Александр Домовец - Ад ближе, чем думают
Стоп. Старец…
– Майкл, а скажите, как Энтони описывал этого почтенного джентльмена? – спросил я, сглатывая.
Похоже, Буранов удивился:
– Ну, как описывал… Морщинистый, седобородый… Высокий, худой. В белой хламиде и остроконечном колпаке… А что?
– Да так, – машинально сказал я.
Описание было сверхобщее, однако оно мне кое-что вдруг напомнило.
Поздний вечер на равнине около Вест-Кеннета. Три мальчишки, увлёкшиеся ловлей сусликов. Неожиданное появление призрака. Высокий старик с длинной седой бородой, поочерёдно возлагающий бесплотную руку на голову каждого из нас. Ощущение тепла и радости, оттеснившее страх… Что-то в меня вошло в тот миг – однажды и навсегда.
Джереми уже умер. Том давно уехал из Эйвбери, и следы его затерялись. А я живу здесь, и, кто знает, остался бы человеком среди монстров, если бы не то давнее возложение призрачной руки…
– Идём, – решительно сказал я.
Буранов кивнул и, встав, сладко потянулся.
– Я рад, что вы с нами, Джеральд, – спокойно произнёс он. – Собственно, я и не сомневался. Только вот, вы уж не обижайтесь…
Я жестом остановил его. Закатал штанину.
– Вы это имели в виду?
– Ну да.
Буранов деловито проинспектировал шрам, даже потрогал мизинцем. Вот уж не думал, что отметина заезжего маньяка вдруг станет удостоверением моей личности. Зря я его тогда пристрелил.
– Отлично, – сказал Буранов негромко. – А теперь, пока наши друзья спят, надо обсудить кое-какие детали. Давайте поднимемся ко мне в номер…
Из сообщения информационного агентства Daily Telegraph(июнь 2010 года)Весть о самоубийстве известного учёного-историка Роберта Аткинсона, затравленного специальной комиссией ООГ, в которой доминируют представители России, всколыхнуло весь Альбион. В графстве Уилтшир наблюдались волнения. Сотни людей с плакатами вышли на улицы Троубриджа. Участники манифестации скандировали: «Сколько можно терпеть?», «Хэррингтон, что же ты молчишь?», «Сегодня Аткинсон, а завтра?»
Состоялись погромы российского и французского консульств, расположенных в центре города. И хотя обошлось без жертв, нападения вызвали беспрецедентно резкую реакцию пострадавших сторон. Под утро союзники выступили с совместным заявлением. Если отбросить дипломатическую обёртку, Альбиону грозит оккупация…
Глава одиннадцатая
Эдвард Мортон
Дослушав Грейвса до конца, я долго молчал. Новоиспечённый директор никуда не торопился: прихлёбывал коньяк, курил сигару и вообще ситуация ему явно нравилась. Уж очень он был вальяжен. «Тут всё зависит от меня», – именно так перевёл я выражение остренького лица.
– Вы это серьёзно? – спросил я наконец.
Грейвс картинно развёл руками:
– А вы ещё не поняли? Всё так и есть. Непривычно, само собой. Но и не смертельно. Всё будет хорошо, мой друг… вы позволите называть вас так? Поработаем на благо Альбиона, потом вернёмся с победой и сорвём дивиденды. Это я вам обещаю, – добавил он покровительственно.
– Вашими бы устами… – машинально откликнулся я.
Только теперь я осознал, во что влип. Рассказ Грейвса звучал абсолютной фантасмагорией, но, судя по всему, был чистой правдой.
Суть исследований, которые вело «Наследие прошлого», Грейвс раскрывать не стал. «Вам это ни к чему, – сказал он твёрдо. – Всё равно ни черта не поймёте. Главное, мы куём победу Альбиона в будущей войне. Есть такое слово – сверхоружие… Война будет, и будет новый передел мира в наших интересах. Вот в этом можете не сомневаться».
Я и не сомневался. Мне было наплевать. Меня интересовало только одно: что это за междумирье и как отсюда вернуться в обычную реальность.
