Клайв Баркер - Явление тайны
Стоя у двери, она вспомнила ужас, с которым он смотрел на труп Мэри. Может, он не выдержал и убежал? Она пошла к входной двери: та оставалась в том же положении, как и была. Поднявшись по лестнице, она не нашла его и там и подумала, что он мог, устав от всего этого безумия, выскочить на улицы Западного Голливуда. Если так, то он просто сменил одно безумие на другое. Но тут уж она не виновата.
На улице его не было. На крыльце сидело двое парней, наблюдавших закат солнца. Она не знала их, но все равно подошла и спросила:
– Вы не видели тут мужчину?
Они подняли брови и ухмыльнулись.
– Давно?
– Только что. Он выбежал из этого дома.
– Мы тут недавно. Извините.
– А что он сделал? – поинтересовался один, косясь на нож в руке Теслы. – Слишком много или недостаточно?
– Недостаточно, – отрезала Тесла.
– Ну и хер с ним. Других полно.
– Мне нужен он. Но все равно спасибо.
– На что он хоть похож? – крикнул один из них вслед, когда она переходила улицу.
Тут мстительность Теслы, которую она всегда подавляла, на миг вырвалась наружу:
– На обезьяну, – крикнула она так, что было слышно от Мелроуза до Санта-Моники. – На проклятую обезьяну.
* * *«Ну, дорогая, что теперь?»
Она налила себе текилы, села у окна и стала думать. Рауль исчез; Киссон в сговоре с Иад; Мэри Муралес лежит мертвая в ее спальне. Все это мало успокаивало. Она налила еще рюмку, чтобы успокоиться, не заботясь о том, что в состоянии опьянения, как и во сне, Киссон может опять потянуть ее к себе.
Оставаться здесь было незачем. Пора возвращаться в Паломо-Гроув.
Она позвонила Грилло. В номере его не было. Она спросила дежурного, где он. Тот не знал. Грилло ушел днем и до сих пор не вернулся. Было полпятого. Она подумала что он отправился на прием.
Она решила, что, оставшись без союзников, должна как можно скорее найти Грилло, пока обстоятельства не отняли у нее и его.
8
Грилло приехал в Гроув без большого гардероба, но посчитал, что в Калифорнии, где джинсы и тапочки – обычная одежда, это не послужит препятствием для его присутствия на вечеринке. Это была первая из многих ошибок того дня. Даже на привратниках были черные галстуки. Но он показал им приглашение, в которое вписал фальшивое имя (Джон Свифт), и его пропустили без вопросов.
Он не впервые проходил куда-то под псевдонимом. Когда он был еще «репортером-следователем», а не копался в грязи, как сейчас, он посетил неонацистское собрание, как дальний родственник Геббельса; бдения полубезумного пророка (за серию очерков об этом он получил пулитцеровскую номинацию); и, наконец, сборище садомазохистов, где имел удовольствие наблюдать одного сенатора, кушающего собачьи консервы. Во всех этих местах он ощущал себя человеком, пробравшимся в опасную компанию в поисках правды, этаким Марло с ручкой. Здесь он чувствовал просто тошноту, как нищий, наблюдающий за компанией обжор. Как Эллен и говорила, здесь собрались известные люди. Под крышей дома Бадди Вэнса встретились несколько десятков лиц, знакомых всей Америке: легенды, идолы, законодателя мод. Среди них рыскали хозяева отрасли – режиссеры, директора, агенты, юристы. Тесла, постоянно вращающаяся в Новом Голливуде, насмотрелась на этих людей, вытесняющих прежних боссов, Уэрнеров-Зелуников-Голвинов, и правящих фабрикой грез при помощи калькуляторов и телефаксов. Здесь были и те, кого уже наметили в кумиры будущего года, чьи имена будет с придыханием произносить публика. Конечно, возможны накладки. Публика капризна и развращена угождением. Но система готова и к такому. Аутсайдер мгновенно слетит с дистанции, и все потом будут удивляться, как кто-нибудь мог видеть в нем звезду.
Среди собравшихся было несколько таких возможных кумиров, молодые актеры, не знавшие Бадди, но приехавшие потому, что это Событие Недели.
Он увидел издалека Рошель, окруженную толпой поклонников, но она его не заметила. А если бы и заметила, то, скорее всего, не узнала. У нее был совершенно отсутствующий вид. Да и лицо его было неразличимо в толпе. Он в который раз возблагодарил за это свойство. В его крови смешались шведские, русские, литовские, еврейские и английские струйки. Он был всем и никем, и мог легко выдавать себя за кого угодно. Разоблачить его могли лишь детали, но до сих пор ему везло.
Перехватив у официанта бокал шампанского, он ввинтился в толпу, запоминая между делом имена встреченных знаменитостей. Хотя никто из них его не знал, он обменялся со всеми кивками или даже приветствиями. Наконец-то, какая-то дама за пятьдесят остановила его:
– Вы кто?
Он не разрабатывал детали своего «альтер эго», как у нацистов или у пророка, поэтому просто сказал:
– Свифт. Джонатан.
Она кивнула, как будто ей это что-то говорило.
– А я Эвелин Куэйл. Можете звать меня Эв. Меня так зовут.
– Хорошо, Эв.
– А вас как люди зовут?
– Свифт.
– Прекрасно. Слушайте, может, вы поймаете этого типа и возьмете мне еще бокал шампанского? Они так носятся.
Этот бокал оказался не последним. С каждым очередным, сопровождаемым комплиментами Грилло, она сообщала все новые подробности о собравшихся. Да и о себе. Грилло дал ей лет пятьдесят пять, но на самом деле ей было за семьдесят.
– Никогда бы не подумал! – воскликнул он.
– Контроль, мой милый. Ничего лишнего. Не хотите принести мне еще стаканчик?
Она оказалась истинной сплетницей, восхитительной в своей стервозности. В комнате не нашлось, пожалуй, никого оставленного ею без внимания. Бледная, как смерть, дама в багровом оказалась кузиной Энни Кристол, звезды гейм-шоу – отсутствие аппетита грозило свести ее в могилу в ближайшие три месяца. Зато Мерв Тэрнер, один из боссов «Юниверсал», так растолстел, что жена отказалась иметь с ним дело в постели. А Лайза Андреатта, бедное дитя! Родила второго ребенка и болеет – врач заявил, что мать должна есть плаценту. Она съела собственную и чуть не осиротила дочку прежде, чем та увидела лицо матери.
– Вот бред, – сказал он, широко улыбаясь. – Неужели это правда?
– Ручаюсь. Я прокрутилась в этом всю жизнь и сама чуть не свихнулась. Что-то здесь жарко; может, выйдем проветримся?
– Конечно.
Она подала Грилло руку.
– Вы хороший слушатель, В таких компаниях это редкость.
– Разве?
– Вот оно что: вы, наверное, писатель?
– Да, – сказал он с облегчением, что не надо ей лгать. Она ему уже начинала нравиться. – Только мне нечем похвастаться.
– А кому здесь есть чем хвастаться? Будем честными. Все здесь только ждут, мой дорогой. Проматывают жизнь, пока есть время.
Она подвела Грилло к стоявшему в саду локомотиву.
