Джереми Робинсон - Кронос
— Я люблю тебя, детка.
Аттикус чуть отодвинулся и осмотрел дочь с головы до ног. Кожа была совершенно белой и сморщилась, как после долгого пребывания в воде. Фиолетовая краска сошла с волос, и они приобрели естественный черный цвет. Темно-карие глаза, почти точь-в-точь такие же, как у ее матери, потеряли свою наивность, но приобрели взамен что-то иное.
— Я тоже люблю тебя, папочка.
Аттикус снова прижал дочь к себе, опасаясь, что она исчезнет, и не отпускал до тех пор, пока еще далекий, но стремительно приближающийся рев в сочетании с пронзительным свистом не возвестил о приближении истребителей. Он посмотрел в сторону моря. Кронос быстро двигался прочь от берега у самой поверхности, представляя собой отличную мишень. Джиона тоже это увидела. Отец и дочь одновременно вскочили.
— Кронос! Ныряй! — закричал что есть сил Аттикус.
— Беги! — поддержала его Джиона. — Ныряй!
И он нырнул. Один за другим огромные горбы Кроноса исчезали в водах Атлантики. Последний скрылся в тот самый миг, когда два истребителя F-16 и штурмовик «Уортхог А-10» пронеслись над самой водой, рев двигателей заглушил крики пришедшей в полное неистовство толпы. Теперь, когда цель скрылась под водой, самолеты разошлись в разные стороны, совершая разворот по большой дуге над берегом.
Аттикус обернулся и посмотрел на Джиону, чей взгляд по-прежнему был прикован к океану. Она провела целых пять дней внутри зверя, и можно только догадываться, какие муки пришлось ей перенести. Тем не менее сейчас, всего пару минут спустя после того, как Кронос выплюнул ее, она проявляет беспокойство по отношению к нему, волнуется о его безопасности. Странный узор позади того места, где стояла Джиона, привлек вдруг внимание Аттикуса. Он подошел ближе, нагнулся и увидел, что на песке нацарапано одно-единственное слово.
Аттикус прочитал вслух:
— Эксетер.
Джиона повернула к отцу лицо и, улыбаясь, заметила:
— Нам надо о многом поговорить.
Взглянув в поразительные, живые глаза дочери, Аттикус широко улыбнулся, а потом не выдержал и разразился счастливым смехом. Крепко сжал Джиону в объятиях, и она со всей силы прижалась к нему. К тому времени, когда счастливые отец с дочерью отпустили друг друга, толпа уже постепенно возвращалась на пляж.
— Ну, — произнесла Джиона, глядя на его заштопанную руку, перевязанное плечо и лицо в кровоподтеках, — рассказывай: что-нибудь интересное произошло в мое отсутствие?
Аттикус криво усмехнулся.
— Как ты сама сказала, нам надо о многом поговорить.
Джиона хихикнула, и Аттикус ощутил себя на седьмом небе от счастья. Его девочка вернулась, вернулась целая и невредимая. Он взял Джиону под руку, и они пошли сквозь толпу, и каждый из встречных о чем-то их спрашивал и аплодировал им.
— Пойдем домой, детка.
57
Эксетер, штат Нью-Гэмпшир
На дворе стояло чудесное свежее октябрьское воскресенье — один из тех дней, когда Аттикус ощущал желание либо пойти в сад за яблоками, либо же прогуляться по лесу. Прохладный нью-гэмпширский воздух, в котором доминировал запах сырой земли, наполнял легкие.
Но сегодня Аттикусу было не до приятных развлечений. Джиона провела утро в церкви, как и каждое воскресное утро с того дня, когда Кронос высадил ее на песчаный пляж в Хэмптон Бич. Хотя Аттикус мог понять появившийся у нее интерес к Богу, ему все же казалось странным, что Джиона так рьяно посещает храм. Он знал, что дочь до сих пор пытается разобраться, что же с ней случилось. Произошло ли все это на самом деле, или это лишь плод ее воображения, галлюцинация. Конечно, независимо от того, к какому заключению она в конце концов придет, летнее происшествие оказало значительное влияние на их жизнь. Сначала они пытались осознать, что же в действительности произошло, а затем все кардинально переменилось.
Возвращение домой вышло недолгим, поскольку семейную пару, купившую их дом в Рае, мало волновало, через какие испытания пришлось пройти отцу с дочерью, а также то, что вещи их были еще не собраны. В то воскресенье, когда Джиона в первый раз пошла в церковь, прибыла бригада грузчиков, которые быстро упаковали личные вещи и отвезли на временное хранение на склад.
Конечно, после того как любительские видеозаписи драматического воссоединения Аттикуса и Джионы попали во все программы новостей, отец с дочерью стали мировыми знаменитостями. Оберегая дочь от повышенного внимания со стороны журналистов, сам Аттикус воспользовался им в полной мере. Он подписал контракт на новую книгу, продал права на съемки фильма, появился в телепрограммах «Доброе утро, Америка», «Шоу Опры Уинфри» и «Репортажи Кольбера». Его имя мелькало на первых страницах газет по всему миру, в то время как сообщение об исчезновении Тревора Манфреда оказалось задвинуто на последние страницы, после раздела объявлений. Аттикус даже удостоился чести украсить обложку журнала «Тайм», который объявил его «Отцом года»: за спасение дочери сначала от насильников, а спустя пять дней — от первого известного взаправдашнего морского змея. Аттикус объяснил, что Кронос высадил Джиону на берег по собственной воле, однако все, кто видел записи, на которых Аттикус выпрыгивает из военного вертолета и с мольбой протягивает руки к морскому гиганту, составили собственную картину того, что произошло на самом деле.
Всего два месяца прошло после этого приключения, а дети уже играли с куклами, изображающими Аттикуса, Джиону и Кроноса; в витринах магазинов появились постеры, на которых Аттикус протягивает руки к гигантскому морскому змею, а также — больше всего полюбившиеся Джионе — плюшевые игрушки. Плюшевые Аттикус и Кронос неизменно сидели на ее кровати в гостиничном номере в Портсмуте, где они жили последние два месяца.
Коннер провел с ними неделю, помогая справиться с первоначальным наплывом журналистов, но затем отправился к своей семье в Энн-Арбор. Отец Аттикуса оправился от потрясения и вернулся из больницы домой. Родители должны были в скором времени навестить их — тотчас, как только Аттикус с Джионой подыщут новый дом.
Джиона настояла на том, что они должны теперь жить в городе, название которого она вывела на песчаном пляже. Они все это время искали дом в Эксетере, но пока не могли найти ничего подходящего. Хотя за эти два месяца доходы семьи выросли до астрономических цифр, Аттикус не намеревался менять привычный для них обоих образ жизни. Простой дом, достаточно большой, чтобы удовлетворить нужды отца с дочерью. Поскольку деньги могли пригодиться Джионе в будущем, Аттикусу приходилось смириться с положением знаменитости. Казалось, куда он ни направься, всюду его будут донимать любопытствующие. Исключение составлял лишь открытый океан. То же было и с Джионой. В итоге ей пришлось бросить школу и продолжать учиться самостоятельно.
