Маргарита Епатко - Агрессия
Два знакомых силуэта появились в конце коридора. Они приближались, двигаясь плечом к плечу. Хотя было удивительно, что эти два широкоплечих мужчины в черном помещаются в таком узком коридоре. Один из них, показав что-то секретарю, открыл дверь кабинета, в котором допрашивали Вадима. Второй сел на соседнее с Мариной кресло. Оно жалобно заскрипело под весом человека в черных очках.
– Горнапштинкер, – прошептала Марина, косясь на секретаря.
– Хортылакнер, – улыбнулся мужчина, – но я рад, что меня перепутали с братом.
– Что вы здесь делаете? – Марина поняла, что секретарь застыл с открытым ртом и рукой занесенной над клавиатурой компьютера.
– Мой брат, как обычно, нарушает инструкции. А его прикрываю, – усмехнулся Хортылакнер. – Но нельзя же было оставлять без помощи мальчика, мать которого спасла жизнь моему брату. И не смотрите на меня так, – он повернулся к Марине. – Мы тут просчитали ситуацию, – он достал знакомый смартфон. Теперь его экран был расцвечен объемными ромбиками и квадратиками. – Вы все вполне нормально выкрутились сами. А Вадиму эта стерва за дверью сломала жизнь. Вернее нет, теперь она сломала жизнь себе. – Хортылакнер удовлетворенно хмыкнул и спрятал смартфон.
Открылась дверь. Вадим красный как рак выскочил из кабинета и побежал по коридору. Марина приподнялась, глядя ему след.
– Все в порядке. Он тебя не увидел, – успокоил ее Хортылакнер.
Через минуту из двери вышел Горнапштинкер. Он подошел к Марине и громко сказал:
– Надеюсь, с вас тоже взяли подписку о неразглашении государственной тайны?
– Разумеется, я взял, – так же громко ответил Хортылакнер.
– Идите домой. Мы вас вызовем, – кивнул головой Горнапштинкер.
Мужчины развернулись, собираясь уходить.
– Подождите, – остановила их Марина, – неужели вы мне ничего не скажете про него.
Братья остановились.
– А мы уж думали, ты не спросишь, – Горнапштинкер снял очки. За ними оказались темные как ночь глаза. Вместо зрачков в них вспыхивали огненные точки.
– Жив-здоров и плачет по нему Родосский орден.
– В смысле? – не поняла Марина.
– Не пугай девочку, – строго сказал Хортылакнер, тоже снимая очки. – В смысле, что наш друг рыцарь решил повременить с монашеством. Но в память о своих предках щедро помогает ордену деньгами. И еще он не расстается с одной вещью. Серебряным кольцом с ярко синим камнем. Ума мне приложу, как он его протащил через тысячу лет в свое время? – Хортылакнер подозрительно посмотрел на брата.
– Я здесь не причем. Думаю, даже если захотел, не смог бы проделать такой трюк, – искренне произнес Горнапштинкер.
– Ну, нам пора. Рады были встрече. – Хортылакнер потрогал языком слегка увеличившиеся клыки.
Братья развернулись, надели очки, и так же плечом к плечу двинулись обратно по коридору. Скрипнула дверь.
– Вы еще здесь? – тощая женщина в деловом костюме раздраженно смотрела на Марину.
Секретарь испуганно забарабанил по клавиатуре.
– Можете идти. Вас вызовут потом. Позже, – тетка хлопнула дверью, закрываясь в кабинете.
Инесса завела дочь в свою комнату. Это было чуть ли не единственное приведенное в порядок помещение в замке.
– Марион, нам нужно серьезно поговорить, – сказала герцогиня.
– Да, мадам, – девочка сделала книксен, подмигнула Агнессе и шмыгнула в спальню.
– А вы подождите здесь, – Инесса повернулась спиной к новой няне.
Агнесса покорно стала у двери, сложив на белоснежном фартуке натруженные руки.
– Дитя мое, вы уже достаточно подросли, чтобы нести ответственность за свои поступки, – начала разговор герцогиня.
– А Агнесса говорит, что я ребенок, – бесхитростно улыбнулась малышка.
– Об Агнессе мы поговорим позже, – покачала головой Инесса, – Меня интересует граф Бриан. По замку ходят слухи, что он чуть ли не погиб, защищая вас от разбойников. Но вы помолились, и он воскрес. Это так?
– Он очень хороший, – прошептала девочка, потупив глаза.
– Возможно, – Инесса присела рядом с дочерью и развернула ее лицом к себе. – Но мы не можем себе этого позволить. Мы не должны вмешиваться в жизнь людей. Ты должна это понять.
– Но ведь ты тоже разбудила его, тогда в темнице, – девочка серьезно посмотрела на мать.
– Это было необходимо, – Инесса запнулась, – я действовала в твоих интересах. Но он сделал, что мог, и ему пришло время уйти.
– Ну да, – малышка согласно кивнула головой, – он сказал, что уезжает.
– Я говорю не об этом, – строго произнесла Инесса. – Я сняла с него защиту. Надеюсь, что и ты поступишь так же. Отпусти его, дорогая. Ты понимаешь, о чем я говорю.
Девочка растеряно посмотрела на мать.
– Ты ведь когда будила его, что-то произносила, о чем-то говорила?
– Я просто попросила его вернуться. Если он хочет. И пообещала, что никогда его не оставлю.
Инесса побледнела.
– Ты даже не понимаешь, что сделала, – прошептала она, выпуская ребенка.
– Мамочка, не сердись, – Марион кинулась ей на шею.
– Я и не сержусь. – Инесса ласково погладила девочку, – но твоя замечательная Агнесса теперь распускает слухи, что ты можешь оживлять людей. Это рано или поздно дойдет до церкви. Ты еще слишком мала, чтобы понять насколько это серьезно.
– Агнесса добрая. Я ей тоже обещала, что она будет со мной, – сказала Марион.
– Ну, уж нет – Инесса встала и строго сказала дочери. – Этой болтливой дурочке не место рядом с тобой. Да у нее и не получиться, туда отправиться.
Инесса подошла к шкафу и достала оттуда большую бутыль из зеленого венецианского стекла. В ней тяжело колыхнулась мутная жидкость. Она пододвинула к себе кубок и, налив его до краев, поднесла к лицу дочери.
– Выпив это, ты окажешься в другом мире. Надеюсь, там тебя не будут преследовать, за то, что ты другая. Пей и помни, я тебя очень сильно люблю и, когда ты проснешься, по-настоящему проснешься, я буду рядом.
– Да, мамочка, – кивнула Марион, маленькими глотками выпивая сладкий напиток.
Инесса взяла дочку на руки и ласково погладила по голове.
– Я хочу рассказать тебе сказку о бабочке, – она с тоской и нежностью посмотрела на ребенка. – Бабочка не сразу становится такой красавицей. Сначала она ползает гусеницей, набираясь сил и мудрости от листьев и трав. Потом засыпает, становясь куколкой. И только когда пройдет положенный срок из нее появляется это очаровательное создание. Так вот ты моя бабочка. Но ты еще спишь, и тебе еще слишком рано проспаться. – Инесса беззвучно заплакала, глядя на ребенка.
