Николай Берг - Ночная смена. Остров живых
Разбудили титаническими усилиями санинструкторов. Организовали два своих патруля. Ботан порадовал — уже сейчас наши прибывают, вот-вот можно сказать. Наконец и Ильяс вернулся и очень удивился — ботан сгоряча ляпнул, что врача убили до смерти.
А тревога не проходит.
— Ярый![7] — говорит Ильяс. Нет, он конечно рад, что я живой, но вот коробочки оставшиеся ему покоя никак не дают. И факт — он их там не оставит.
Но что хорошо — убывает багатур на этот раз с половиной людей и на одном БТР.
Как только уехал — приваливает куча народа. Наши! Сроду бы не поверил, что серенькая невзрачная физиономия нашего начвора[8] доставит мне такую радость. Начвор крутит носом — не доперло им бахилы взять, явно вляпались по дороге в отходы жизнедеятельности.
— И как вы тут? — деловито спрашивает начвор.
— Ценю, что начали не с сурового "доложите обстановку", а так вообще-то плохо. Ситуация непонятная. Армеуты прислали всякого добра по принципу "на тоби небоже, шо мини не гоже". Всего не хватает. Публика после освобождения попадала кто где, дрыхнет, после трех дней стояния на ногах в запертых цехах. Порядка нет — на меня вот какой-то ублюд напал, настучал по голове, сумку спер.
— Сколько здесь освобожденных? — начальник службы вооружения Петропавловской крепости вправляет поток моей болтовни в русло.
— Несколько тысяч, точно никто не скажет.
— Их как-то регистрируют? — удивляется собеседник.
— Не видел. Да и некому. Пока жратва была — кормили, теперь кипяток раздаем. На том конце — вроде еще кухни были, не ходил.
— Ситуацию, то есть — не контролируете? — щурится начвор.
— Вот до кухни и у палаток — боле мене. Да еще есть патрули и часовые выставлены вроде. Внутри — хрен его разберет.
— А это у вас тут что?
— Пародия на медпункт. В барачной палатке — полсотни тяжелобольных, да, по-моему, пара сотен просто в тепло спать набилась. Помощь мы оказали для полутора сотен обратившихся.
— Обратившихся? — всерьез удивляется собеседник.
— За медпомощью обратившихся — поправляюсь я.
— Зомбаки шляются?
— Шляются. Но мало. Хуже — тут мины попадаются.
— Уже были пострадавшие?
— Пока нет.
— А почему пока?
— Утром начнут ползать — обязательно кто-нибудь напорется…
— Из тех, кто тут командовал — этих людоедов — кого-либо живьем взяли?
— Да был язык. Тут вроде ваши коллеги работают. Допрашивали при мне.
— Так, а что за техника здесь стоит?
— А эта — из армейской бронегруппы. Экипажи накрылись при атаке шустеров, а мы ее бесхозную прибрали. Когда цеха осматривали на предмет сбора пострадавших. Ну, вам рассказывали наверно?
— Да, в курсе. Штаб тут в этом кефирном заведении где? Нет, рассказывать не надо — на схеме покажите. Да и кстати. Эти беженцы — которых мы сейчас видели у кухонь — почему не спят?
— Мы напрягли нескольких мужиков помогать. А экземпляр схемы есть для нас?
— Для вас — нет. Сидите тут при медпункте. Для того, кто Николаича заменил — привезли. Ладно. Вы помогалам этим своим что-нибудь обещали?
— Нет. Просто приказал таскать воду.
— Еще такие помощники есть?
— Ну. Да. Инженер Севастьянов- он отсюда сбежал, был потом проводником, правда не в нашей группе.
Показываю начвору где штаб, куда поехал Ильяс и где надо будет обеспечить санитарный поиск. Кивает, потом быстро сваливает — прихватив не что-нибудь, а БМП.
Больные перестают прибывать. Ну да — собачий час. Всех разморило.
Даже у кухонь притихло.
Саперы и водолазы выручают — взяли на себя охрану медпункта, да и техники, остальных, пока есть передышка — я отпустил дрыхать по машинам. Из прибывших с начвором пара человек осталась с нами, вместе с саперами посматривают за порядком. Саша после нападения заявил, что шага от меня не сделает, да и братец еще не спит. Ну, братец всегда удивлял — может пару суток не спать без особых проблем, зато потом сутки дрыхнет — и хоть его за ногу таскай — не проснется.
— Ты как думаешь — минновзрывные травмы будут утром? — спрашивает меня братец, раскуривая свою роскошную трубку.
— Будут — отвечаю я, нюхая ароматный дым.
— На сколько ставишь?
— Ну, две.
— А я думаю — одна. До полудня.
— Охота вам такое говорить, беду накличете — осторожно замечает Саша.
— При чем тут накличете? Это статистика. Положено было в год угробиться тридцати тысячам на дорогах в автоавариях — и гробились. И беду накликивало не то, что об этом говорили, а совсем другое — купленные права, безголовость и хреновые дороги все с теми же дураками…
— И все равно — не буди лихо… Давайте тему сменим, а? Вот раз уж не спим — почему человеку с дыркой в пузе нельзя давать пить? — сворачивает тему Саша, видимо думая об истопнике с прободной язвой.
— Ну, это ж все знают! — удивляется братец.
— Этот из патруля — не знал явно.
— Да тут все просто. Пищеварительная система — она для чего? Для пище-варения. Все, что человек слопал и выпил — перерабатывается, пере-варивается. Потому там и щелочь и кислота и куча весьма злобных ферментов, чтоб например то же мясо разобрать на фрагменты. Пищеварительная система, как трубка. Изнутри выстлана специальным защитным слоем — и потому изнутри готова ко всем этим кислотам — ферментам. А вот снаружи — защиты такой нет. Сравнение дырки в желудке или кишечнике простое — картина пробоя в фановой трубе, по которой в кухне вся канализация протекает. Пока вся канализация внутри трубы — в кухне чисто и приятно. А как лопнула труба… — как всегда очень издалека и подробно начинаю я вразумление.
— Так вся кухня и вообще квартира в говнище по колено — братец видимо решил, что у малоопытного Саши не хватает воображения.
— Потому если пациенту с дырой в желудке или кишечнике дать еще попить…
— То в кухне и квартире говнища прибавится и будет не по колено, а по пояс — все так же деликатно заканчивает лекцию мой братец.
— Так ведь хирург потом все равно все промывает и чистит — не успокаивается Саша.
— Ну а разница не видна — между подтереть тряпочкой лужу на кухне или вычерпывать говны по всей квартире? Стоя в них по пояс? Ущерб где больше?
От продолжения лекции отвлекает прибытие какого-то агрегата. Оказывается — Ильяс приволок на буксире БТР без горючки. Узнает о прибытии начвора и сразу скучнеет.
— Ясно. Будут из нас амебу делать!
— В плане давайте ребята делиться?
— Ага. Хапкидо — искусство хапать и кидать.
