Ли Майерс - BRONZA
– Разве я не говорил тебе, чтобы ты не шатался по дому, когда у меня гости? – выговаривал он потом Станиславу, виновато опустившему голову.
А встреча произошла совершенно случайно. Они нечаянно столкнулись в коридоре.
– Ральф, дружище, ты не говорил, что держишь в доме такую очаровательную зверушку! – рассмеялся гость. – Я что… пугаю его?
В приятном, с хрипотцой голосе добродушное удивление. Черноволосый, в прозрачных серых глазах насмешливый интерес. Конечно, он не мог быть тем самым «немцем», но Станислав все равно бросился бежать от него со всех ног.
С тех пор, как в доме начали собираться шумные компании (здесь теперь играли в покер, и игра шла по-крупному), Марта стала запирать их всех в своей комнате, стоило к подъезду подъехать машине.
– Раз у котов такое веселье… – ворчала она сердито, – мышам одни лишь слезы! – и со словами «береженого бог бережет» прятала ключ в карман своего платья…
И тут Станислав отчетливо понял, что если тот парень со странным именем, к которому новый хозяин почему-то обращается во множественном числе, действительно приведет его семью, он больше никогда не увидит старую ворчунью. Остальных убейте! Кого остальных? В доме только фрау Марта! Может, ее уже нет в живых? В этом не было справедливости. И на душе сразу сделалось тоскливо.
– Я велел подойти! Или мне помочь тебе сделать шаг в мою сторону?
Услышав недовольство в голосе своего нового хозяина, Станислав невольно вздрогнул.Поведение нерешительного юнца, продолжавшего топтаться у дверей, так и не выполнившего его распоряжение, кажется, начало раздражать Оуэна. Наблюдая, как на его окрик паренек торопливо избавляется от одежды, решал, не стоит ли проучить строптивого. Но настроившись на иронично-снисходительный лад, только спросил:
– Надеюсь, ты не собираешься услаждать мой слух хныканьем ничего с тобой не делать?
И угадал, по тому как виновато, будто пойманный за руку воришка, тот потупился, продолжая стоять на том же самом месте у двери. «Еще минута, и этот хитрый лисенок притворится мертвым…» – Оуэн сам шагнул навстречу.
– Пора избавить тебя от груза прошлых ошибок!
Заклинающие пальцы коснулись лба Станислава, стирая из памяти четыре года его жизни.
– Люблю совращать с пути истинного неискушенных мальчиков, – сказал Оуэн, целуя губы, приоткрывшиеся навстречу его поцелую. – Философия порока такова… мой юный друг, что яд греха слаще райских яблок!
Искрящиеся насмешкой глаза лукавого демона заглянули в немного испуганные, растерянные глаза Станислава, и тот почувствовал, как сладкая отрава поцелуя растекается по телу, превращая кровь в жидкое пламя. Колени его подогнулись. Но прежде чем его поглотила, нет, не любовь, но темная и греховная страсть, он успел понять, что же хотел сказать ему прекрасный демон-искуситель.31 глава
«Ах, да… женщина, прячущая тонкую красоту лица за неряшливо спутанными волосами. И двое детей, жмущихся к ней. Маленькая девочка, что проживет недолго, и светлоголовый мальчик с такими же голубыми, как у брата, глазами…» После завтрака Оуэну вдруг захотелось увидеть тех, кого он спас под влиянием момента.
– С вашего позволения!
Дворецкий отправился выполнять распоряжение своего господина.
В ожидании, когда слуга приведет ему семью юного шляхтича, Оуэн смотрел в окно, засунув руки в карманы галифе. На улице стояла оттепель, с крыши свисали сосульки, весело чирикали птички и ярко светило солнце. Его не удивило, что вчера еще была зима, а сегодня уже наступила весна. Настроение Марка каким-то образом всегда отрицательно сказывалось на погоде. На вежливый стук «можно войти?» он повернул голову.
Даже то платье, что смог подыскать для нее Оливер, сидело на женщине с элегантной простотой. Собранные на затылке в тяжелый узел волосы открывали плавные изгибы шеи и плеч. Белая косточка, голубая кровь, благородство, передаваемое от поколения к поколению. С внутренним недоумением разглядывая представшее перед ним «святое семейство», Оуэн не понимал, зачем спас их. И что делать с этим дальше? Их присутствие здесь было результатом его минутной слабости, и это как-то раздражало. Творить добро не входило в число его «добродетелей». К тому же он не жаловал чужих в своем доме.
Дети жались к матери. Женщина смотрела на него с нескрываемым страхом. Оуэн повернулся к дворецкому.
– Простите, милорд… по-видимому, гостью пугает ваша форма… – ответил слуга на его вопросительный взгляд.
– Прикажешь раздеться? – изогнул бровь Оуэн. Сегодня он собирался появиться на службе, поэтому был при полном параде.
Дворецкий закашлялся. Женщина поспешно отвела взгляд в сторону.
Залюбовавшись изящным профилем – а полька была очень красива, – Оуэн вынул несколько шпилек из ее прически. Распуская светлые, медового оттенка пряди, уже раздумывал, а не оставить ли себе и женщину, но нечаянно коснувшись пальцами бледной щеки, тут же с отвращением отдернул руку.
Душа женщины была пуста, будто пересохшее речное русло. В ней не было жизни. Когда-то прозвучавший выстрел убил не только отца ее детей. Продолжавшее биться до сих пор сердце умерло, остановившись в тот самый день, четыре года назад. Не будь у нее чести дворянки и долга матери перед детьми, она давно бы наложила на себя руки, чтобы избавить старшего сына от унизительной обязанности заботиться о ней.
Оуэн отошел прочь, женщина его больше не интересовала. «Святош развелось вокруг… алтарей для заклания не напасешься…» – кажется, он впервые не знал, что делать. Но тут заметил, как юноша со слугой смотрят на него.
– Что это вы уставились на меня с таким обожанием? Вы двое! – слегка нахмурившись, спросил он. – А, понятно… этого недостаточно. Теперь я должен подыскать для всех безопасное место. Дать всем денег. Избавить от печальных воспоминаний, и все начнут жить заново. Счастливо!
Иронизируя, он прошел в гостиную, плюхнулся на диван, развалился, раскинув руки. Но по счастливому лицу Станислава, хвостиком увязавшегося за ним следом, было видно, что юный шляхтич именно так и думает. Оуэн смешливо фыркнул: «Людишки… протянешь им палец помощи, а они уже норовят усесться у тебя на ладони…»
– Даже не надейтесь! – заверил он обоих.
– Позвольте, милорд, кое-что предложить, – обратился к хозяину дворецкий, заметив перемену в его настроении. Тот благосклонно кивнул.
Оказалось, что у Оливера имелась маленькая ферма в Эссексе, и накопился небольшой капитал. Он предложил отдать все семье польских беженцев, если хозяину, конечно, будет угодно помочь этим несчастным покинуть пределы Германии, чтобы добраться до Англии.
Покосившись на него, Оуэн ревниво подумал: «С чего бы это Оли разволновался, словно молодожен перед первой брачной ночью?» Обдумать предложение слуги он не успел. Радостно вспыхнув, Станислав порывисто схватил его за рукав, вцепился в руку.
