать процентные ставки. Ларри Саммерс из Гарварда предупредил, что мир, возможно, вступает в период «вековой стагнации», сопровождающейся снижением производительности и экономического роста. Тайлер Коуэн из Университета Джорджа Мейсона отметил, что по сравнению с революционными прорывами ХХ века в области массового образования, массовой миграции, электрификации и транспорта экономические выгоды от компьютеризации и смартфонов оказались относительно скромными23. Интернет-инновации, такие как Википедия, YouTube и Google, порадовали любознательных интеллектуалов, но не оказали заметного влияния на производительность. Впрочем, существует и более оптимистичная точка зрения: возможно, влияние вычислительных мощностей на производительность проявится через несколько десятков лет после появления инновации – как это было ранее с угольной энергетикой и электричеством.
Низкие процентные ставки усложнили ведение денежно-кредитной политики. Анализируя исторические данные за 5000 лет, экономист Банка Англии Энди Холдейн пришел к выводу, что процентные ставки никогда еще не были такими низкими24. Он сравнил попытки центральных банков поднять процентные ставки с детской историей о мальчике, у которого застрял на дереве воздушный змей и который бросал вверх один предмет за другим, пытаясь сбить его с ветки. Покупка активов, схемы ликвидности и стратегия обнародования дальнейшей политики, отметил Холдейн, оказались одинаково неэффективными для повышения процентных ставок. К концу 2010-х руководители центральных банков многих стран столкнулись с проблемой дефляции.
Общей проблемой для руководителей центральных банков в этот период стала «нулевая нижняя граница», то есть невозможность взимать с кого-либо отрицательную процентную ставку. Если я могу без лишних затрат хранить у себя наличные деньги, зачем мне одалживать их вам, чтобы вы затем вернули мне меньше денег, чем у меня было изначально? Поэтому центральные банки обратились к политике «денежных вливаний» и начали скупать финансовые активы в попытке поддержать экономику. К концу 2010-х годов четыре крупнейших центральных банка – Федеральная резервная система США, Банк Англии, Банк Японии и Европейский центральный банк – в совокупности владели финансовыми активами на сумму более $20 трлн, примерно равную годовому объему производительности экономики США25.
Часть экономических убытков в этот период была понесена по собственной неосторожности. После более чем полувековой поддержки глобальных усилий по снижению торговых барьеров в 2018 году США резко изменили курс и ввели пошлины на сталь, алюминий и множество импортных товаров из Китая. Объявляя о новых пошлинах, президент Дональд Трамп заявил, что это способ наказать иностранцев, но в действительности издержки этой политики легли в основном на плечи американцев. Для американских домохозяйств тарифы Трампа означали одно из самых значительных повышений налогов за последние десятилетия26. Поскольку в строительстве, автомобилестроении и других отраслях, использующих сталь, занято гораздо больше американских рабочих, чем непосредственно в сталелитейной промышленности, по оценкам, на каждое новое созданное рабочее место было потеряно 16 уже существующих рабочих мест27. Более того, торговые партнеры ввели ответные пошлины, что на 10 % сократило объемы экспорта продукции США28. Конечным результатом всего этого стало падение мирового дохода. Торговые войны, как и войны с помощью оружия, обычно оставляют больше проигравших, чем победителей.
На референдуме 2016 года 52 % британцев проголосовали за выход из Европейского союза. Решение вступило в силу в 2020-м. Брексит заставил многие британские фирмы перенести офисы в континентальную Европу и создал значительную неопределенность для импортеров и экспортеров. Брексит также стал помехой свободному перемещению людей, услуг, товаров и капитала между Великобританией и континентальной Европой. Британское Управление бюджетной ответственности оценивает долгосрочные издержки брексита в 4 % доходов Великобритании29. Экономисты практически единогласно выступали против брексита, но они не смогли ничего противопоставить агитации, опирающейся на оппозиционные настроения, негативное отношение к мигрантам и недоверие к международным институтам.
В XXI веке экономисты обратили наше внимание на широкий круг тем, начиная с коррупции и заканчивая изменением климата, которые предыдущие поколения могли посчитать выходящими за рамки экономической науки. Экономисты признали недостатки чисто рациональной модели и обратились к поведенческой экономике, чтобы объяснить, почему люди так часто откладывают слишком мало и едят слишком много. Тарифы Трампа и брексит, так же, как в свое время дебаты о Хлебных законах и закон о пошлинах Смута – Хоули, напоминают нам: хотя открытость может быть хороша для экономики, победу на выборах часто одерживает изоляционизм.
Пандемия, и что было дальше
В начале 2020 года появление вируса COVID вызвало в мировой экономике худший кризис со времен Великой депрессии 1930-х годов. После того как страны ввели карантин, уровень глобальных доходов во II квартале 2020 года снизился на 5 %1. Инвестиции в бизнес рухнули, туризм и миграция практически прекратились, а расходы на услуги резко упали. Все развитые экономики вступили в рецессию. Во всем мире было потеряно около 400 миллионов рабочих мест2. Правительства выделили более $10 трлн для поддержки домохозяйств, а также пострадавших работников и компаний. В 2019 году глобальный государственный долг равнялся сумме общемирового дохода за 10 месяцев. В 2020 году глобальный государственный долг вырос до размеров годового общемирового дохода3.
Переломное значение во время пандемии имели два изобретения. Тесты на COVID помогли решить, как это называют экономисты, «информационную проблему», дав людям возможность самоизолироваться на ранней стадии заболевания, чтобы не заразить других. Вакцины против COVID принесли существенную пользу тем, кто прививался, и в 10 раз снизили риск смерти для не привитых людей4. Вакцины во многом сыграли роль позитивных экстерналий, снизив скорость распространения болезни. В силу этих позитивных экстерналий правительства во всем мире распространяли вакцины бесплатно, вместо того чтобы просить людей платить за них.
Для органов, занимающихся монетарной политикой, неожиданным последствием COVID стала инфляция после отмены связанных с вирусом ограничений. Домохозяйства высвободили поток сдерживаемых расходов, а война в Украине привела к резкому росту цен на энергоносители. Центральные банки внезапно столкнулись с инфляцией на уровне 1970-х годов. Поскольку сдерживание инфляции требовало повышения, а не понижения процентных ставок, в неординарной денежно-кредитной политике не было необходимости. Однако высокие ставки вызвали смятение у держателей ипотечных кредитов и владельцев бизнеса, привыкших к дешевым деньгам. Многие задавались вопросом, почему центральные банки не начали действовать раньше и почему их прогнозы, предсказывавшие низкую инфляцию и низкие процентные ставки, оказались ошибочными.
