Маргарита Епатко - Агрессия
– А если разбудить эту куколку пораньше? – девочка зевнула и удобнее устроилась у матери на плече, закрывая глаза и не замечая ее слез.
– Боюсь тогда, вместо красивой бабочки вылезет какой-нибудь злобный уродец. Но я не допущу, чтобы это случилось с тобой. Я твоя мать и всегда буду тебя защищать. – Инесса осторожно переложила ровно дышащего ребенка на кровать и укрыла шалью.
Шурша юбками, она вышла из своей комнаты и посмотрела на Агнессу продолжающую топтаться у входа.
– А ты, моя милая, отправляйтесь на кухню. Теперь твое место там.
– А госпожа Марион? – робко спросила Агнесса.
– Госпожа Марион сегодня уезжает в монастырь. Ты ее больше не увидишь, – и Инесса пошла в сторону лестницы.
Агнесса застыла, глотая слезы. Ей очень хотелось объяснить герцогине, что она всем сердцем привязалась к девочке. Что она очень хочет быть с ней рядом. Что она еще ни к кому не относилась так хорошо. Что еще никто в жизни не относился к ней так хорошо, как Марион. Что… но слова комом застряли в горле служанки. Она могла только беспомощно стоять, глядя вслед госпоже Инессе.
– Эй, Агнесса, – из покоев герцогини высунулась хитрая мордашка ребенка. – Иди сюда.
– Госпожа Марион, – Агнесса бросилась к девочке, рыдая, – Мне сказали, что вы уедете без меня.
– Какая же ты глупая, – Марион потянула женщину в спальню. – Я же говорила, что никогда тебя не брошу. Ты такая добрая. Разве я могу позволить, кому-нибудь тебя обидеть?
Говоря все это, девочка пододвинула пуфик и, открыв шкаф, сняла с верхней полки темно-зеленую бутыль. С трудом удерживая тяжелый сосуд, она налила напиток в кубок. Потом, подумав немного, добавила туда еще несколько капель. – Кажется, хватит, – удовлетворенно сказала девочка, отставляя бутыль. – А теперь пей, – приказал она Агнессе.
– А ваша мать не рассердится? – испугалась Агнесса.
– Не успеет, – озорно улыбнулся ребенок.
Агнесса взяла кубок и залпом осушила его. – Какой-то горьковатый вкус, – поморщилась она.
– А мне показался сладкий, – Марион потянулась и забралась в кровать. – Я так хочу спать. Едва удержалась, но помнила о тебе. Я не хотела без тебя, – девочка замолчала, уткнувшись в подушку.
Агнесса зевнула. Несмотря на утро, она чувствовал себя очень сонной. С трудом понимая, что делает, женщина присела на кровать рядом с ребенком. Она машинально укрыла малышку шалью и рухнула рядом на перину.
Парадный зал замка с ободранными занавесями выглядел не лучшим образом. Но герцогиню это, похоже, не смущало.
– Я рада, что вы погостили у нас, граф, – Инесса величественно протянула руку Бриану для поцелуя. – Мне очень жаль, что вы уезжаете. Но я понимаю, вас зовет долг.
– Я благодарен за ваше гостеприимство герцогиня, – Бриан склонился к ее руке, едва коснувшись ее губами.
– Как, кстати, ваша ладонь? – вежливо поинтересовалась герцогиня.
– У вас легкая рука, мадам. Не прошло и дня как вы, почитав молитву, перебинтовали мне руку, и эти две несносные занозы вышли сами.
– Молитва делает чудеса, – подключился к разговору падре, стоящий справа от герцогини, – а наша госпожа всегда отличалась исключительной набожностью.
– Это чистая правда, – кивнул головой Жерар, стоящий по левую руку от женщины. Он бросил такой взгляд в сторону падре, что если бы священник его заметил, то от страха провел бы не одну ночь, молясь о спасении не только своей души.
Зато это взгляд заметила Инесса. Она улыбнулась одними глазами и вежливо обратилась к священнику. – К слову, падре, я воспользовалась вашим советом и отправила мою дочь и наследницу на обучение в один из предложенных вами монастырей.
– Когда? – одновременно удивленно спросили Бриан и Жерар.
– Не далее как сегодня утром, – невозмутимо ответила Инесса. – Учитывая, что не все мятежники еще пойманы, я решила сделать это с максимальной секретностью. Ее повезли туда люди моего счастливо обретенного сына.
– Но я, как ваш коннетабль, отвечающий за охрану замка, не видел здесь никаких посторонних людей, – обеспокоено произнес Жерар.
– Простите за вмешательство в ваши дела, но надеюсь, вы уверены в том, что эти рыцари обеспечат безопасность Марион? – сказал Бриан.
– Господа, я мать и защищаю интересы своей дочери. И думаю, что не обязана отчитываться перед вами.
Рыцари замолчали.
– Но, – мягко добавила Инесса, мгновенно превращаясь в кроткую женщину, – вам ли не знать, что в этом замке не один выход?
Бриан и Жерар переглянулись.
– Думаю, самое время пожелать вам доброго пути, – Инесса улыбнулась Бриану.
– Благодарю вас, мадам. – Бриан улыбнулся в ответ, но не ушел. Он вдохнул воздух, собираясь с духом. – Я бы хотел вам сообщить, что изменил свое решение о поступлении в Родосский орден. По крайней мере, пока. Думаю, мне сначала нужно подготовить подробный отчет о мятежниках королю. Потом хочу вернуться в свой сеньорат. Как вы знаете, я являюсь потомком иерусалимского короля. Наш род богат и знатен.
– Об этом все знают граф, – вежливо, но, уже проявляя нетерпение, сказал Инесса.
– Я бы хотел обручиться с вашей дочерью, – выпалил Бриан покраснев, – разумеется, речь о свадьбе пойдет только когда ваша наследница войдет в возраст.
– Думаю, моя дочь сама решит, кто ее избранник, – твердо сказала Инесса, смягчая непреклонность ответа ласковой улыбкой. – Или уже решила, – подумала герцогиня, скользнув взглядом по перстню на мизинце рыцаря.
Бриан покраснел от гнева. Рыцари его положения редко получали отказ в чем-либо.
– Герцогиня хотела сказать, что дитя еще слишком мало для таких серьезных планов на будущее, – вмешался в разгорающийся конфликт падре. – Вы, несомненно, один из самых достойных претендентов на руку наследницы. Возможно, через несколько лет, нам стоит вспомнить об этом разговоре.
– Это так? – процедил Бриан, едва сдерживаясь.
– Наш добрый падре, как всегда выражаем мысли лучше меня, – кротко кивнула Инесса – Именно это я и хотела сказать.
– Я понимаю. Я готов ждать. Но вы должны помнить, что я сделал предложение первым.
– Я обещаю вам это, – утвердительно кивнула головой герцогиня.
Бриан коротко кивнул и быстро пошел из зала. Дойдя до стражи, стоящей у входа, он развернулся и решительно двинулся обратно.
Растерянный священник промокнул платком, выступивший на лбу пот. Жерар скосил глаза на рукоять своего меча, готовый вытащить его при первых признаках опасности.
