Игорь Денисов - Судья
— Пошла, дура! — зашипел тот.
Кашлянув, он постучал в дверь.
Дверь распахнулась. Быстров шагнул внутрь.
Коридор пуст. Слева и справа — двери. В углу диван с торчащей из сиденья пружиной, старая тележка и жестяной контейнер с засохшей известью.
Быстров услышал щелчок. Ощутил, в левый висок вдавливается холодный ствол.
— Замри, — сказал бандит-татарин, смягчая «р». — Лицом к стене. Руки за голову.
Быстров встал к стене, положив на нее ладони. Это дало ему возможность прилепить к потемневшим от сырости доскам зажатый между пальцев «жучок».
Бандит обыскал его.
— Дима! — заорал он, округляя «и». — Мент чист!
Ступени деревянной лестницы задрожали и заскрипели.
Дмитрий Озеров, темноволосый мужчина с бородкой, стволом автомата подтолкнул женщину в обширном белом платье. Ладонями она прикрывала заметную выпуклость живота. Покрасневшие глаза выдавали ее состояние.
— Ну, убедился? — спросил Озеров. — С заложниками все в порядке.
— Почему только она? Я должен видеть остальных.
— Они наверху.
— Позволь им спуститься.
— Не диктуй условия, капитан. Я же сказал, все в порядке!
Быстров повернулся к заложнице. Она смотрела в пол глазами, полными испуга.
— Это правда?
Женщина кивнула, прикусив губу.
— Доволен? Теперь вали. И передай своим дружкам, чтобы поторопились!
— Пошел ты.
Звук собственного голоса испугал Быстрова, всегда предпочитавшего дипломатию любым конфликтам.
Лицо Озерова побагровело. Он толкнул капитана к стене, приставил к лицо дуло автомата.
Женщина с тревогой следила за ними.
— Капитан, ты играешь с огнем. Еще одна выходка, и кое-кто сильно пожалеет.
Это был самый великий страх Быстрова. Но на него смотрела испуганная заложница.
— Не думаю, что тебе стоит злиться. Если, конечно, ты хочешь получить вертолет с деньгами.
Озеров скривился. Отступил.
— У вас осталось двадцать два часа.
Точилин хлопнул Быстрова по плечу.
— Ну что, капитан? Обосрался?
— Что смешного? Мы облажались. По полной. Они вертят нами как хотят.
Следователь покачал головой.
— Володя, не драматизируй. Что мы теряем? Ну дадим мы им вертолет, деньги, паспорта. Позволим пересечь границу и приземлиться на земле обетованной. Евреи переговоров с террористами не ведут. Им не уйти.
— А заложники? Саша, там женщина, ребенок.
Точилин посерьезнел.
— Все будет в порядке. Озеров их не тронет. Он ведь не убийца.
— Почем ты знаешь? Никто не рождается убийцей. Убийц творят обстоятельства.
Точилин кивнул.
— Да, убивает только загнанный в ловушку. Но Озеров-то и не знает, что он в мышеловке. Они все такие.
— Он вышел на связь, — объявила оператор.
Точилин и Быстров нацепили наушники.
Озеров заговорил. Каждое его слово падало на голову Быстрова ножом гильотины.
— Капитан, слушай меня. Я нашел на стене «жучок». Это твоя работа. Больше некому. Это вам не сойдет с рук. Поздравляю, капитан. Ты убил человека.
В кошмарном сне Быстров услышал хриплый грохот автоматной очереди, стеклянный звон гильз, еще горячих, отлетающих от стен и пола, истошный вопль женщины, внезапно оборвавшийся.
Земля дрогнула под ногами.
Точилин схватил его за руки, заглянул в глаза.
— Вова, успокойся. Это ложь. Он блефует.
Как сомнамбула, Быстров оттолкнул друга. Женщина-оператор с тревогой смотрела на него.
Медленно и тяжело, словно ступая по дну океана, Быстров толкнул дверь фургона. Вышел и зашагал прочь, отмахиваясь от невидимых призраков.
Я убил человека. Беременную женщину. Боже, боже, боже…
Он остановился у небольшой дубравы. Солнечные лучи пронизывали листву. Лес горел багрянцем.
Где белка? Ее тоже убили? А как же бельчата? Что с ними? Их съедят? Возьмут в заложники?
Быстров, глядя в пустоту, начал рвать с себя погоны. В его сознании звучали злобные голоса. Он видел осуждающие и насмешливые лица: женщины-оператора, Точилина, начальства, мужа убитой. Мир вдруг стал адом.
Капитан, одинокий в этот миг отчаяния, пал на колени и заплакал.
Илья нажал кнопку звонка. За дверью тишина. Позвонил еще три раза, удерживая палец на десять секунд.
Нет ответа.
Это совершенно не входило в его планы. Ему сказали, семья Точилина почти всегда дома.
Он нарвался на сраное «почти».
Илья позвонил в соседнюю квартиру. Открыла бледная женщина с мешками под глазами. Она нервно разглядывала незнакомца в черных очках с растрепанной прической.
— Простите, вы не знаете, Мария Георгиевна дома?
— А вы кто?
Илья улыбнулся.
— Мы с ней давние знакомые. Со школы. Я случайно узнал, что она тут живет. Сами понимаете, столько лет не виделись. Хочется вспомнить светлую юность.
Женщина молчала, теребя ворот застиранного халата.
— Их нет. Маша пошла гулять с Лешей.
Илья изобразил растерянность.
— Ой, извините, — он где-то вычитал, что теряясь перед людьми, завоевываешь их доверие. — Я потом зайду.
Он наклонился ближе. Прошептал:
— Только не говорите ее мужу, хорошо?
И широко осклабился. Женщина кивнула.
«Проболтается, как пить дать. И не только мужу. Каждой собаке».
— Спасибо.
Илья спускался по лестнице, лихорадочно прокручивая в голове запасные варианты. У него не было четкого плана. В глубине мозга зарождалась тупая боль, тяжелая, словно удар кузнечного молота. Боль путала мысли. Начиналась ломка.
На лестничном пролете он столкнулся с унылой женщиной, в тридцать с лишком сохранившей намек на красоту. Женщина держала за руку бледного мальчугана в зеленой ветровке.
— Где папа? — спросил он.
Лицо женщины омрачилось.
— Папа на работе. Он скоро придет.
Илья, спустившись еще на три ступеньки, остановился.
Повернул голову.
Мать улыбалась сыну.
— Все будет хорошо, мой сладкий.
Почувствовав взгляд Ильи, обернулась.
Илья сорвал очки.
Они смотрели друг другу в глаза, убийца и жертва. Мгновение длилось вечность.
Подавив крик, Мария схватила Лешу и побежала по лестнице.
— Стоять, сука! — заорал Илья, взлетая по ступенькам. На бегу выхватил пистолет.
Мария стояла у двери, безуспешно пытаясь вставить в замочную скважину ключ.
Выронив ключи, прижалась к электрощиту. Заслонила ребенка.
— Пожалуйста, не трогайте мальчика. Дайте ему уйти!
Илья три раза выстрелил ей в живот. Мария сползла по стене, оставляя за собой кровавую полосу. Ее губы беззвучно шевелились.
