Андрей Петерсон - Почему я не люблю дождь
– Ждем, – прошептал вампир. – Ждем и не шевелимся.
Наконец, разгулявшимся вовсю колебаниям надоело раскачивать узы, и они эту забаву бросили. Крошечные капельки пошарахались еще немного, – просто по инерции, и все успокоилось.
– Фу, – Абатемаро вытер со лба пот. – Пронесло, вроде. Сейчас… – С этими словами он медленно и очень осторожно начал приближаться ко все еще шевелящейся в воздухе цепочке.
А у Осси уже в глазах темнело – того и гляди в обморок грохнется.
– Сейчас, моя дорогая, сейчас, – похоже, чувствовал коронный ее состояние. Жаль только, что легче от этого никак не становилось. – Потерпи еще немного. Чуть-чуть еще. Самую малость…
Шаг за шагом приближался он к повисшей посреди кабинета гирлянде, и, наконец, это невероятно долгое его путешествие закончилось.
– Ну, вот… Последний штрих остался. Если только вы мне сейчас все не испортите…
Абатемаро присел на корточки, вывалил наружу свой длинный, немного посиневший после смерти язык и аккуратно слизнул висевшую перед ним каплю.
С чувством, с расстановкой и с видимым удовольствием он это сделал.
Вот, оно, оказывается, как узы-то разрываются! И кто бы, интересно, подумать мог?
Одно, такое ничтожное, в своей сущности, и абсолютно глуповатое а вид действо, привело к последствиям, предсказать которые было совершенно невозможно или, по меньшей мере, очень затруднительно. Леди Кай даже проснулась от неожиданности – во всяком случае, сон, как рукой сняло, да и глаза больше не слипались.
И мало, что не слипались. Они расширились до невозможности, с ужасом взирая на то, как осыпается на пол разорванная цепь, как плюхаются на пол многочисленные капли, и как проливаются на белоснежный ковер целые ручьи… да, что там ручьи – целые реки крови. И откуда ее столько взялось-то?
А кровь лилась и лилась. Прямо из ниоткуда. Из воздуха. Натекая лужами, и сливаясь в небольшие и неглубокие озерца, просачивающиеся везде и повсюду. Ковер, во всяком случае, был напрочь испорчен…
– Ну, вот, – вздохнул с облегчением Абатемаро. – Почти все. Можете шевелиться.
Хилависта тут же запыхтел, как кастрюля на плите, что-то скрипнул про «поганое стариковское шаманство», и откатил от натекавших прямо под него луж подальше.
– Почти? – Переспросила Осси. – А, что – еще-то надо? Я думала: все уже – закончили.
– Ну, практически, закончили, – кивнул Абатемаро. – Собственно, самое главное мы уже сделали, осталась самая малость.
– Чего за малость? – скрипнул хилависта, пытаясь вывернуться, так, чтобы рассмотреть себя всего целиком и полностью: очень его волновало – не попачкался ли он во время этого циркового представления.
Да, это вы сами уже, – отмахнулся вампир. – Я для этого не нужен. Мне, вон… – он кивнул на почти полностью уничтоженную обстановку, – порядок тут теперь наводить после вас.
– После нас, главное… – пробурчал Ташур. – Можно подумать: это мы тут все разгромили…
– А чего надо-то? – Спросила Осси.
– Чего надо?.. Да, его надо обратно за зеркало проводить, – вампир кивнул на хилависту, который все вертелся и вертелся в безуспешных попытках увидеть обратную сторону себя. – Типа, где взяла – туда и положь… А после этого – все: ни уз, ни следа от них не останется. Ничего. Все свободны.
– Все свободны, это – хорошо, – согласился Ташур, закончивший наружный осмотр себя любимого, и никаких изъянов в своем почти безупречном облике при этом не обнаруживший. – Тогда, пошли заканчивать.
– Ступайте, голуби мои, ступайте, – кивнул Абатемаро. – А уж к ужину попрошу… С нетерпением буду ждать рассказа о ваших подвигах.
– Осси, пойдем, – позвал хилависта, – и не дожидаясь ответа покатил к двери, которая уже распахивалась ему навстречу – умел он это, чего говорить…
– До вечера, минсир, – леди Кай склонила голову и поспешила за хилавистой, который уже скрылся за углом и вовсю пылил по коридору…
Лестница, галерея, малый зал, еще один переход – на этот раз уже в главную башню, и вот уже Ташур запрыгал по широким ступеням, скатываясь вниз – в парадный зал, к огромному – во всю стену – зеркалу. Почти пришли.
«Странный он какой-то», – заметила Хода.
«Кто странный?»
«Хилависта, кто ж еще! Сам на себя не похож. Тихий больно. Просто не узнать героя нашего. Вроде, радоваться должен: все позади, все живы-здоровы, до дома добрались наконец, а он – мрачнее тучи».
«Устал, может? – предположила Осси. – У меня, вот, тоже радоваться сил нет. Их вообще уже нет».
Она не врала и не лукавила. Сил и вправду не было. И не то, что на радость, а, вообще, ни на что. Совершенно она выжатая была и опустошенная. В общем, нерадостно, как-то все было. Просто депресуха какая-то накатывала напополам с апатией.
«Устал, говоришь? – протянула Хода. – Не знаю… Может и устал, конечно, но не настолько же, чтоб похамить да побухтеть сил не было…»
«Ну мало ли», – Осси пожала плечами и, спустившись с последней ступеньки широкой и белоснежной, как застывший водопад лестницы, вступила в парадный зал Эрш Раффара.
А хилависта уже у зеркала замер в ожидании. Молча стоял, тихо и терпеливо ждал, пока леди Кай подойдет.
– Ну, что? Готова?
Осси кивнула.
– Ну и чудненько… Пойдем. И не бойся ничего – никто тебя там не тронет. Ты главное мечом своим не размахивай.
– Не буду, – кивнула Осси. – Ни мечом, и ни чем другим.
– Вот и хорошо. И тогда все обойдется… Ну, пойдем, что ли?
– Пойдем, – согласилась Осси, но Ташур с места не двинулся.
– Подожди…
Осси оторвалась от своего отражения в зеркале и опустила взгляд вниз – на хилависту:
– Чего?
Он смотрел на нее своими широко распахнутыми голубыми глазищами и вид у него, ну прямо, как у щенка был – трогательный и совершенно несчастный.
– Чего? – повторила Осси.
– Знаешь… Я не говорил тебе… Но ты – хороший друг. Настоящий… И мне с тобой хорошо было… Честно, – видно было, что тяжело ему говорить: и ком у него в горле стоял, и глаза его набухали, наполняясь слезами…
И на щенка он похож больше не был. Скорее на маленького и очень обиженного ребенка. Да и был он, по сути своей, таким ребенком, не смотря ни на что: ни на магию свою, запредельную и никому не понятную, ни на характер свой капризный и вздорный. Маленьким и очень одиноким ребенком.
– Ну, ладно тебе… Чего ты… Перестань… – Осси с трудом слова находила. Она, вообще, утешать и успокаивать не очень умела, а тут ее саму впору уже было по головке гладить и что-нибудь ласковое при этом приговаривать… – Перестань. Все ведь хорошо. Мы же не навсегда расстаемся. Увидимся еще… Чего ты…
– Я просто хотел, чтобы ты знала… – шмыгнул носом хилависта. – А то, что увидимся еще… Конечно увидимся… – и огромная, наверное, с яблоко – не меньше – слеза скатилась по серой его щеке. – Непременно.
