Джой Хилл - Королева вампиров
К тому же он наслаждался чувством вожделения, позволяя ему усиливаться, но следя за ним ради ее удовольствия, момента, когда она его призовет. Это усиливало ее собственное желание. Во время обеда он сам себе удивился, добровольно назвав ее Госпожой. Закрыв глаза, она пила сладкую на вкус кровь, а также тревожную, хотя и приятную, мысль о том, что он начинает понимать, что на самом деле означает служение Госпоже.
От природы он не был покорным, но по зову своего сердца, разума и души был готов служить ей, будь то ее удовольствие или потребность в компаньоне, и защищать ее. Он понял — то, что радует ее душу, может дать радость и ему. Только ей он готов покоряться, и это подчинение приносит ему удовольствие.
Прижавшись к его груди, она стиснула пальцами его предплечье. Его пальцы сжимались в том же ритме, в каком она пила кровь из его шеи.
В конце концов она отстранилась, задержав губы на ранке, как делала и раньше, ожидая, пока кровь свернется от у нее во рту, наслаждаясь вкусом Джейкоба, оседающим у нее на языке. Он откинулся на диван и посмотрел на нее, его рука протянулась к ее лицу, и он запустил пальцы ей в волосы.
— Я вас хочу, — тихо сказал он. Его большой палец придвинулся к ее губам, к клыку, который еще не укоротился окончательно. Уколов об него палец, он дал ей новый вкус. Она взяла его палец в рот и стала сосать. Прижимаясь к его руке лицом, она закрыла глаза, засасывая палец все глубже, так что крупная рука Джейкоба прикрыла все ее лицо. Когда она позволила ему вытащить палец и облизала его, то открыла глаза, чтобы видеть образы, прокатывающиеся в его сознании и отражающиеся на лице.
— Тебе бы хотелось, чтобы у меня во рту был твой член, сэр Бродяга?
Он сглотнул.
— Я уверен, что вы можете читать мои мысли, миледи. Но я никогда не осмелился бы…
— Скажи мне, — голос ее понизился. Она знала, что глаза у нее горят, жесткое требовательное желание отразились в голосе, принуждая его отвечать.
— Да, миледи. Я хочу, чтобы мой член был у вас во рту. Я хочу ощущать ваши губы и даже зубы на мне. Я хочу, чтобы вы проглотили мою сперму. Хочу держать вас сверху, сжав в кулаке ваши волосы, глядя, как мой член растягивает ваш прекрасный совершенный рот. Но кое-чего я бы хотел еще больше.
Он показал ей это мысленно, очень подробно, так что она задрожала и между ног у нее увлажнилось, она ощутила эти образы так, будто он уже делал это.
— Ты приспосабливаешься к преимуществам этой формы общения куда быстрее, чем Томас.
— Ну, у меня и мысли куда грязнее.
Она потянула его за волосы, и его голова услужливо опустилась.
— Томас был не только монахом, но и мужчиной. У него тоже были подобные мысли.
— Вам нравилось его дразнить.
— Иногда, — подтвердила она без сожаления. Джейкоб заметил, что это был едва ли не первый раз, когда она говорила об этом человеке без печали. Он явно пробудил в ней воспоминание, которое не перекрыла трагедия, отнявшая у нее Томаса. Несмотря на то, что его тело желало немедленного действия, он принудил себя к терпению, чтобы получить ответ на вопрос, который давно мучил его. Он полагал, что она может быть в настроении и ответить.
— Когда Томас стал моим слугой, я на самом деле потребовала, чтобы он лег со мной хотя бы раз, — призналась она в ответ на то, что он мысленно спросил. — Мне требовались доказательства того, что его преданность мне превзойдет его клятву Богу.
— Вы забрели в опасные воды, миледи. Даже вампиры в ответе перед высшими силами.
Она кивнула.
— Есть такие, кто верит народным сказкам, что мы-де уже прокляты. Но я не из их числа. Вампир — это часть творения, как и человек, собака или комар, деревья или реки, и наши души может получить любой. Но люди создали религию, а не богов. Я лично верю, что Божеству наплевать на то, что мы не отказываем себе в плотском познании друг друга.
На самом деле в этом была заключена такая мощь, что Лисса подумала, что религии, которые используют секс как форму служения, более правы, чем те, которые называют его грехом.
— Цельность личности мужчины, его совестливость, его чувство правильного и неправильного — это и есть его связь с Богом. Я уважаю эту связь, как уважала Томаса. Признаюсь, иногда я дразнила его, — в ее взгляде вспыхнули лукавые огоньки, — я посылала ему дразнящие и провоцирующие образы, чтобы отвлечь его от дела. Но что до Томаса, его веру было не сломить. Он никогда не делал ничего, чтобы посрамить себя перед своим Богом.
Она разглядывала медные пряди его волос, намотанные на ее пальцы.
— Одно я действительно поняла — силу преданности и верности. Любое божество, любой король — в данном случае королева — высоко ценили бы слугу, который отказался бы от сильного естественного желания, чтобы доказать свою любовь и преданность. Я могла бы заставить кое-кого выбирать между совестью и моими желаниями, но, как ты уже заметил, сэр Бродяга, выбор принадлежит этой личности. Если его душа достаточно сильна, я могу лишить ее выбора, только если применю принуждение. Что ж, оно ляжет проклятием на меня, а не на него, а я и так проклята.
Наконец-то она дала ему ответ, которого он давно ждал. Лисса внимательно смотрела в его глаза, подчеркивая, что понимает значение сказанного.
— Если я прошу тебя сделать выбор, значит, на то есть серьезная причина. Не потому, что я просто люблю тебя помучить. Не потому, что я хочу разбить твою душу вдребезги, кусочек за кусочком. Клянусь тебе.
Джейкоб кивнул, его рука сжала ее тонкие пальцы.
— Тогда я буду вам доверять, миледи, даже если я не всегда с вами согласен. А он угодил вам?
Она вскинула голову. В ее взгляде плескалось изумление.
— Да. Он был ласковым и старательным любовником, который заставил меня сожалеть о решении потребовать от него секса только однажды.
— В самом деле?..
Лисса рассмеялась. Она понимала, что это нельзя сравнивать с отношениями, которые были у нее с Джейкобом. Они охватывали полный спектр реакций и действий. Джейкоб был нежным и чутким любовником. А еще — страстным и требовательным, и никогда не забывал о ее сердце и душе, ублажая ее тело. С ним секс был настоящим мистическим соединением.
— А ты, Джейкоб? Ты так свободно обращаешься с женским телом, что я думаю, ты должен нежно вспоминать одну-другую… дюжину.
Он усмехнулся. Одним из тех неожиданных движений — неожиданных даже при том, что она читала его мысли, — он поднял ее легко, как ребенка, и посадил себе на колени так, что она обхватила его ногами и скрестила лодыжки у него за спиной. Лисса тихо вдохнула, почувствовав давление его восставшей плоти на своем клиторе; его ладони гладили ее ягодицы.
