Томас Левенсон - Ньютон и фальшивомонетчик
На тот момент дальше дело не пошло — после неудачного солодового займа лотереи долгие годы не играли существенной роли в правительственных финансах. Однако не только банкирам Короля, но и почти всем — резчикам по камню, служанкам, чулочникам — стало ясно, что национальная финансовая система не соответствует реальному положению дел в экономике Англии. Чалонер намного быстрее большинства понял, что твердая монета — материальная реальность серебра и золота — уже не единственная и даже не самая важная форма денег.
Научная революция пробивала дорогу к сознанию огромного количества людей, не принадлежавших к ученым кругам, по мере того как мир денег набирал силу. Бумажные деньги, передаваемые обязательства, облигации и ссуды — все это абстракции. Понять их, принять их, даже совершать преступления ради них — все это требовало того математического мышления, которое только начинало проникать во все новые идеи и в том числе лежало в основе новой физики. Например, вычисление текущей стоимости облигации или оценка риска (а точнее, вероятности) правительственного неплатежа требовали и требуют количественного, математического склада ума, так же как этого требует вычисление орбиты комет. Уильям Чалонер едва ли был научным революционером. Но он понимал, что вокруг него происходит революция, и обладал достаточно острым умом, чтобы использовать возможности, открывшиеся благодаря столь радикальным переменам в образе мыслей и в реальной жизни.
Чалонер провел июнь 1698 года в размышлениях о том, как получить прибыль от солодовой лотереи, не подвергая себя слишком большой опасности. Чтобы вновь начать соревноваться с правительством, ему нужны были некоторые инструменты — должным образом выгравированная пластина, хорошие чернила и правильная бумага. Это было намного меньше, чем требовалось для обустройства подпольного монетного двора. Но бедность неумолимо держала Чалонера в тисках. В его распоряжении не было даже скромных средств, необходимых для организации печати. Он нуждался в помощи, но был столь же расточителен по отношению к друзьям, как и к деньгам. Его самый надежный партнер, Томас Холлоуэй, уже давно находился в бегах в Шотландии. Осталось лишь несколько человек, работавших с ним в тучные дни начала 1690-х. В конечном счете он решил открыть свои замыслы одному из них — непостоянному сообщнику, неохотно принимавшему его плохие шиллинги, Томасу Картеру.
Картер сказал Чалонеру, что знает человека с деньгами, который готов финансировать схемы по подделке. Чалонер сомневался. Ему ли было не знать, как легко можно заработать, предавая своих сообщников. Но по большому счету выбора у него не было, и он сказал Картеру, что тот может связаться с этим человеком, если не будет упоминать имя Чалонера.
Картер встретился со своим знакомым — Дэвидом Дэвисом — на улице Пикадилли в конце июня. Некоторое время они беседовали — очевидно, открыто, у всех на виду. Наконец Картер рассказал о своем деле. По словам Дэвиса, Картер сообщил ему, что "познакомился с человеком, который умеет очень хорошо гравировать" и его друг имеет "сильное желание выгравировать пластины для солодовых билетов". Ему нужна лишь небольшая поддержка, уверял Картер, и тогда он и его друзья станут богачами.
Картер прилагал все усилия, чтобы не выдать Чалонера — он предупредил Дэвиса, чтобы тот "не задавал никаких вопросов", но Дэвис нажимал на него. "Никто из тех, о ком я когда-либо слышал, — сказал Дэвис, — не владеет умением делать оттиски подлинных бумаг на меди лучше Чалонера". Картер ответил: "Если бы вы знали, кто мой друг, вы признали бы его столь же искусным мастером, как Чалонер", — что вовсе не противоречило истине. Наконец они пришли к согласию: Дэвис передаст таинственному граверу через Картера деньги и солодовые билеты для образца.
В свою очередь Картер обещал Дэвису ежедневно сообщать о ходе дела, пока пластины не будут закончены.
Чалонеру потребовалось несколько недель, чтобы сделать свою тонкую работу — выгравировать точную копию каждой стороны лотерейного билета на медных пластинах, купленных на деньги Дэвиса. Картер выполнял свою часть сделки, предоставляя "отчет о каждом дне, пока пластины не были закончены". Но одну ошибку он все-таки допустил — в какой-то момент он позволил Дэвису обнаружить, кто был третьим в этой схеме. Позже Дэвис хвастался: "Все это время я имел достаточно подтверждений, что человеком, который выгравировал пластины, был Чалонер".
