Нейл Ландау - Дорожная карта шоураннера
Н.Л.: Похоже, на эфирном телевидении снова набирают популярность драмы со сквозным сюжетом – наверное, под влиянием кабельных сериалов, таких как «Во все тяжкие» и «Безумцы». Вы когда-нибудь думали о том, чтобы ввести в «Риццоли и Айлс» сквозной сюжет вместо самодостаточных детективных историй, которые начинаются и заканчиваются в пределах одной серии?
Дж. Т.: Я бы с удовольствием ввела сквозной сюжет. Сценаристы и писатели вообще любят серийное повествование. Но такие сериалы сложнее продать, а людям сложнее их «распробовать». Это все равно что опоздать на начало спектакля или кино: если ты считаешь, что пропустил слишком много, то не пойдешь вообще. Кроме того, сериалы без сквозных сюжетов лучше продаются за рубежом, потому что серии можно показывать не по порядку или даже объединять сезоны. За меня приняли чисто деловое решение, это всегда была «процедурная драма с закрытыми сюжетами». В общем-то, это не мои деньги. С творческой точки зрения это, конечно, «мой сериал», но на самом деле не «мой». Я работаю на людей: телестудию Warner Horizon и канал TNT. Сейчас у нас забавный период: мне необходимо думать о коммерческих требованиях и о том, как продать следующие сезоны, иначе мне вообще не придется работать над сериалом.
Пока количество сериалов, снятых для кабельного телевидения, а потом проданных в синдикацию в своей стране, равно нулю. Так что мы можем снять даже сто серий, а потом их не удастся продать. А вот «Риццоли и Айлс», я надеюсь, люди, которые платят за сериал (по сути, мои клиенты), в конце концов сумеют продать в синдикацию. Харт Хэнсон (создатель «Костей») научил меня, как ориентироваться, как повернуть машину в нужную сторону и при этом наполнить персонажей юмором и жизнью. Искусство и коммерция не всегда уживаются, а вам надо, чтобы они ехали в одной «машине».
Так что приходится как-то их заставлять. Если ваши «покупатели» не вложат деньги в сериал, его не получится снять. Люди любят этих персонажей, так что я не могу не продолжать их истории и не делать их хоть в какой-то мере горизонтальными. В какой степени будут выражены эти горизонтальные элементы, зависит от коллегиального решения, это будет некое перетягивание каната. Я надеюсь, что когда-нибудь сумею написать сценарий сериала, в котором не будет пяти перерывов на рекламу. Это довольно неприятно и для меня как для рассказчика, и для вас как зрителя. Это создает трудности, потому что моя цель – поддержать естественное течение повествования. Реклама нарушает это течение. Но я уже привыкла писать с перерывами между актами.
Н.Л.: У вас тизер и пять актов или же тизер, четыре акта и тэг?
Дж. Т.: «Холодное начало» и пять актов. Руководителям нашего канала нравятся очень длинные первые акты. Так что «холодное начало» может длиться минут семь – десять. Заставку с названием тоже можно двигать, так что я каждый раз решаю, где именно ей самое место. TNT – очень приятное место работы, и я говорю это не только потому, что кто-то с канала может увидеть это интервью. Руководство предоставило мне достаточно свободы в работе над сериалом, наложив лишь несколько общих ограничений, мне позволили сделать сериал таким, какой он есть.
Н.Л.: Есть ли какие-то правила для структурирования сериала? Например, «акт должен заканчиваться сценой из сюжета А»?
Дж. Т.: Есть, но не такие. Если бы я заставила себя действительно построить четкий график и проанализировать его, то, скорее всего, нашла бы определенные структурные элементы, которые кажутся «подходящими» для нашего сериала, и другие, которые не подходят, но я не выдаю сценаристам методичку с «набором правил». Впрочем, некоторые довольно строгие «правила» все равно появились. Думаю, мои сценаристы сказали бы, что их довольно трудно понять, потому что многие из них я держу в голове. Мне нужна свобода, чтобы «танцевать» на страницах, но мой мозг находит способ все это организовать.
Когда я все же проанализировала структуру, чтобы научиться лучше излагать своим сценаристам, что от них требуется, я обнаружила, что в каждой серии в среднем тридцать две сцены. Это формула? Может быть. Еще я нашла, что перерывы между актами обычно делятся пятьдесят на пятьдесят: половина связана с персонажами, половина – с сюжетом. Я такого не планировала, но мне кажется, что дело в моей подготовке (работе над другими сериалами), моей природной склонности и подсознательных «весах», которые устанавливают баланс между детективными и личными историями.