Грейвс сообщил, что Вселенная сложна, многомерна, и однозначному исчислению не поддаётся. Положим, это я знал и без него, даром что простой полицейский. Наличием неопределённого множества параллельных пространств тоже не удивил. Фантастику почитываю, и вообще… Но когда он сказал, что учредитель «Наследия прошлого» в силах путешествовать в иные миры и перебрасывать туда материальные объекты… вот тут у меня возникли вопросы.
Кто, собственно, этот учредитель и каким образом в состоянии манипулировать пространством? Он что, Господь Бог?
Почему неназванный учредитель вышвырнул целую башню-офис со всеми обитателями в некое междумирье?
Зачем Альбиону сверхоружие, когда в минувших войнах он уже проиграл всё, что можно? Не пора ли остановиться и жить обычной жизнью, как другие страны?
Выслушав меня, Грейвс на минуту задумался.
– Ну, имени учредителя я вам не назову, – спокойно заметил он. – Разумеется, он не Господь Бог. В каком-то смысле совсем наоборот… Вам достаточно знать, что возможности этого существа практически беспредельны. Вы хоть представляете, каких усилий, какого объёма энергии потребовал перенос башни в иное пространство?
– И к чему такие траты? – утомлённо поинтересовался я.
Грейвс снисходительно похлопал меня по плечу.
– Да ведь вы уже всё знаете! То, что я рассказал сотрудникам на общем совещании – чистая правда. Либо руссофранки в последний момент сорвут проект «Сверхоружие», и тогда полетят головы, Альбион утратит последний шанс… и вообще: всё напрасно. Надежды, усилия, годы напряжённого труда, миллионы фунтов… Либо мы прячемся от союзников так, что нас никто и никогда не достанет. Стало быть, спокойно доводим проект до конца, возвращаемся в наш мир и передаём сверхоружие учредителю. А уж они вдвоём с Хэррингтоном используют конечный продукт в интересах державы! Так-то, друг мой. Междумирье для наших целей – самое подходящее место, – добавил он, понижая голос. – В сущности, мы нигде. Нас нет. Учредитель нашёл для башни щель между параллельными пространствами. Гениальное решение, согласитесь!.. План был создан на крайний случай. Теперь этот случай наступил, вот и всё.
Я откинулся на стуле и внимательно (очень внимательно) посмотрел на Грейвса.
– Вы сами-то поняли, что сказали? – спросил я осторожно.
– А что вам неясно?
– Да всё… Что значит «мы нигде»? Что значит «нас нет»? А если я вам сейчас врежу по физиономии, кулак пройдёт насквозь? И Дороти свою на столе не разложите? Мы что теперь, призраки?
– Для общения с Дороти у меня есть диван в комнате отдыха, – небрежно сообщил Грейвс. – Во всём прочем вы не так уж далеки от истины. Пожалуй, что и призраки… Ненадолго, но пока… да. И прекратите, наконец, угрожать физическим насилием! Что за примитив, надоело…
Он резко поднялся из-за стола и наклонился надо мной.
– Поймите, мы в междумирье, – напомнил он, дыша в лицо коньяком. – И в нашем, и в любом другом из параллельных миров мы отсутствуем. Мы находимся в обособленной пространственной капсуле и существуем автономно. Откуда, по-вашему, эта хмарь за стеклом? – он ткнул пальцем в сторону окна, словно затянутого болотной жижей. – В каждом мире существуют хоть какие-нибудь источники света. Между мирами их нет по определению. Можете считать, что мы космонавты на орбитальной станции в окружении вакуума. Разница лишь та, что не придуман ещё телескоп, с помощью которого нас можно увидеть… В рамках своей автономии мы друг для друга нормальные существа из плоти и крови. Хотя это не повод лезть в драку, – насмешливо добавил он. – Для всех остальных, за исключением учредителя, мы не существуем. Нет больше «Наследия прошлого», ясно? Пусть руссофранки ломают головы, куда мы делись. А мы между тем завершаем проект и появляемся неожиданно, как снег в июле…