Дэвису суждено было стать тем Иудой, которого боялся Чалонер. Он донес на него человеку, с которым в прошлом имел деловые отношения, — не Исааку Ньютону, но государственному секретарю Джеймсу Вернону. В своем истинном облике платного осведомителя и ловца воров Дэвис сообщил Вернону, что Чалонер закончил пластины. Предупреждая, что нельзя терять времени, Дэвис попросил у Вернона сто фунтов тотчас же, чтобы "предотвратить распространение некоторого количества фальшивых билетов … и дать аванс людям, которые их сделали". Он сказал Вернону, что будет выкупать все напечатанные билеты, "пока не получит возможность схватить Чалонера с пластинами". Не забывая о своих собственных интересах, он сколько мог держал Вернона в неведении, не сообщая ни где он встречается с Картером, ни где живет Чалонер.
Дэвису потребовалось еще две встречи, чтобы убедить Вернона дать ему сотню фунтов. Получив наличные, Дэвис сказал Картеру, что нашел покупателя на двести билетов номинальной стоимостью в две тысячи фунтов и теперь Картер должен "отдать ему все подделки, которые были отпечатаны с этих пластин". Взамен Картер и его друг будут "иметь постоянное снабжение, пока не напечатают остальные".
Картер клюнул на эту приманку и передал пакет поддельных билетов, с которыми Дэвис, "убедившись, что это все, что было напечатано", вернулся к секретарю Вернону. Работа была достаточно хороша, чтобы напугать власти. Вернон приказал, чтобы Дэвис "приложил все силы к обнаружению Чалонера" и прежде всего определил местонахождение орудия преступления, тщательно изготовленных медных пластин. К счастью, Картера так переполняла благодарность к покупателю, что он, по-видимому, не мог молчать. Так Дэвис узнал, что Чалонер, закончив печать очередной партии билетов, прятал пластины в стене. Но в какой именно?
Дэвис оказался зажат между давлением Вернона и осторожностью Чалонера. Единственное, что он мог сделать, — это намертво приклеиться к Картеру и отлипать лишь тогда, когда тот передавал партнеру деньги и получал от него готовые изделия. Чалонер тем временем трудился без устали. Картер сообщал, что его партнер намерен печатать, пока пластины не сотрутся. Так все и шло: Вернон нажимал на Дэвиса, Дэвис беспокоил Картера, Картер просил Чалонера позволить увидеть пластины, Чалонер отказывался.
На этом этапе преследование, длившееся неделями, окончилось внезапным провалом. Вернон столкнулся с вечной проблемой: правая рука не знала, что делает левая. В то время как Дэвис действовал по своему плану, другой, совершенно отдельной операцией управляли из Тауэра. Исаак Ньютон не забывал Уильяма Чалонера ни на мгновение. Безраздельная власть Дэвиса над единственным осведомителем Картером не давала новостям о схеме с солодовой лотереей достичь Тауэра. Но Ньютон все еще работал над остатками дела об изготовлении фальшивых монет в Эгаме. Дело лишилось судебной перспективы, когда Томас Холлоуэй бежал в Шотландию. Но если граница и мешала смотрителю применить силу, действовать убеждением он все же мог — и в начале осени 1698 года Чалонер узнал весьма неприятную новость. Ньютон нашел Холлоуэя, и тот был готов к сотрудничеству. Чалонер отреагировал немедленно. Он закрыл поточную линию солодовых билетов и залег на дно, пока не станет ясно, чем грозит возвращение Холлоуэя.
Дэвис знал о том, что произошло, от Картера. Но Вернона он держал в неведении. Едва ли было в его интересах сообщать информацию, которая могла сделать его менее ценным для его патрона. Так что ни Вернон, ни Ньютон не догадывались, что их расследования только что пересеклись. Вернон обгонял Ньютона, благодаря тому что Дэвис ловко водил за нос Картера, но пластины были все еще не были найдены, а человек, который знал, как их использовать, исчез.
Хуже того, из канцелярии Вернона произошла утечка. Чалонер узнал от некоего Эдвардса, что Дэвис был замечен в присутствии государственного секретаря, которому обещал найти пластины для подделки. Картер стал вести себя осторожнее с чересчур услужливым покупателем, а Чалонер тщательно скрыл все вещественные доказательства преступления. Дело оказалось на грани позорного провала.
