Ннеди Окорафор - Фантастические создания (сборник)
— Гилла, подвинь-ка свою задницу! Подвинься, говорю!
Это была Кэши, она намеревалась втиснуться на тот же стул. Гилла хихикнула и подвинулась — надо сказать, вдвоем на стуле было не очень-то удобно.
— Представляешь, — сказала Кэши возбужденно, — Реми только что пригласил меня на свидание!
Реми был очень красивый: он был как раз ростом с Кэши, когда она на каблуках, стройный, широкоплечий, с большими карими глазами, сильными руками и этаким характерным восточноафриканским лоском.
Ком, весь этот вечер стоявший в горле у Гиллы, стал как будто еще больше — а она точно проглотила эту чертову косточку?
Гилла старательно глотнула и расплылась в улыбке.
Но ей не пришлось неискренне радоваться за подругу, потому что в этот момент…
Они вернулись…
Вошел Роджер со своей бандой, они смеялись так громко, что их смех заглушал музыку. Фостер послал Гилле улыбку, от которой у нее почему-то ослабели ноги. Кэши с интересом посмотрела на нее, слегка улыбаясь.
Роджер, ухмыляясь, остановился перед телевизором. На экране та самая коренастая девушка и забавный парень в старомодных купальных костюмах и с дурацкими прическами играли в почтальона в телефонной будке с друзьями. В почтальона! Дурацкую детскую игру.
Они вернулись…
Они вернулись с прогулки…
Гилла не могла понять, как она дала втянуть себя в это.
Роджер схватил Клариссу, прижался к ее бедру своим и сообщил, что хочет играть в почтальона.
Все с готовностью подхватили эту идею, хотя глупее ее придумать было трудно. Тут же включили свет, девочки остались в гостиной, а парни спрятались по шкафам и укромным уголкам по всему дому.
Кларисса и Хуссейн вызвались быть почтальонами.
— Я почтальон! — заорал Хуссейн. — У меня письмо для Кэши! — Ему явно это доставляло огромное удовольствие — наверно, он специально стал почтальоном, чтобы избежать поцелуев с девочками. Гилла подозревала, что девочки вообще были не по его части.
— Это Реми! — прошептала Кэши и вскочила на ноги. — Я уверена, это Реми. — Она ослепительно улыбнулась Гилле и пошла за Хуссейном, чтобы «получить свое письмо» в каком-то шкафу или ванной и пообжиматься с ним.
Гилла сидела на твердом стуле сгорбившись и смотрела им вслед.
Она думала о том, как это странно: друзья Роджера наперегонки бросаются делать все, что он скажет. А еще она пыталась понять, откуда знает слово «подобострастный», которое вдруг пришло ей в голову.
Этот голос в ее голове… он уже не казался чужим — он был ее собственным. Но он знал слова, которых она никогда не слышала, и ощущения, которые она никогда не испытывала, — например, что ты чувствуешь, раскрывая листья навстречу солнечному свету… и каким пустым становится все вокруг, когда умирает твоя сестра, а ее кору и древесину разрубают на части, чтобы сделать корабли или дрова.
— Это какое-то безумие, — пробормотала она себе под нос.
— Я почтальон! — прощебетала Кларисса. Ее глаза сверкали, лицо разрумянилось. Ага, можно поспорить — она уже пригубила несколько писем.
Пригубила. Еще одно странное слово.
— Письмо для Гиллы! — сказала Кларисса.
Сердце Гиллы застучало как топор, рубящий дерево.
Она встала:
— Что?
Кларисса ухмыльнулась ей.
— Письмо для тебя, горячая штучка. Ты идешь или нет? — И она пошла куда-то в глубину дома мистера и миссис Брайт.
Кто это мог быть? Кто хотел ее поцеловать?
Гилла почувствовала клейкие бисеринки пота под глазами. Может, Реми? Нет-нет. Ему нравится Кэши. А может… пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет… может, Фостер?
Кларисса вела по извилистому коридору.
Они прошли мимо шкафа в прихожей. Изнутри раздавалось приглушенное хихиканье и какие-то шлепки.
— Нет, погоди, — пробормотал мужской голос. — Дай мне его снять.
Потом они прошли мимо ванной. Доносившиеся из-за двери смешки принадлежали явно двум девушкам.
— Нет времени сочнее и слаще весенней вакханалии, — услышала Гилла собственный голос.
Кларисса даже не оглянулась.
— Какая же ты все-таки странная, — сказала она через плечо.
Они прошли мимо закрытой двери в спальню и подошли к другой двери, тоже закрытой. Но Кларисса просто распахнула ее и заорала:
— Почта!
Извивающиеся на постели тела принадлежали Патрисии и Хейгуду. Гилла не знала, куда деть глаза. Слава богу, они все-таки были одеты — хотя бы частично. Патрисия выглянула из подмышки Хейгуда со смущенной улыбкой:
— Ребята, блин, у меня тут интимный деньрожденческий момент!
— Сожалею, — сказала Кларисса без всякого намека на сожаление в голосе, — но у Гиллы свидание. — Она ткнула пальцем в сторону гардеробной. — При-и-ятно повеселиться, Гиллашка-милашка, — протянула она, и Хейгуд фыркнул от смеха.
Гилла похолодела.
— Кто там внутри? — спросила она Клариссу.
— Тебе понравится, — прощебетала Кларисса. — Специальное угощение. — Она развернулась на каблуках и направилась к двери в спальню, крича: «Кто вызывал почтальона?»
— Ты в порядке, Гилла? — спросила Патрисия. Она выглядела встревоженной.
— Ага, все хорошо. Кто там?
Патрисия улыбнулась:
— В этом вся суть игры: не знать.
Хейгуд просто раздраженно посмотрел на нее. Гилла состроила ему рожу.
— Иди повеселись, — сказала Патрисия. — Если тебе понадобится помощь, сразу зови нас, ладно?
— Ладно. — Гилла осталась там, где стояла, а Патрисия и Хейгуд снова начали целоваться, не обращая на нее внимания.
Она могла вернуться в гостиную. Ей не обязательно было делать это. Но… кто там?
Гилла вспомнила ощущение, которое испытала в объятиях Фостера, вспомнила тепло, шедшее от его рук… и вдруг поняла, что идет к двери гардеробной. Она открыла дверь и, подслеповато щурясь, попыталась разглядеть, кто там внутри.
Чья-то рука втащила ее внутрь.
Леди была внутри…
Вешалки, как ветки, в темноте цеплялись за волосы Гиллы. Двигаться здесь, в гардеробной, было почти невозможно из-за навешанной одежды. Чье-то тяжелое тело навалилось на нее, прижимая спиной к стене. Ничего не видя, Гилла вытянула руки и на ощупь попыталась определить, кто это. Сильные руки начали шарить по ее телу, по груди, животу…
— Жиртрест…
Роджер!
Гилла зашипела, пытаясь сбросить его с себя. Но он был так силен! Он навалился на нее, прижался губами к ее губам — и самое ужасное было то, что Гилле не противно.
Не в силах ничего сделать, она резко отвернула лицо. Из-за этого его губы оказались прямо около ее уха. Обдав ее влажным теплом своего дыхания, он прошептал:
