Сергей Тармашев - Отель «Оюнсу»
До границы с белым народом дошли за полтора дня и долго скрывались в снегах и растительности, выслеживая дозорные отряды великанов. К удивлению вождя, обнаружить белых так и не удалось. Многие из воинов решили, что Белые Великаны заметили их приближение заранее и теперь хорошо прячутся, наблюдая за ними издали. Пришлось провести на границе весь день, а ночью с предельной осторожностью отойти от места стоянки вдоль рубежа на большое расстояние. Следующий день провели на новом месте, не вылезая из отрытых в глубоком снегу берлог, но дозоры белых воинов заметить никто не смог. Наконец вождь решился на пересечение рубежа. Его отряд дождался предрассветного мрака и ступил на земли Белых Великанов. Вскоре выяснилось, что во всей округе нет никаких следов дозорных порубежников, и вождь вздохнул спокойно. Выходит, белые действительно покидают эти места, раз перестали следить за дальними границами. Это очень хорошо! Не иначе Великий Дракон сменил гнев на милость и теперь благоволит вождю.
К долине Су шли самым долгим путем. Он проходил вдали от торговых троп и поселений, это были узкие стежки диких зверей, недостаточно просторные для человека, но вождь не замечал усталости. Его цель близко, и с каждым шагом жажда мести кипела внутри всё сильнее. На поиски прохода в долину ушел весь остаток дня, и входить в неё решили с первыми лучами солнца. Судя по расположению окружающих долину сопок, размеры её совсем невелики и коварных подлецов удастся разыскать быстро. Где бы они ни укрылись, месть их настигнет! Едва забрезжил рассвет, вождь сжал в руках копьё Хэсуды и первым вошел в долину, решительно попирая снегоступами лежалый снег. Выискивать ненавистных врагов не пришлось. Долина действительно оказалась мала и чашеобразна, оправдывая своё название. Её центр был лишен растительности, и стоящую в нем охотничью хибару Белых Великанов было видно, как на ладони. Над дымоходом очага курился легкий дымок, и вождь почувствовал, как его разум захлестывает дикая злоба. Час расплаты пробил, и никакое черное колдовство не поможет подлому убийце.
– Возлюбленный мой Лицуро! – Чиука вновь заключила его в объятия. – Возвращайся скорее! Я начинаю скучать, едва вижу тебя приготовляющимся к охоте! Пожалуйста, добудь оленя, как в прошлый раз, и нам не придется расставаться несколько дней!
– Наша долина невелика, – улыбнулся охотник. – Здесь живут лишь две оленьих семьи, и они ведут себя очень осторожно с тех пор, как я застрелил одного из самцов. Но я обязательно исполню твою просьбу, любимая Чиука! Я могу убить хоть всех оленей ради тебя!
– Обещай, что вернешься скоро! – она сделала шаг назад, отпуская Лицуро, но тут же прильнула к нему вновь. – К полудню я закончу выделку соболиной шкурки, подготовлю брачное ложе, костры для танца и буду ожидать тебя с нетерпением! Если к тому времени ты не добудешь зверя, всё равно возвращайся, у нас есть ещё немного запасов!
– Я вернусь точно в срок с тушей огромного оленя! – пообещал он, сливаясь с любимой в поцелуе. – Опоздать на твой танец выше моих сил! – Охотник запахнул одежды, надел перевязь с колчаном и подобрал лежащие у порога снегоступы. – Вдали от тебя каждый миг проходит в тоске и желании скорее вернуться домой и обнять тебя! – Он подошел к выходу и улыбнулся на прощание: – Я скоро вернусь к тебе, моя Чиука!
Лицуро откинул полог и распахнул входную дверь. Едва он шагнул за порог, как в воздухе раздался короткий множественный свист и десяток стрел вонзились в его тело. Лицуро замер, неловкими движениями пытаясь ухватиться за торчащее из горла тонкое древко, и рухнул внутрь лачуги под истошный вопль ужаса Чиуки. Едва его тело упало на дощатый пол, в жилище ворвались воины, на ходу срывая с входа полог. Несколько человек схватили обезумевшую от ужаса Чиуку, остальные окружили тело Лицуро и расступились, пропуская к нему своего предводителя. Вождь подошел к подрагивающему в агонии охотнику, взмахнул копьем и с силой вонзил его в сердце Лицуро. Хруст ломающихся костей и рвущейся плоти потонул в крике Чиуки, и вождь с мрачной улыбкой навалился на древко, проворачивая копьё в ране. Тело охотника судорожно дрогнуло и затихло навсегда. Вождь пнул его ногой и развернулся к бьющейся в руках воинов молодой женщине.
– Я пронзил черное сердце твоего супруга копьем Хэсуды! – сообщил он со зловещей улыбкой, медленно приближаясь к ней. – Тебя же я убью его ножом! Тем самым, что нанес тогда победный удар, но был запутан коварным и подлым колдовством! Справедливость восторжествует! Великий Дракон с удовольствием примет от меня эту жертву!
Вождь рывком выдернул из ножен кинжал, и отточенное медное лезвие сверкнуло в солнечных лучах, пробивающихся через распахнутый настежь вход. Воющая от горя Чиука обмякла и повисла на руках удерживающих её воинов, сверкая закатившимися белками глаз. Вождь подошел ближе, как вдруг она рванулась всем телом, вырываясь из ослабевшей хватки не ожидавших от неё подобной силы людей, и бросилась на вождя. Её рука метнулась к голове, выдергивая из волос заколку, и острый клинок из священного металла Белых Великанов подобно молнии устремился в глаз ненавистному врагу. Вождь отпрыгнул назад, резко отворачивая голову в попытке избежать смертельного удара, но успел лишь отвести от себя мгновенную гибель. Клинок перечеркнул лицо, обжигая кожу жуткой болью, и он упал, зажимая ладонями кровоточащий порез. Опешившие воины запоздало кинулись на Чиуку, хватая рвущуюся к катающемуся по полу вождю женщину, но та извивалась, словно змея, издавая пронзительные вопли, наполненные яростью. Прежде чем воинам удалось её обездвижить, она извернулась, вырывая из чьей-то хватки сжимающую заколку руку, и метнула её в вождя. Кто-то из воинов нанес Чиуке удар в лицо, рука девушки дрогнула, и заколка пролетела мимо цели. Вещица Белых Великанов плашмя ударилась о пол, отлетела в угол и упала за один из брачных очагов. Молодую женщину засыпали ударами, и она осела, теряя твердость в ногах.
– Мерзкая черная колдунья! – вождь, обливаясь кровью, вскочил и подобрал выроненный нож. – Я воздам тебе за всё! Ты будешь подыхать медленно! Поднимите её и распахните одежды!
Скрутившие избитую Чиуку воины рывком поставили её на ноги, торопливо срезали застежки и сорвали с неё верхнюю одежду. Орошающий пол кровавыми каплями вождь, визгливо рыча от бешенства, приблизился к ней и оскалился в звериной улыбке. Он взмахнул ножом и вонзил его молодой женщине в живот, пристально глядя хрипящей жертве в глаза.
– Это ещё не всё, подлая ведьма! – вождь с наслаждением налег на рукоять ножа, вспарывая сипящей от жестоких страданий красавице брюшную полость. – От этой раны тебе не умереть быстро, не надейся! На улицу её! И эту гнилую падаль, что лежит у входа, туда же! Тащите жерди и веревки!