Сейчас, когда зрители увлечены этими персонажами, я уже не боюсь, что они перестанут смотреть. Просто здорово, что люди действительно по-настоящему неравнодушны к этим персонажам. Конечно же, они хотят, чтобы наши героини раскрыли преступления, и наша работа – сделать эти преступления хитрыми и сложными, но, поскольку зрители знакомы с законами жанра, они знают, что преступление к концу серии так или иначе будет раскрыто. Настоящие сюрпризы их ждут именно в личных историях. И не только их, но и меня как сценариста.
Н.Л.: Вы долго работали журналистом. Чем работа шоураннера похожа на работу журналиста или редактора новостей и чем отличается от нее?
Дж. Т.: Несомненно, есть определенное сходство. Я работала в печатной прессе – газетах и журналах. Работала и в еженедельных теленовостях, и в ежедневных. Работала в длинных повествовательных программах сценаристом, сценаристом-продюсером, продюсером-сценаристом (по сути), а теперь – шоураннером.
Может быть, лучше всего объяснить это так: любой, кто добирается до серьезной ответственной должности, делает это благодаря уникальному набору навыков и опыта. В журналистике я занималась буквально всем: продумывала репортаж, собирала данные, готовила и проводила интервью, заставала людей врасплох и брала неожиданные интервью, делала памятные записки, фотографии и видео, находила другие источники, разбиралась в аппаратуре и других технических аспектах, нанимала людей и управляла ими и так далее. Но все равно нужно постоянно думать об истории. Это первое, что появляется в голове. А попутно необходимо постоянно перетряхивать темы, факты и эмоции и спрашивать себя: «Это лучшее, что я могу сделать?» У меня было очень мало места/времени, но я должна была столько всего рассказать! Когда я пишу сценарий, ощущения не слишком отличаются от работы новостного журналиста. Все должно быть важно.
Я всегда очень тщательно собирала материал. Будучи репортером, я собирала целую кучу материалов, так что к тому времени, когда я снимала, писала и монтировала репортаж, это был уже хорошо отформатированный, связный, законченный продукт, который, как я надеялась, будет привлекать, информировать и, если необходимо, развлекать зрителей. Я всегда сравнивала репортажи с айсбергами: вы видите только вершину, но знаете, что очень многое осталось под водой. Кроме того, нынешняя работа кажется очень похожей на то, что я делала раньше, потому что шоураннер должен одновременно сидеть на нескольких стульях.
Нести ответственность за производство сериала от подготовки к съемкам до пост-продакшна – это, по сути, более масштабная версия моей работы тележурналиста. Журналистская работа оказалась отличной подготовкой, хотя я никогда не планировала бросать журналистику, чтобы стать шоураннером. Я ценю прежний опыт и постоянно им пользуюсь – и при планировании, и при производстве, и во время многочисленных этапов пост-продакшна. Это, естественно, не единственный способ стать шоураннером, но для меня он сработал. И ни один из этих ценных навыков не был бы важен, если бы я не умела писать: студии и телесети дадут тебе «рулить», только если ты покажешь им, что умеешь превращать чистые листы в увлекательные рабочие сценарии, а те, в свою очередь, превращаются в сериалы, которые нравятся людям.
Я всегда умела писать. Журналистская работа научила меня писать быстро. Кроме того, я поняла, что сбор материала имеет просто магическую ценность. В мире повествований, где ценится прежде всего способность «что-нибудь выдумать», очень важно напоминать себе, что сценаристы должны сами знать, о чем пишут. Когда я пишу «Риццоли и Айлс», я думаю не об Энджи и Саше на телевидении. Я думаю о Джейн и Мауре на месте убийства. Я сама пойду на склад рыбы, чтобы послушать звуки или ощутить запахи. Когда Джейн и Маура сидят в грязевой ванне, я сама все это проделываю. Какие от этого ощущения? О чем ты думаешь, когда так делаешь? Правдоподобие – это не цель, а фундамент, и, поскольку мы имеем дело с расследованием преступлений, я очень придирчиво слежу, чтобы все вышло как следует. Актеры и съемочная группа по-настоящему это ценят. Они тоже тщательно готовятся.
В процессе написания пилотной серии я пообщалась с друзьями по Колумбийскому университету и вышла на репортера из Boston Globe. Я сказала: «Найди мне детектива из отдела убийств, который согласится со мной поговорить». Он познакомил меня с ним, и за четыре года этот полицейский превратился из технического консультанта в штатного сценариста.
