Олег Бондарь - Врата в преисподнюю
Возможно, я и утрирую, выдавая собственные мысли за настроение всех присутствующих, но, не думаю, чтобы слишком. По моим наблюдением, во время обязательной программы собравшаяся публика просто-таки изнывали от тоски и нетерпения.
Даже Андрей Павлович, который данной ему государством властью узаконил отношения молодых, был, на удивление, сдержан и немногословен. Протараторил традиционное напутствие своему сынку с Катькой, повторил то же самое для Ильи с Рыжей, заставил новобрачных скрепить союз поцелуями и расписаться в толстой амбарной книге.
После того, как свидетели также оставили свои автографы, председатель умело откупорил шампанское, мы все, находящиеся на сцене, наскоро отхлебнули из хрустальных бокалов и под фальшивые звуки нестареющего Мендельсона направились к выходу.
Начиналось второе, главное, действие, ради которого, собственно, все и собрались. Ведь союз новоиспеченных ячеек общества может быть крепким лишь в том случае, если его хорошенько обмыть…
Столы под навесом были расположены в форме буквы "П". Молодоженов и свидетелей посадили у ее основания, напротив — родители и родственники виновников торжества, остальные гости рассаживались, кто, где хотел.
Заправлял организацией праздника бойкий шустрый мужчина лет сорока, как шепнул мне Илья — знаменитый тамада, специально приглашенный из райцентра. Речь тамады изобиловала дешевыми шутками-прибаутками, трафаретными хохмочками, которые, там не менее, воспринимались публикой "на ура!" И, несмотря на едва завуалированную пошлость, извергаемые реплики все же окультуривали целенаправленное поглощение алкоголя.
Молодым несколько раз пришлось усладить вкусы гостей долгими поцелуями, то же самое довелось проделать мне с Ларой и Федькиному шаферу (моему старому знакомому — Игорю) с пышнотелой сельской красоткой.
В общем, все шло согласно старому, давно заведенному и не нами придуманному, ритуалу…
Темп, заданный тамадой, меня, откровенно говоря, шокировал, и я был искренне благодарен Илье за потчевание чудодейственным лекарством, позволившим мне достойно продержаться на протяжении первого стола и не осрамиться перед аборигенами.
А дальше, после недолгого перерыва с дикими плясками под не менее дикую музыку, уже никому не было до меня дела и можно было сачковать, если бы не маленькая закавычка. К тому времени мой организм сумел приспособиться к термоядерному напитку и даже выработал какой-то иммунитет. Мне даже стало казаться, что с каждой новой рюмкой я только трезвею.
К сожалению, это была только иллюзия…
Говоря, что никому до меня не было дела, я, все же, поторопился с выводом. Волей судьбы Андрей Павлович, как отец жениха, сидел напротив меня, и все время я чувствовал на себе его изучающий взгляд.
Поначалу столь пристальное внимание меня раздражало и даже пугало. Каким-то шестым чувством я ощущал исходящую от председателя угрозу.
Внешне, конечно, она никак не проявлялась.
Андрей Павлович, как всегда, был спокоен, сосредоточен, вежлив и интеллигентный.
Несмотря на количество выпитого, а в том, что он пил наравне со всеми, я не сомневался, председатель был абсолютно трезвый. Он несколько раз пытался заговорить со мной, однако, я, выискивая всяческие отмазки, игнорировал его, внутренне содрогаясь от воспоминаний о вчерашней встрече на Монастырище.
Андрей Павлович не обижался на проявленное неуважение и, со своей стороны, внимательно следил, чтобы моя рюмка вовремя наполнялась и опустошалась.
Похоже, он задался целью напоить меня, а я, почему-то, даже не пытался противиться.
Наверное, слишком поверил в выдуманный иммунитет…
Вскоре, однако, мои тревоги и опасения развеялись сами собой. Я даже не заметил, как это произошло. Просто вдруг осознал, что больше не боюсь встречаться взглядом с председателем и даже перебросился с ним несколькими ничего не значащими фразами.
После перерыва мы уже сидели рядом, благо, успевшая поднадоесть Лара, решила, наконец-то, бросить меня на произвол судьбы и задалась целью отбить Федькиного шафера у пухлой красавицы. Учитывая, что Игорь был изрядно навеселе, ее затея могла увенчаться успехом.
Для хмельного мужика все бабы — неотразимы. По себе знаю…
— Ну и как оно, ничего? — проронил дежурную фразу Андрей Павлович.
— По-прежнему… — в тон ему ответил я.
— А ваша столичная знакомая все еще интересуется нашими местами?
— Не знаю.
Напоминание о Татьяне отозвалось мимолетной тоской, не более.
— Места у нас, действительно, уникальные…
— Кому, как не вам знать… — уклонился от прямого ответа, но Андрей Павлович, вероятно, уловил в моих словах скрытый подвох, и легкая тень огорчения пробежала по его лицу.
— Да… Монастырище — загадка, каких мало. И вряд ли кому-то удастся проникнуть в ее тайну…
— Почему же?.. — начал было я и осекся.
"Ведь он специально выпытывает. Пытается выведать, насколько я осведомлен…" — молнией пронзила тревожная мысль и, вместе с ней, сразу же возвратился завуалированный алкоголем страх.
Андрей Павлович почувствовал перемену в моем настроении и больше не настаивал на продолжении разговора. Кроме всего прочего, он оказался тонким психологом. А умный противник (в том, что мы с ним находимся по разные стороны баррикады, я не сомневался) — очень и очень опасен.
— Красивая? — проследив за моим взглядом, направленным на толпу танцующих, поинтересовался Андрей Павлович и задымил сигаретой.
На площадке заметно выделялась симпатичная бабенка, лет тридцати. Мне показалось, она несколько раз задорно мне подмигнула.
— Видная женщина. Жаль только, муж никудышный попался…
— А кто муж? — живо поинтересовался я, чувствуя, как кровь начинает бурлить в жилах.
Такое со мной случается всегда, когда дохожу до кондиции. Лишь только увижу юбку со смазливой мордашкой, враз забываю обо всех проблемах, да и, вообще, обо всем…
Прямо индикатор какой-то сидит внутри.
Начинаю на женщин засматриваться — все, баста! Пора завязывать пить.
Правда, именно этого мне никогда и не удавалось. Тащило дальше, по течению, принося одну неприятность за другой, которые я, увы, зачастую осознаю значительно позже, на больную неопохмеленную голову…
— Вон, сидит, наклюкался уже…
Андрей Павлович взглядом указал на противоположный край стола, где, тупо уставившись в стол, медитировал мой старый знакомый заведующий фермой Петр Тимофеевич…
— Так вот она какая, Верка…
— Слыхал уже?.. — чему-то довольно улыбнулся председатель. — Она женщина — ничего, работящая. Слабенькая, конечно, на передок, но, ведь, все бабы такие. А ее и винить грешно. С таким то мужем… Ты бы пошел, потанцевал с ней, что ли? Вишь, как на тебя смотрит! Дело-то молодое…
