Елена Щетинина - 13 ведьм (сборник)
Воистину, это был замысел, сопоставимый с освобождением Гроба Господня, – и он пленил душу Рено де Шатильона, принудив все силы обратить на его исполнение.
То было горчайшее поражение, испытанное Рено со времен его пленения сельджуками. В дне пути от Медины он встретился с войском брата Саладдина – Малика аль-Адила. Бедуины предали Рено, перейдя на сторону сарацин. В той кровавой сече лишь горстке рыцарей удалось вырваться из окружения и бежать. Рено вернулся в Крак-де-Моав не героем христианского мира, но побитым псом. Те из его рыцарей, кто попал в плен, были публично казнены, и тела их выставлялись напоказ в мусульманских городах.
– Я говорила, что время еще не пришло, – в ответ на угрозы ответила Силенция. – Говорила, что на этом пути легко оступиться.
– Когда же придет мое время?
– Скоро.
Дойдя до высшей точки на черном небосклоне, месяц начинает свой медленный спуск. Звезды сияют ярче, заливая бледным сиянием голые скалистые склоны. Крак-де-Моав нависает вверху. Кладка стен изувечена ударами катапульт, груды битого камня высятся там, где стояли неприступные башни. Запекшаяся кровь черными кляксами пятнает белесый известняк. Ворота широко распахнуты – символ бахвальства мусульман, уверовавших в окончательную победу над крестоносным воинством. Непогребенные тела лежат во внутреннем дворе – скелеты в закопченных доспехах, покрытые остатками обугленной плоти. Пробитые шлемы, сломанные мечи, изрубленные щиты – вот могильное убранство для павших. Рено застывает в проеме ворот, собираясь с силами, чтобы сделать шаг. Наконец нога его ступает на камни внутреннего двора. В раны словно заливают расплавленный свинец – они горят изнутри, причиняя невыносимые страдания. Но, как и в прошлые разы, еще один шаг, потом еще – и боль уходит. Осталось немного.
– Силенция! – ревет де Шатильон. – Силенция, слышишь меня?!! Я пришел!!!
Он идет вперед – туда, где вырыты тюремные ямы. Когда-то они были предметом особой гордости лорда Крак-де-Моава – глубокие и узкие, словно прямая кишка. Пленный мог только стоять в них, едва способный пошевелить руками. Ни сесть, ни тем более лечь. Даже свирепые и бесстрашные сарацинские воины сходили с ума, после трех дней в такой яме превращаясь в заплаканных, сломленных идиотов. Лишь самые стойкие выдерживали испытание ямой. Для таких у Рено была особая казнь: их связывали по рукам и ногам, а голову заключали в глухой деревянный ящик, после чего несчастных сбрасывали со стены замка, под которой начинался отвесный склон высотой в полторы тысячи футов. Рено называл эту казнь «смертью храбрецов» – падая, жертва не видела приближения земли и умирала не от разрыва сердца, как обычно бывает при долгом падении, а от удара о землю – страшного, сокрушающего.
Ямы притягивают взгляд – черные пятна на земле, темнота словно пульсирует в них, готовая излиться вовне. Рено останавливается, зачарованный этим биением, наблюдая, как темнота толчками выходит наружу, растекается по камням, постепенно обретая форму.
Жуткая смесь изможденной плоти, костей, гнилых потрохов потоками стекается в одну омерзительную лужу. Она бурлит, поднимаясь все выше, вырастая, как огромный пузырь. От смрада режет в глотке, боль стучит в костях похоронным звоном. Рено перехватывает меч, готовый встретить то, что уготовила ему проклятая ведьма.
Жуткое месиво выпускает множество щупалец, составленных из невообразимого переплетения костей и мяса. Словно гигантский морской спрут, оно шевелит ими, а уродливое брюхо оскаливается вертикальным разрезом пасти. Ее зубы – десятки людских ребер, а глаза – человеческие черепа, что поворачиваются вслед движению Рено. Монстр не издает ни звука, слышится лишь чавкающий хруст гниющей плоти, стянутой в тугие узлы.
Рено пропускает первый удар – щупальце бьет сбоку, стремительное, как молния, и сокрушающее, как молот. Рыцаря отбрасывает на несколько футов, упав, он катится по земле. Еще один удар обрушивается сверху, лишь чудом не задев его. Рено поднимается, рубит щупальце, но другое бьет его в грудь. Ребра трещат, легкие пронзает сотня раскаленных игл. Но в этот раз удар не сбивает его – он твердо стоит на ногах. Шаг в сторону, новый взмах – и тяжелое лезвие рассекает гниющую плоть легко, как масло. Другое щупальце обвивает ногу, рвет, валит на землю. Подтянувшись, Рено пытается разрубить его, но тщетно. Монстр поднимает его в воздух, швыряет вниз. Удар о камни такой, что звенит в ушах, а нос заполняется теплым и густым. Исполинская пасть совсем рядом, ребра-клыки шевелятся, словно лапы сколопендры, за ними – склизкая, сочащаяся гноем чернота. Рено поднимается, в движении рубя тварь снизу вверх. Меч вязнет в плотском месиве, рыцарь упирается ногой, высвобождает его. Стопа уходит, точно в болотную грязь. Новый удар – по черепам-глазам. Щупальца обвивают Рено, сдавливают… руки еще свободны, и он рубит, как остервенелый, высвобождаясь из этого ада. Страшные удары обрушиваются на шлем и плечи, вминая в камни, сокрушая сталь. В голове гудят колокола, перед глазами багровая пелена, руки дрожат от напряжения. Удар за ударом кромсают чудовищное тело. Теперь победит тот, кто окажется крепче, кто выдержит больше ударов. Кольчугу заливает смердящим ихором множества ран, кости горят огнем, ноги подкашиваются, хребет словно заменили раскаленным прутом. Мира вокруг нет – есть только враг, пульсирующая, смрадная масса, обволакивающая и давящая.
Все прекращается внезапно.
Рено вновь стоит в замковом дворе, окруженный множеством изувеченных тел. Чудовище распалось, точно один из ударов перерубил какую-то главную жилу, удерживающую богомерзкое создание цельным. Лезвие меча черно от покрывающих его останков, камни под ногами залиты вязкой жижей, источающей удушливый одор. Слабость горячей волной захлестывает рыцаря, он падает на колени, изломанный и обессиленный. Кажется, еще немного – и благословенное небытие примет и поглотит его, растворит в себе, подарив покой… Нет. Спустя мгновение, бесконечно долгое, Рено снова открывает уцелевший глаз. Еще не конец. Нужно идти.
Он поднимается на стену. Отсюда, с высоты полета орла, видна долина Керака, а за ней – сверкающая гладь Мертвого моря. Воздух наполнен звездным сиянием и прозрачен настолько, что тьма не становится преградой взгляду. Рено видит дальний берег моря, видит редкие огни рыбацкого селения.
– Ее ли смерти ты желаешь?
Вопрос заставляет рыцаря вздрогнуть. Обернувшись, он не видит никого. Возможно, эти слова прозвучали в его голове. Рено де Шатильон продолжает свой путь – до башни, где обитает Силенция, остается не больше десяти шагов.
Воротца не заперты, узкая винтовая лестница пуста. У дверей, ведущих в покои ведьмы, рыцарь останавливается. Остается сделать последний шаг.
