Ольга Манскова - Русь эзотерическая
Володя слушал Владимира Сергеевича, внимая его словам спокойно, и постепенно наполнялся уважением к себе и большой гордостью. Пока не почувствовал вдруг, будто проваливается куда-то. Вдруг всё поплыло у него перед глазами. И Володя внезапно увидел мысленным взором стройные ряды людей, марширующих под бравую мелодию. Он понял, что это были ряды фашистов. Настоящих. Парад в гитлеровской Германии… Он стоял сбоку, среди людей, наблюдающих парад. Ему в этой толпе стало плохо, и он чуть не потерял сознание, чуть не упал — но тут кто-то вдруг подхватил его и поддержал сзади, ухватив под локти. Обернувшись, он узнал человека в штатском. Это был Сергей.
— Пойдем, — прошептал он Володе, — пойдем поскорее отсюда…
И Володя вновь, по-прежнему, оказался на Поляне.
— Массы людей хотели бы, чтобы ими управляли, — продолжал Владимир Сергеевич властным тоном, — Большинство из них — роботы. Ими всегда надо руководить! Психическая энергия может всё! И её нужно накапливать! А для того, чтобы её накопить, полезен опыт работы с группой. Находясь в группе, ты почувствуешь прилив энергии, если будешь концентрировать общее поле группы на себе, создавая и поддерживая канал связи с Учителями, мысленно их призывая. Они помогут в самой сложной работе. Подскажут правильные мысли, слова и действия. И тогда управлять группой будет легко. Подумай над моими словами, — и Владимир Сергеевич гордо удалился.
Немного погодя, у реки, у самой воды, Володя долго сидел, любуясь на закатное солнце. Он смотрел на реку, слушал её журчание и наблюдал повсюду лёгкие светящиеся частички праны. Было тихо, лишь изредка налетающий ветерок шелестел листьями деревьев.
Володю приволок сюда Гера, который и сам теперь уединился неподалеку и выдавал свое присутствие лишь легким бренчаньем на гитаре. Гера подошел к Володе и предложил ему прогуляться. Сразу после речи Владимира Сергеевича, которую случайно услышал из палатки. Он понял, что Володя был почему-то не в себе, ощущал странное смятение чувств после той странной беседы. Когда Гера закончил бренчать, он стал бросать в воду камни, безуспешно пытаясь «печь блины». А потом подошел и присел рядом с Володей. Немного помолчав, он сказал:
— Ушли все мои блины под воду, с громким плюхом. Не получаются они у меня. И потому, хочешь, я лучше задам тебе коан?
— Валяй, — на всё согласился Володя.
— Н-ну, знаешь, есть какая-то побасенка, то ли про м-мышку, то ли про лягушку, которая попала в ёмкость с молоком, и вылезла оттуда только благодаря тому, что сбила его в масло?
— Ну?
— Это хорошо, когда вокруг — молоко… А если — дерьмо жидкое? Что в этом случае произойдёт? Полезно ли будет трепыхаться?
Володя не выдержал — и засмеялся. Но потом задумался и сказал важно:
— Шутки — это, конечно, весело. Но важнее этого — духовная работа, получение канала. Времени осталось мало. Скоро — снова в город. Мне нужно ещё многое успеть, о многом подумать…
— А все-таки, я тебя, как ассенизатор ассенизатора спрашиваю: можно ли сбить дерьмо во что-то хорошее? А главное — выбираться как будем?
— Мне правда не до шуток. Мне одно предложение надо срочно обдумать. Серьезно.
— А это и не была шутка. Коан такой. Впрочем, что ж, ты д-думай, а я пока песенку спою, — грустно ответил Гера. О м-мыслях, о времени, о себе. В общем, экспромт. И — начал, задумчиво:
— На душу надето тело,
На тело — пальто надето,
И сверху приплюснуто шляпой —
Сгодится, мол, без вранья.
На мысли надеты чувства,
На чувства слова надеты,
А сверху приплюснуто фразой —
Гаденькой и пустой.
Без слов непонятно фразы,
Без шляпы не выйдешь в город,
Но скоро приедет Мория —
Спасать тебя и меня!
Ему больше нечего делать…
На нем — сапоги и шпоры,
На нем — пушистый свитер,
И он — мужик непростой.
— По-моему, я к твоим песням уже начинаю привыкать, — сказал через некоторое время Володя, — Только вот уж не знаю, хорошо это или плохо.
— О, смотри! А вот — и Андрей! — воскликнул Гера.
Действительно, со стороны дороги показался Андрей, пришедший тоже сюда, на берег реки. Он подошел к Гере и Володе.
— Андрей, мне недавно пришла в голову идея трёхмерных шахмат! — выпалил Гера, — Как ты думаешь, такое возможно?
— Ну, что ж! Сама идея неоднократно встречается у фантастов, но вот конкретные разработки… Скорее всего, возможно большое количество вариантов: разное количество фигур, условия перехода с уровня на уровень, ходы, всяческие там рокировки… Дерзай! Думаю, что на эту тему есть множество идей, но каждая из них не похожа на другие.
Со стороны дороги, и будто высматривая кого-то, показалась Люба. Наконец, она увидела собравшихся здесь — и двинула в этом направлении. Похоже, она ещё с поляны выследила, куда пошел Андрей. Приблизившись, Люба без всяких предисловий спросила:
— Это вы здесь Андрей будете? — и далее с пулемётной скоростью, без перерыва:
— Вас на Поляне как раз сейчас обсуждать у костра принялись. Евграфий давно вычислил, что это вы козни строите чёрные. Поэтому, общая работа и тормозится, вперед не продвигается. Они решили отрядить Владимира Сергеевича, с полномочиями вас урезонить. Вы подрываете здесь дисциплину и ведёте какую-то собственную игру. Это нехорошо. Что вы сюда, кашу чужую есть приехали, или учиться работать в Магните? Ваше поведение несерьёзно! Идите, собирайте свои вещи — и убирайтесь прочь от общего костра! Гуляйте где-нибудь в другом месте! — на этом вестница, как запрограммированная, заученно поклонилась, исполнив свой гражданский долг, и гордо удалилась обратно — в сторону Поляны. Оставшиеся молча переглянулись.
— Ч-что это было? — спросил Гера.
— А вот это — уже действительно наезд, и теперь в самом разгаре! — ответил Андрей.
* * *Он специально пошел один в сторону лагеря, попросив Геру и Володю еще ненадолго остаться на берегу… Андрей уже знал, что сейчас последует — тем более, что его уже предупредила «посланница Учителей» в полосатой майке… Он уже рассчитывал паковать вещи и переселяться куда-нибудь подальше, пока не стемнело.
Действительно, на подходе к лагерю его поджидал Владимир Сергеевич, уполномоченный представитель Евграфия.
При приближении Андрея Владимир Сергеевич расправился, принял театральную позу, и, набрав в легкие побольше воздуха, возгласил не своим голосом, изредка поглаживая черную окладистую бороду:
