Дэннис Крик - Прикосновение
Когда в дом вошли сыновья, гимн пылкости, берущий свое начало в спальне, слышался уже во всем доме.
Она заметила их, только когда Алфер остановился и откинулся в изнеможении на взбитую подушку.
− Мама?
− Дети? − Варвара встрепенулась и стала поспешно натягивать на себя льняное одеяло. − Даниэль, Венегор…
− Кто это, мама? − вопрос задал Даниэль. Ну кто бы сомневался? Венегор стоял позади брата и выглядывал из-за его спины лишь мельком.
− Уходи, − шепнула она любовнику. Алфер быстро оделся и, обойдя стороной детей, выбежал из дома.
− Это был мой старый знакомый… − она почувствовала, как краска заливает ее лицо.
− Не ври, − прервал мать юный очевидец. − Я знаю его. Это кузнец с Синей улицы. Он недавно вернулся с войны. Я не раз видел вас вместе, только пригласила ты его сюда впервые.
− Ну хорошо, ты прав, − стараясь не встречаться взглядом с сыном, Варвара стала собирать растрепанные волосы в хвост. − Пусть будет кузнец.
− Зачем ты это сделала, мама? − по-прежнему говорил только Даниэль.
− Сделала что?
− Отдалась ему.
− Ты не так все понял… Даниэль…
− Ты была пьяна от любви!
− Что? − она нахмурилась. − Что, черт возьми, ты себе позволяешь? − наконец, она собралась с мыслями и решила дать отпор. − Я должна отчитываться перед вами? Он любит меня!
− «Ты ведь никогда не изменишь отцу?» – спросил как-то мальчик свою мать…
− Замолчи!
− Я смотрю, как он любит. Вон как побежал, аж пятки засверкали!
− Ему неудобно. Так же, как и мне. Что он, по-вашему, должен был делать? Остаться здесь и объяснять причины своего появления?
Тут она поняла, что, собственно, ничего страшного не произошло. И тот страх, который объял ее в первые моменты, был не чем иным, как реакцией на внезапность, не более. Ее дети уже достаточно взрослые, чтобы знать правду об отношениях, которые возникают между мужчиной и женщиной. И ничего трагичного в том, что она переспала с Алфером, нет. Это был не кто-то с улицы, а известный в городе и уважаемый человек, к тому же ухаживающий за ней до этого два месяца.
− То-то он натерпится страху, когда я подкину змею ему в дом!
− Не смей, Даниэль…
− Что? Ты боишься за него? − Парень в негодовании замотал головой. − Поверить не могу! В кого ты превратилась? Ты мне напоминаешь тех продажных девок из трактира «Соленая губа», что в изобилии встречают гостей при входе!
− Заткнись!
− Ты предала отца.
− Что? Да что ты знаешь о предательстве? − Ей захотелось подбежать к сыну и дать ему хорошую затрещину. Но, к счастью (или к сожалению?), она сдержалась. Что-то помешало ей. Уж не то ли загробное спокойствие, с которым Даниэль вынес ей свой приговор?
− Ты осквернила родительскую спальню.
− Отца уже давно нет с нами, и…
− Он вернется! − закричал на нее Даниэль, и крик его, наверное, услышали все соседи. − Он непременно вернется. Вот увидишь, − черные глаза затаили ненависть. Слепую, жгучую, бескрайнюю…
− Сынок, мертвые не возвращаются.
− Да? А ты уверена, что он мертвый?
− Ты это знаешь так же, как и я. Ваш отец погиб, штурмуя вражескую крепость. − На какую-то долю секунды она оторвалась от него и перевела взгляд на Венегора. Тот по-прежнему стоял за спиной брата и, судя по всему, все еще боялся выступить вперед и молвить слово.
− Это ложь! − Даниэль едва не бросился на мать с кулаками. − Ты не должна ни с кем спать, кроме отца! Как же ты будешь смотреть ему в глаза, когда он вернется?
− Он не вернется.
− Ты так говоришь, будто сама видела его мертвым. Может, ты скажешь, как он погиб?
− Успокойся, я прошу тебя, не начинай старую песню.
− Он жив! Но даже если это не так, ты все равно обязана хранить ему верность до конца жизни!
− Это безумие какое-то…
− Ты лжешь, мать, − прошипел Даниэль. И она не узнала в нем своего сына. Парень и раньше не отличался спокойствием и здравомыслием, но сегодня он перешел все границы.
− Твой отец мертв! − едва не закричала она и схватила его за руку.
Он попытался вырваться, но хватка матери была железной.
− Отпусти.
− Стой и слушай, что я тебе скажу. Не смей лезть в мою личную жизнь. Это моя жизнь! Понимаешь? − она выкрутила ему руку. − И она тебя не касается.
Впервые в жизни Варвара позволила себе подобную выходку. И она была горда собой. Если раньше обидные слова, звучащие из уст мальчугана, она старалась пропускать мимо ушей, то теперь…
− Отпусти меня!
Она не увидела, как во второй его руке оказался нож. Он полоснул ее по левому запястью, только после этого она его отпустила. Парень тут же пропал за порогом дома. Венегор стоял в дверях и смотрел, как брат исчезает в саду, оставляя за собой примятые кустарники роз и георгинов.
− Что с тобой, Венегор? − Варвара перехватила жгутом рану и сжала руку в локте.
− Ничего. Все в порядке, мама. − Дежурный и бездушный ответ, в словах которого властвовала пустота. Та же эфемерная субстанция, которая наполняла его взгляд и прежде. Ей стало не по себе, но, как утопающий хватается за соломинку, она схватилась за волшебное слово, слетевшее с его губ. Мама. И смягчила свой тон:
− Неужели ты не видишь, что творится с твоим братом?
− Он еще вернется за твоим прощением. Вот увидишь.
− Почему ты все время молчал? Почему не сказал ни слова? Разве ты разделяешь мнение Даниэля? − перевязывая руку, она поглядывала на сына.
− Нет, − голос его почти не изменился, стал лишь чуточку потверже. − Я считаю, что наш отец погиб. И я не виню тебя. − Лаконично, но честно.
От сердца у нее отлегло. Сказать, что раньше она не знала о сильной привязанности к себе младшего сына, значит, слукавить. Но то, что тринадцатилетний парень способен понять ее в вещах столь интимных и далеких от понимания мальчика-подростка, было для нее настоящим откровением. Как никогда ей нужна была поддержка. А то она уж начала винить себя во всех тяжких.
− Спасибо, − ее взгляд утонул где-то в дебрях садовых цветов. − Я попрошу тебя кое о чем. Договорились?
− Хорошо.
Она подошла и потрепала его русые кудри. Слегка наклонилась, поцеловала в лоб.
