Кристофер Мур - Грязная работа
На колонне у входа висела табличка:
БУДДИСТСКИЙ ЦЕНТР «ТРИ ДРАГОЦЕННОСТИ».
Рэй уже отдышался и пришел в себя, поэтому с комфортом расположился за фонарным столбом через дорогу и смотрел, как Одри поднимается на крыльцо. Ей навстречу распахнулась застекленная дверь; выскочили две старушки — казалось, им не терпится что-то сообщить Одри, но они не могут взять себя в руки.
Рэю старушки показались знакомыми. Он затаил дыхание и полез в задний карман джинсов. Извлек две фотокопии водительских прав тех женщин, которых его просил отыскать Чарли. Ну точно, они — перед будущей миссис Мэйси стояли Эстер Джонсон и Ирэна Посокованович. И в тот миг, когда Рэй ломал голову над возможной связью, дверь буддистского центра опять открылась и наружу вылетело нечто похожее на речную выдру в мини-платьице с блестками и в сапогах стриптизерши. Оно кинулось в атаку на лодыжки Одри с ножницами наперевес.
Чарли с инспектором Риверой стояли у магазина «Свежая музыка» на Кастро, пытаясь разглядеть что-нибудь внутри, за вырезанными картонными фигурами и гигантскими конвертами альбомов. Если верить извещению на дверях, магазину следовало работать, но дверь была заперта, а свет не горел. Судя по тому, что представилось взору Чарли, в магазине за прошедшие годы, с тех пор как он познакомился с Мятником Свежем, ничего не изменилось, за исключением одного, но важного факта: пропал стеллаж с пылающими сосудами.
По соседству располагалась лавка мороженого йогурта, и Ривера завел Чарли туда и побеседовал с владельцем. Парень был слишком накачан для кондитера.
— Он уже пять дней не открывается, — сказал он. Никому ни слова не сказал. У него все в порядке?
— Я уверен, что у него все прекрасно, — ответил Ривера.
Через три минуты инспектор выяснил все телефонные номера и адрес Мятника Свежа у диспетчера полиции Сан-Франциско, и, прозвонив по всем и везде услышав автоответчики, они с Чарли отправились к Мятнику домой в Твин Пикс. У двери квартиры лежала горка газет.
Ривера повернулся к Чарли:
— Кого-нибудь еще знаете? Кто мог бы подтвердить то, о чем вы мне рассказывали?
— В смысле — других Торговцев Смертью? — уточнил Чарли.
— Я их не знаю, но знаю о них. С вами они, возможно, разговаривать не захотят.
— Хозяин букинистической лавки на Хэйт и старьевщик в начале 4-й улицы, так?
— Нет, — ответил Чарли.
— Ничего похожего. Почему вы спросили?
— Потому что оба пропали, — ответил Ривера.
— У старьевщика в кабинете все стены были в крови. А у букиниста на полу валялось человеческое ухо.
Чарли обмяк и навалился на стену.
— В газетах про это ничего не было.
— Мы такое не разглашаем. Оба жили бобылями, никто ничего не видел, мы даже не знаем, есть ли там состав преступления. Но теперь, раз пропал этот свежий мужик…
— Думаете, эти двое тоже торговали смертью?
— Я не утверждаю, Чарли, что я в это верю, — могло быть просто совпадение. Но когда мне сегодня насчет вас позвонил Рэй Мэйси, я все равно собирался с вами встречаться. Спросить, знали вы их или нет.
— Рэй меня сдал?
— Не кипишитесь. Может, он спас вам жизнь.
Чарли уже в сотый раз за вечер подумал о Софи — его беспокоило, что он не рядом с ней.
— Можно, я позвоню дочери?
— Конечно, — сказал Ривера.
— Но потом…
— «На полку их, Дэнно» в Миссии, — сказал Чарли, вытаскивая из пиджака мобильник.
— Дотуда минут десять. Мне кажется, хозяин — один из нас.
У Софи все было отлично — они с миссис Корьевой кормили адских псов «Сырными тритончиками». Девочка спросила, не надо ли Чарли помочь, и он чуть не разрыдался. Ответил, что нет, когда голос перестал дрожать.
Через семь минут они встали едва ли не поперек Валенсия-стрит: впереди пожарные машины палили из водометов по второму этажу того дома, где прежде располагалась лавка Антона Дюбуа. Чарли с инспектором вышли из машины, и Ривера предъявил бляху тому полицейскому, который первым прибыл на место происшествия.
— Пожарные бригады не могут проникнуть внутрь, — сообщил тот. — Там сзади тяжелая стальная дверь, а в этих ставнях с четверть дюйма стали, если не больше.
Шторы пучились наружу, и на них виднелись тысячи мелких бугорков.
— Что произошло? — спросил Ривера.
— Пока не знаем, — ответил полицейский.
— Соседи сообщили о взрыве, и пока это все, что нам известно. Выше никто не жил. Все соседние здания мы эвакуировали.
— Спасибо, — сказал Ривера.
Он посмотрел на Чарли и поднял бровь.
— Филлмор, — ответил тот.
— Ломбард на углу Фултон и Филлмор.
— Поехали, — Ривера взял Чарли за руку, чтобы тот быстрее хромал к машине.
— Так я больше не подозреваемый? — спросил Чарли.
— Если выживете — разберемся, — ответил Ривера, открывая дверцу.
Из машины Чарли позвонил сестре:
— Джейн, мне нужно, чтобы ты забрала Софи и собачек и отвезла их к себе.
— Конечно, Чарли, только мы недавно ковры почистили… Элвин и…
— Ни за что не разлучай Софи и собак ни на секунду, Джейн, ты меня поняла?
— Господи, Чарли. Ну еще бы.
— Я не шучу. Ей может грозить опасность, а они ее защитят.
— Что происходит? Вызвать полицию?
— Я и так с полицией, Джейн. Прошу тебя — поезжай за Софи немедленно.
— Уже выхожу. А как мне их всех вместить ко мне в «субару»?
— Как-нибудь. Если надо, привяжи Элвина и Мохаммеда к заднему бамперу и езжай медленно.
— Но это ужас, Чарли.
— Нет, не ужас. Они справятся.
— Да нет, когда я в прошлый раз так делала, они оторвали мне бампер. Ремонт обошелся в шестьсот долларов.
— Поезжай. Перезвоню через час. — И Чарли отсоединился.
— Ну что, эти клейморы — паскудство, я вам так скажу, — произнесла Бабд.
— Как мечи они мне раньше нравились, а теперь… Вот обязательно их нынче делать так, чтоб бабахали и кидались этой… Немайн, как эта дрянь называется?
— Шрапнель.
— Шрапнелью, — сказала Бабд.
— А я только начала в себя приходить…
— Заткнись! — рявкнула Маха.
— Но больно же, — ответила Бабд.
Морриган текли по стоку под 16-й улицей в Миссии. Теперь в них вновь осталось еле-еле два измерения, и походили они на драные черные боевые флаги — прохудившиеся тени, что сочились черной слизью. Немайн оторвало одну ногу, и Морриган сунула беглую конечность под мышку, а сестры волокли ее саму по трубе.
— Немайн, лететь можешь? — спросила Бабд.
— Ты тяжелая, знаешь.
— Только не здесь, а туда я больше не пойду.
— Нам придется еще что-то делать Сверху, — сказала Маха.
— Если хочешь поправиться в этом тысячелетии.
Когда три дивы смерти вытекли к широкой развилке под Маркет-стрит, перед ними в трубе что-то заплескалось.
