Жан Александр - Кровавая луна
— Судя по тому, что я слышал, граф не должен быть беден.
— Говорят, он играет, сэр. Точно я не знаю, но деньгами он на моей памяти не сорил. Месяцев семь назад где-то за границей скончался родственник графа. Тело привезли в замок и похоронили на кладбище Пер-Лашез, как того желал покойник. Граф был в глубоком трауре, хотя, если верить слухам, получил препорядочное наследство. Однако ему, как видно, деньги не ко двору.
— Он стар?
— Стар?! У нас его прозвали Вечным жидом, с той лишь разницей, что у него в кармане не всегда бывает пять су. Однако он не унывает. Недавно женился на молодой девице.
— И что же?
— Теперь она графиня де Сент-Алир.
— Это понятно, но должно же быть что-то еще, что можно сказать о ней.
— Она молода, красива, блистает грацией и бриллиантами.
Я рассмеялся. Хитрый старик подстрекал мое любопытство.
— Вижу, любезный, — начал я, — что вы не хотите…
— Ссориться с графом, — докончил он. — Да, поскольку я завишу от его милости и в его воле подпортить мне крови, А вообще, лучше каждому заниматься своими делами и жить в мире.
Итак, на первый раз все расспросы были пресечены. Вполне возможно, что ему просто нечего было рассказывать или он не хотел тратить время по пустякам, пересказывая чужие сплетни. В будущем это непременно выяснится, стоит мне прибегнуть к помощи золотых луидоров.
На вид хозяин гостиницы «Летучий дракон» был человек пожилой, сухощавый, со смуглым лицом. Осанкой он напоминал отставного военного; позже я узнал, что он служил в наполеоновской армии в первые итальянские кампании.
— Полагаю, на один вопрос вы можете отвечать, не рискуя поссориться с графом, — произнес я. — Дома ли он сейчас?
— Насколько я знаю, у него несколько домов, — уклончиво ответил старик. — Но… кажется, сейчас он должен находиться в замке.
Я выглянул в окно и с любопытством окинул угрюмое море листвы, простершейся до стен замка.
— Сегодня я видел его в Версале; он ехал в своем экипаже, — сказал я.
— Неудивительно.
— Стало быть, его экипаж, лошади и слуги — все в замке?
— Свой экипаж он держит здесь, сэр, а слуги нанимаются на время. Из них только один и живет в замке. Для молодой графини это не жизнь, а сплошное разочарование.
«Старый скряга! — думал я, закрывая за хозяином гостиницы дверь. — Держать взаперти молодую девушку из-за бриллиантов. Я должен помочь ей вырваться из цепей ревности и вымогательства!»
Рыцарь, обратившийся к самому себе с такой речью, снова взглянул на замок чародея и вздохнул — тяжелым вздохом, полным решимости и любви.
Господи, как я был глуп тогда! Однако, едва ли мы выглядим умнее в глазах высших сил, даже когда становимся старше. Сдается мне, что заблуждения наши лишь меняют характер с годами, а в сущности мы все те же безумцы, что и прежде.
— Ну, а тебе отвели кровать? — спросил я вошедшего Сент-Клера, который принялся разбирать мои вещи.
— На чердаке с пауками и совами. Ничего, мы ладим отлично.
— Я и не думал, что здесь так много народа.
— В основном слуги господ, которым посчастливилось приютиться в Версале.
— А что говорят о гостинице?
— Самый настоящий огнедышащий дракон, если верить слухам! Последние сто лет тут происходят загадочные вещи.
— Что такое? Привидения?
— Если бы только они! Напротив, люди исчезали так, что никогда и никому больше не привиделись, и это на глазах полудюжины человек!
— Что за чепуха, Сент-Клер! Рассказывай-ка свои чудеса.
— Извольте, милорд. Один бывший королевский шталмейстер — после революции его изгнали за границу — получил от императора позволение вернуться во Францию. Прожив в этой гостинице с месяц, он исчез в присутствии шести свидетелей, которым можно верить. Вторым был русский дворянин, молодец шести футов роста. Он стоял посреди комнаты, описывая последние минуты Петра Великого. Слушало человек семь. В левой руке он держал рюмку водки, а в правой почти допитую чашку кофе. На середине рассказа он пропал из виду; остались только сапоги, да сосед справа к своему изумлению обнаружил, что держит его чашку с кофе, а сосед слева увидел у себя в руке рюмку водки…
— Которую он немедленно выпил, — подсказал я со смехом.
— …которая целых три года хранилась на каминной полке в этом доме; ее нечаянно разбил местный патер, разговаривая с мадемуазель Фидон. О русском дворянине больше не было ни слуху ни духу, думаю, и нам лучше покидать «Летучий дракон» через двери, чем по воздуху. Обо всем мне рассказал ямщик по дороге сюда.
— О, тогда это точно правда! — пошутил я.
Однако в глубине души я невольно поддался мрачному влиянию обстановки комнаты. В сердце закралось предчувствие чего-то недоброго, и моя шутка стоила мне усилий. Мной овладевало уныние.
Глава двенадцатая
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Трудно представить себе зрелище более пышное, чем версальские празднества. Специально по случаю торжеств для гостей была открыта Большая зеркальная галерея, освещенная четырьмя тысячами свечей; их яркие огни, отражаемые и повторенные в зеркалах, производили потрясающий эффект. Длинная анфилада дворцовых покоев была переполнена масками и всевозможными маскарадными костюмами. Не пустовало ни одной комнаты. Всюду звучала музыка, слышались разговоры, звон бокалов, смех; пестрели яркие цвета и сверкали бриллианты. Я медленно пробирался вперед в своем домино и маске, останавливаясь порой, чтобы послушать остроумный разговор, шутливую песенку или забавный монолог; все это время я внимательно озирался кругом, чтобы не прозевать маркиза в домино с белым крестиком на плече.
Особенно тщательно я осматривался возле дверей, как и было условлено, однако маркиз не появлялся.
Созерцая роскошное окружение, дорогие уборы, я разглядел впереди позолоченные носилки или, вернее, китайский паланкин, изукрашенный со всей изобретательностью Поднебесной империи. Четыре богато одетых китайца несли его за золоченые рукояти; пятый, с золотым жезлом в руках, шел впереди, а шестой замыкал шествие. Худощавый человек важной наружности, с длинной черной бородой и в высокой шапке, какие обычно носят турецкие дервиши на детских картинках, шагал рядом с паланкином. Его длинный, расшитый яркими цветами халат покрывали странные иероглифические символы. Широкий золотой пояс с кабалистическими знаками, темно-бордовыми и черными, перетягивал его талию; вышитые золотом красные чулки и башмаки с загнутыми, по-восточному, кверху носами выглядывали из-под подола. Смуглое лицо хранило выражение бесстрастности и торжественности; черные брови отличались необыкновенной густотой. Под мышкой он держал удивительного вида книгу, в свободной руке он нес деревянный прут. Не глядя по сторонам, он шел, опустив голову на грудь и устремив глаза в пол. Китаец, шедший впереди, размахивал направо и налево своим жезлом, расчищая дорогу для паланкина с опущенными занавесками. Странный вид этой процессии возбудил всеобщее любопытство.
