Натали Голдберг - Человек, который съел машину: Книга о том, как стать писателем
А что вы можете сказать о таланте?
Я думаю, что талант – это как водоносный горизонт под землей: вы прикладываете усилия, добираетесь до него – и в конечном итоге он начинает течь через вас. У меня было много учеников, которые сами, от природы, могли прекрасно писать. Это было просто потрясающе: стоило им взять в руки ручку – и остальные просто сидели раскрыв рты! Но из-за того, что для них это так легко, они порой не могут поверить, что создают что-то действительно стоящее. Иногда для них это просто недостаточно много значит. Но бывают такие, кто сидит в углу и все время мучается над текстами. Они кажутся слегка странными, пресными; проходит три года – а они все ходят и ходят на занятия. Но спустя какое-то время маленький уголек такого писателя начинает разгораться. И это чудесно.
Я никогда не считала себя талантливой. Никто никогда не говорил мне, что у меня есть талант. Все хироманты и астрологи говорили мне, что я должна быть бухгалтером. Поэтому это мои усилия, мое упорство провели новые линии на моей руке. Я, наверное, всегда верила в человеческие усилия. Это не просто тяжкий физический труд, усилия, которые вы прикладываете к точильному камню. Это работа, которая вас пробуждает. В каждом из нас есть эта способность. И талант тут ни при чем. Просто вы должны быть внимательным и вдумчивым писателем. Должны знать имена деревьев и цветов, смотреть на солнце и замечать, как оно блестит на хромированных деталях машины. А это достигается практикой. Быть талантливым приятно. Если у вас это есть – радуйтесь, но этого недостаточно, чтобы продвинуться далеко. Работа поможет вам пойти гораздо дальше.
Как дзен-буддизм влияет на ваше творчество?
Мое творчество всегда было связано с моими дзенскими практиками, с размышлениями и медитациями. Искусство ради искусства никогда меня не интересовало, потому что я видела много несчастных художников, чье эго слишком затвердело. В этом случае искусство оказывается неразрывно связано со страданием. Но если вы сознаете, что за вами ничто, пустота, вам не так просто превратиться в камень. Для меня творчество всегда связано с этой пустотой. Вы можете создать слово, потому что здесь раньше не было слова. Перед вами – чистый лист. Если заполнить все, вам некуда будет наступить. Поэтому искусство, творчество без медитации мне не интересно. Дзен всегда поддерживает меня.
Ваше творчество приносит какую-то пользу другим людям?
Я не слишком много думаю о самовыражении. Я определенно пишу ради других людей. Но это все сложно, потому что я не хочу им потакать. Я просто хочу говорить правду, но теперь я говорю ее не только ради себя. Когда я была поэтом, я писала много историй. Да, там действительно было немало самовыражения, потому что я хотела почувствовать, что могу сказать все что угодно. Я нередко использовала неприличные слова в своих стихах, как будто показывая читателю язык: «Видите? Я могу делать что хочу!» Теперь мне гораздо интереснее настоящее общение, то, как я с помощью речи, черных букв на белой странице, могу установить связь с людьми всей страны, передать им часть ясности, если она у меня есть. Поэтому теперь самовыражение меня не слишком интересует, хотя для начинающего автора это хорошо, потому что это учит самоутверждению. Сейчас, когда я полностью отдаюсь творчеству, я нахожусь в пути, и ничто меня не тормозит. Текст сам создает текст. Я не самовыражаюсь, я отпускаю Натали Голдберг на волю. Я выхожу за пределы себя. Мне кажется, если бы я занималась просто самовыражением, я бы сидела и писала: «Я так счастлива сегодня, я влюбилась, я так люблю моего партнера, он такой классный», – и всем, кто читал это, было бы скучно. Чтобы научиться общаться за пределами себя, мы должны пойти дальше непосредственного самовыражения, научиться уважать детали и прикасаться к истинной сути вещей.
В чем отличие писательской практики от медитации?
Когда я сажусь медитировать, моя цель – освободиться от мыслей и заполнить разум только собственным дыханием в настоящий момент времени. Разумеется, это не так просто. Если вы долго сидите, медитируя, вы замечаете, что мысли очень прилипчивы и все время стараются вернуться. Когда вы пишете, вы хватаете мысль и записываете ее, после чего можете переходить к следующей и таким образом продолжать двигаться. Ваш разум должен сосредоточиться на кончике вашего пера. Мысли становятся быстрым потоком, в котором вы находитесь, сохраняя неподвижность. Поэтому они уже не так прилипчивы. В каком-то смысле писательская практика – это более удобный способ достижения умиротворения. Я пробегаю по собственным мыслям и отпускаю их; если же я медитирую, мне некуда от них деваться, и на их «переваривание» уходит больше времени. Они просто болтаются вокруг и вертятся на языке моего разума. Так что это различные процессы, но можно сказать, что они параллельны. Писательство – это моя самая глубокая дзенская практика.
Главное, чему я научилась через медитацию и свое писательское творчество, – это то, что мысли не реальны, не прочны. Что мы придаем им слишком много значения. Отпуская их, вы обретаете поразительную свободу. Но это проще сказать, чем сделать, потому что мысли связаны с эмоциями, за ними тянутся истории, прошлое, воспоминания – и через три минуты у вас наступает психоз. Поэтому полезно ловить их на самой примитивной, начальной стадии. Вот пример: допустим, я поссорилась с любимым человеком и искренне верю в свою правоту. Но потом приходит милосердие, и тихий голос внутри меня говорит: «Нат, это всего лишь твое мнение, оно на самом деле ничего не значит, избавься от этого». И – ого! – это создает пространство.
Все, что находится перед вами, – это ваша жизнь, поэтому вы должны относиться к этому бережно. Я не сижу в зендо, пытаясь придумать, о чем написать, чтобы потом помчаться к тетрадке и зафиксировать свои мысли. Каждое место – это отдельный опыт. Исполнение музыки несколько не соответствует моменту сидения в зендо, зато совершенно соответствует моменту, когда вы дуете в свой кларнет. Когда вы пишете картину, живопись соответствует моменту. Когда вы пишете текст – ваша писательская практика соответствует моменту. Это просто разные способы встретиться с собой и миром. Наблюдение за дыханием, ощущение своего тела целиком – это способ для зендо. Слова – это среда писательской практики. Когда ваши слова оживают, они становятся электрическими созданиями, ни на йоту не отделенными от человеческой жизни. Когда я чищу зубы, боюсь, я слишком много мечтаю, но все-таки иногда я здесь и чищу зубы.
Расскажите немного о том, как писать романы.
Роман развивается не так, как движется ваш разум. Эта книга («Человек, который съел машину») писалась естественным путем – следуя движениям разума. Когда я писала роман «Банановая роза» (Banana Rose), мне нужно было, чтобы что-то из главы 3, например, коричневая шляпа, обрело смысл в главе 33. В жизни коричневая шляпа может не иметь такого большого значения. Когда у вас ломается машина, это может быть просто поломка машины. У каждого человека есть множество мыслей. Они приходят и уходят. В них может не быть никакого особого смысла. Но в романе нам обязательно нужно рассказать историю, создать смысл. Поэтому в нем должна быть структура, начало, середина и конец, даже если это не вполне очевидно. Разум читателя жаждет смысла. Поэтому мне пришлось изучить структуру романа, отличающуюся от естественного хода человеческих мыслей, который я изучала до этого и на котором основана моя писательская практика. Для меня это было очень трудно. Поэтому я думаю, что от природы я не автор романов. Я не ищу значений. Романист может сказать: «Но я тоже не ищу значений». Однако в романе все должно складываться, сочетаться одно с другим. Когда вы дочитываете роман, у вас должно возникнуть чувство: «А! Вот как!» Если роман написан плохо, у вас не будет этого чувства, не будет ощущения правильности и завершенности.
Когда я начала писать роман, я очень увлеклась этим. Я искренне была готова сделать все, чтобы роман получился. Никогда раньше не знала, что способна прилагать такие усилия. Я сидела в библиотеке в Таосе и раз за разом переписывала что-то. Было лето. Глядя в высокие окна библиотеки, я видела, как оно уходит. Потом наступила осень. Я чувствовала себя, как четвероклассница, оставленная заниматься на лето: у всех были каникулы, а я никак не могла закончить какое-то сочинение. Я сама не верила в свое упорство. Никогда этого не забуду. Я чувствовала какое-то благоговение. Может быть, это и не был величайший роман, но это точно были величайшие усилия, которые я когда-либо к чему-то прилагала. И на самом деле именно эти усилия дали мне… не знаю, можно ли это назвать уверенностью, но, по крайней мере, мой внутренний стержень. Я на самом деле делала тогда все, что могла, и я горжусь этим. Я всегда буду любить Нелл – главную героиню. Знаете, может быть, это и есть мой главный талант – огромное упорство. В одном конкретном деле – в писательстве. Не в каких-то других делах. Например, как-то раз – один раз – я совершила пробежку вокруг квартала. Больше я это делать не буду. Катание на лыжах: я один раз упала, мне это не понравилось, я сняла лыжи. Но когда я пишу, я очень упорна.
