Игорь Денисов - Судья
Его выстрелы послужили сигналом остальным. Семь бандитов выпрыгнули из грузовиков. Отстреливаясь, побежали к лесу. Наперерез им бросился еще один отряд ОМОНа.
— Е… вас всех на х…! — заорал Точилин, выхватил пистолет и бросился в чащу.
Быстров обмер, глядя, как прикрытая бронежилетом спина мелькает за деревьями. Чертыхнулся и бросился следом.
С востока от дерева к дереву перебегали двое омоновцев. Их шлемы украшали пучки травы.
— Не дайте им уйти! — заорал Быстров. Вряд ли его услышали. — Не дайте прорваться к дачному поселку!
Однако, двое оставшихся в живых бандитов добежали до одного из коттеджей на берегу озера. Взяли в заложники беременную женщину, ее мужа и страдавшую гипертонией престарелую мать.
Через час контрабандисты вышли на связь. Один, насколько понял Быстров, русский, второй — татарин. В обмен на жизни людей бандиты потребовали заправленный горючим вертолет, кейс с тремя миллионами долларов, загранпаспорта.
На вертолете они рассчитывали долететь до новгородского аэропорта. Там их должен ждать самолет. Самолет приземлится в Шереметьево, где будет ждать другой, для международных рейсов. На нем бандиты вылетят в Израиль. Заложников целыми и невредимыми («если не будет проволочек») по приземлении выдадут русскому посольству.
— На все про все вам сутки, — голос бандита звучал спокойно. — Отсчет пошел.
— Это слишком мало, кретин! — заорал Точилин. — Дай еще сутки!
Молчание.
Точилин сорвал наушники и метнулся к женщине за пультом управления.
— Ну что? Есть голосок?
Жуя резинку, женщина в форме застучала по клавишам. Быстров разглядывал ее: стянутые в узел на затылке волосы, форма сидит ладно, несмотря на худобу. Как это женщинам удается всегда быть элегантными?
«Господи, капитан, о чем ты думаешь?»
— Есть. Озеров Дмитрий Васильевич, 67-го года рождения, Великие Луки. Судимость за контрабанду оружия. Освобожден в 2000-м. Досрочно. Также привлекался…
— Короче, все ясно, — отмахнулся Точилин. — Полжизни на параше. Нам нужен второй.
— Омоновцы оцепили дом, — сказал Быстров. — Они могут придумать, как провести внутрь «жучки».
Точилин покачал головой.
— Нет. Слишком опасно. Нам нужно время.
Он наклонился к микрофону.
— Озеров! Слушай внимательно. С тобой говорит следователь областной прокуратуры Точилин.
— Да хоть Папа Римский. Мы все объяснили. Учтите, вопросы действую мне на нервы. Я люблю ответы. Быстрые ответы.
— Успокойся, пожалуйста. Ты дал мало времени. За сутки мы еле достанем один самолет, не говоря уже о двух, да еще с вертолетом. Деньги и визы займут еще сутки.
— Я все сказал. Через двадцать четыре часа полетят головы. Понял, Точилин?
Быстров потер переносицу. Точилин оскалился. Верхняя губа поднялась и задрожала, как у волка. Но голос спокоен.
— Твои требования не могут быть выполнены, пока мы не согласуем все детали с Министерством внутренних…
— Важняк. Ты кажется, не понял. Я сказал: у вас двадцать четыре часа. Уже двадцать три. Если вертолета и бабок не будет, кое-кто здесь — я думаю, для начала милая бабушка — увидит свет в конце тоннеля.
— Не подначивай его, — прошептал Быстров. Оператор строго взглянула на него.
— Озеров, давай все спокойно обсудим.
— Мы все уже обсудили. Ты понял меня?
Следователь сжал кулаки.
— Да, я тебя понял.
— Отлично.
— Еще минуту. Как там заложники?
— Мы их не трогаем. Пока.
— Я хочу знать, если у них питье и еда.
— Мы не идиоты, Точилин, в отличие от тебя.
— Озеров, слушай. Сейчас мы пришлем человека. Он войдет через черный ход. Дверь рядом с гаражом.
— Ребята, — Озеров нервно рассмеялся. — Вы с нами не шутите.
— Пойми же наше положение. Прежде, чем выполнять твои требования, мы должны убедиться, что с женщинами все в порядке. И с мужчиной, конечно.
На частоте повисло тяжелое молчание. У Быстрова вспотели ладони. Оператор вынула жвачку изо рта и бросила в мусорное ведро через плечо. Точно в цель.
Точилин стиснул трубку так, что побелели пальцы.
Озеров вздохнул.
— Идет. Но смотрите, без фокусов. Чуть что — кое-кто получит пулю в лоб.
— Ага., - Точилин усмехнулся. — А кое-кто мигом останется без баксов и самолета.
— Что ты мелешь? — прошипел Быстров.
— Осторожнее, Точилин. У меня слабые нервы.
— Мне плевать! Не слишком расслабляйся. Будь уверен, мы сидеть сложа руки не будем. И позаботься о том, чтобы у заложников с головы не упал ни один волосок. Они — гарантия твоего выживания. Все, кретин, отбой!
Точилин выпрямился.
— Капитан, мне нужен бронежилет.
Быстров нахмурился.
— Не хочешь же ты сказать…
Точилин вынул пистолет, проверил затвор.
— Именно это я и хочу сказать.
Быстров набрал в грудь воздуха.
— Я пойду, — выпалил он.
Точилин, уже забывший о его существовании, дернулся.
— Капитан, не пори горячку. Ты должен руководить операцией.
— Именно поэтому я и должен. Мне будет стыдно сидеть здесь, когда ты рискуешь.
— Не может быть и речи.
Точилин отвернулся. Быстров схватил его за рукав.
— Саша, выслушай меня. У тебя жена и сын. А у меня никого. Ты гений, ты монстр сыска. Ты должен продолжать дело Нестерова. Дело Судьи. Мы не можем рисковать тобой.
Точилин ехидно улыбнулся.
— Мне начать аплодировать?
— Да ну тебя к черту! Я серьезно.
Несмотря на ироничное выражение лица следователя, Быстров видел в его глазах огонек тревоги за семью.
— Ты прав, как всегда. Ладно. Хочешь лезть в пекло — кто я, чтобы сказать «нет»?
Быстров надел под форменную рубашку бронежилет. Ему дали микроскопический жучок размером с ноготь. Когда его впустят («Если впустят», вставил Точилин), Быстров должен прикрепить его к стене.
— Ну, — Точилин хлопнул его по плечу. — С Богом.
На слабых ногах Быстров шел к дому. Самые трудные двести шагов в его жизни. Слепые окна дома холодно изучали его. Капитан чувствовал себя раздетым.
Он обогнул дом, каждую секунду ожидая выстрела в затылок.
И он раздался.
Капитан заорал. Так испугался, что забыл лечь на землю.
Секунды понадобились ему, чтобы сообразить, рядом всего лишь хрустнула веточка.
Быстров завертел головой. Увидел мелькающий в траве пушистый хвост.
Белка вспрыгнула на поваленный тополь. Приподнялась на задние лапки, принюхиваясь. Обернулась и насмешливо взглянула на капитана милиции.
— Пошла, дура! — зашипел тот.
Кашлянув, он постучал в дверь.
