Роберт Стайн - Месть ожившей куклы
Мне позвонил какой-то человек, — сказала Молли. — Несколько минут назад. Из Мамбы. Он сказал, что папа интересовался куклой Похититель Разума. И… и…
Молли, что он сказал? — спросила я.
Он сказал, что сделал кое-какие исследования для моего папы. Он разговаривал с людьми в Мамбе. Могущество куклы смертельно опасно. Ее нельзя держать в доме. Но папа не знал. Мы должны закопать ее… на кладбище.
Я уставилась на нее.
Он это говорил всерьез?
Вполне, — сказала Молли. — Он сказал, что куклу нужно вынести из дома сегодня же вечером. Он сказал, что, может быть, все это — старинная легенда. Но мы не можем рисковать. Это слишком опасно, — она хватила меня за руку. — Ты должна помочь мне, Брит. Мне по-настоящему страшно. Я знала, что с этой куклой будут проблемы. Но папа… он иногда не воспринимает такие вещи всерьез.
А как насчет Марджи? — спросила я. — Твоей домработницы. Может она помочь нам?
У нее грипп, — ответила Молли. — Я не могу просить ее выйти.
Молли в страхе смотрела на стеклянный ящик.
Я понесу ящик с куклой, — сказала она и вздрогнула. — В гараже есть лопата, ты можешь ее понести.
Вот так мы с Молли оказались на небольшом кладбище в трех кварталах от наших домов.
Было около полуночи. В соседних домах не горел свет. На улице ни машины. Ночь была
безлунная. Холодные капли дождя падали на нас.
И в эту ночь мы, сменяя друг друга, копали твердую землю. Внутри стеклянного ящика лежала злая кукла, уставившаяся на нас пустыми глазницами своей сморщенной зеленой головы.
Ветер завывал. Старые могильные камни скрипели и стонали.
Сможем ли мы закопать эту куклу прежде, чем она сделает с нами что-то ужасное?
Может ли она стать еще страшнее?
Да.
Яма была глубиной минимум два фута. Почти достаточно. Я вонзила лезвие лопаты в землю.
И вдруг, когда старый могильный камень наклонился, я увидела разворошенную грязь у основания надгробья.
Затем из-под него высунулась бледная рука.
Поздно. Я увидела, что слишком поздно увернуться.
Она схватила меня за лодыжку. Холодные пальцы на моей коже.
Я пронзительно завизжала.
Этан! — у меня перехватило дух. — Что ты здесь делаешь?
Заставил тебя завизжать! — сказал он, отпустив мою лодыжку. Затем выпрыгнул из-за могильного камня и начал приплясывать, хохоча, как гиена.
Молли сильно толкнула его, и он упал на спину, на старую гранитную плиту.
Ты подонок! — отрезала она. — Ты следовал за нами сюда?
Он усмехнулся:
Вы закапывали эту дурацкую куклу? Вы совсем ненормальные.
Дождь усилился и барабанил по земле. Я притворилась, что душу Этана.
Мне бы хотелось закопать тебя! — сказала я.
Я знаю, что случится сегодня ночью, — сказал Этан. — Вы обе превратитесь в тыквы.
Это не шутка, — сказала Молли. — Убирайся, Этан! — и она снова толкнула его. — Если ты не хочешь помочь нам. Мы должны закопать куклу. Она действительно похищает разум.
Этан хихикнул:
Вы уже обе лишились рассудка!
При яркой вспышке молнии показалось, что уродливая кукла шевелится. Я почувствовала, как холодная волна прокатилась по спине.
Вонзив лопату поглубже, я выбросила еще один ком грязи.
Думаю, что здесь.
Этан посмотрел на нас с Молли и осторожно… осторожно… поднял стеклянный ящик. Отвратительная маленькая голова скатилась к другому бортику. Деревянные руки куклы подпрыгивали под стеклом.
Внутрь, в яму. Мы медленно опустили ящик. Стеклянный ящик от дождя был на ощупь скользким и мокрым. Но мы опустили его в яму. Затем мы начали яростно забрасывать яму грязью.
Зарыли.
Зарыли подальше от чьих-нибудь глаз. Там, в глубине, злые силы никому не причинят вреда.
А затем мы втроем, подгоняемые ветром и дождем, побежали домой. Молли улыбалась. В конце концов, она могла чувствовать себя в безопасности в своем доме.
А я? Я не смогу чувствовать себя в безопасности с ожившим болванчиком, превращающим мою жизнь в чудовищное шоу…
14
Мама, пожалуйста, не заставляй меня брать с собой Этана, — взмолилась я.
Мама прикусила губу.
Бритни, у тебя нет выбора, — сказала она. — Ты обещала ему, помнишь? Ты должна его взять.
Она поправила волосы перед зеркалом в прихожей и взяла ключи от машины. Это происходило
на следующий день, около четырех часов дня. Мама собиралась отвезти нас в Сансет Хаус[1] — дом- интернат нашей двоюродной бабушки.
Бритни, ты взяла с собой все принадлежности для рисования? — спросила она. — Положи их в тубус.
Она направилась к двери, но я схватила ее за руку.
Мама, ты меня не слушаешь, — сказала я. — Если мы возьмем с собой Этана, случится что-то ужасное.
— Прекрати сейчас же, — сказала она. — Позови своего двоюродного брата. Он репетирует наверху.
Горло мое сжалось и пересохло.
Я знаю, что ты мне не веришь, — сказала я. — Но я это не придумываю. Мистер Плохиш — живой, мама, он — живой, и он — злой.
Мама швырнула ключи от машины на полку в коридоре и сердито взглянула на меня.
Довольно, — сказала она. — Довольно, довольно, довольно. Ты ведешь себя совсем как ребенок, Бритни.
Но, мама, я могу доказать это, — сказала я.
Она подняла руку.
Хватит. Хватит. Больше ни слова. Ни слова об этом болванчике.
У меня перехватило горло. Я почувствовала такую обиду и гнев. До приезда Этана мама всегда верила мне. Она всегда доверяла мне и говорила, какая я взрослая. А сейчас…
Она указала на лестницу.
Пойди приведи Этана. Тетушка Рут ждет нас.
Испустив протяжный вздох, я направилась к лестнице. Я знала, что, если приведу Этана и мистера Плохиша, что-нибудь ужасное обязательно произойдет.
Но что я могла поделать?
Спустя некоторое время мама подогнала машину к въезду в Сансет Хаус. Мы прошли мимо высоких заборов и клумб с розовыми и желтыми цветами. Люди сидели в креслах возле пенящегося фонтана, читали или беседовали.
Дом был большой, кирпичный.
Полуденное солнце отражалось от множества оконных стекол, из-за чего казалось, что дом светится.
Я выхватила из тубуса принадлежности для рисования и помахала отъезжающей маме. Тетушка Рут уже ожидала нас с Этаном в вестибюле.
Ей почти восемьдесят пять лет, но она выглядит намного моложе своего возраста. У нее короткие черные волосы. Она накладывает на лицо много грима и красила губы яркой губной помадой. Сейчас на ней были выгоревшие джинсы с вышивкой на карманах и бледно-голубая рубашка, перетянутая в поясе.
