Олег Бондарь - Врата в преисподнюю
Я кивнул в ответ, земля заметно покачивалась под ногами, и помог подняться Илье.
— Ну что, едем за невестой?
— Ага, — ответил Илья, цепко ухватившись за рукав моей рубашки.
Федор и компания не стали нас дожидаться и, когда я уселся за руль, увидел лишь красные отблески габаритных огней его машины, которые вскоре исчезли за поворотом.
Странно, выпитое совершенно не мешало мне управлять автомобилем. За рулем я чувствовал себя уверенно и, кажется, даже протрезвел.
Мы долго петляли узкими извилистыми сельскими улочками, пока Илья, наконец, не сориентировался и не показал, возле какого дома нужно остановиться.
Я посигналил.
Рыжая вышла почти сразу. Она не ожидала увидеть меня и растерялась.
— Привет, дорогуша! — я обнял ее за талию и нежно чмокнул в щечку.
— Садись. — Илья открыл дверцу.
— Что, сейчас? Мы же договорились на завтра…
— Проблема с транспортом, — заплетающимся языком объяснил Илья. — Да и, какая разница?..
Рыжая не возражала. Она смоталась в дом и вскоре появилась с большой сумкой.
Что-то с нею было не так. Девушка показалась мне грустной, неуверенной в себе. Раньше за нею такого не водилось.
— С тобой все в порядке? — спросил я.
— Да, — ответила она, только голос, каким было сказано, меня не убедил.
Когда выехали за поселок, Рыжая попросила остановиться.
По иронии судьбы мы находились возле той самой лесополосы, где несколькими часами раньше я отдыхал с Ларой. В совпадении я уловил ниспосланный мистический знак, тем более что Илья беззаботно дрых на заднем сидении.
— Тебя провести?
— Сама справлюсь! — резко, с несвойственным ей раздражением, отрубила Рыжая, но я истолковал ее интонацию по-своему.
"Конечно, разве о таком спрашивают? Ночь ведь, темно, словно глаза выкололи…"
Я выключил фары и последовал за девушкой.
Едва придорожные кусты скрыли автомобиль, я обнял ее сзади, уловил знакомый пьянящий аромат волос, мои ладони сошлись на мягоньких бугорках и голова закружилась…
Рыжая обмякла и поддалась.
— Ну что, тряхнем стариной напоследок?
Мои руки сами собой опустились ниже, скользнув по гладким бедрам, забрались под платье.
— Андрюша, не надо…
Голос был тихим, умоляющим и я не придал словам Рыжей значения. Лишь когда она резко меня оттолкнула, я понял, что девушка не шутит.
— Дорогая, что случилось? — растерянно спросил я, еще не веря тому, что меня отвергли.
— Ничего. Просто я завтра выхожу замуж.
— Так ведь — завтра! А пока ты — свободная женщина… — перевел неприятный инцидент в шутку и попытался снова поймать ее в объятия.
Девушка увернулась.
— Андрей, я хочу, чтобы ты запомнил раз и навсегда: все, что между нами было раньше, осталось в прошлом. И возврата не будет. Я теперь совершенно иная…
Да, это, действительно, была не та Рыжая, которую я знал. У нее был другой голос, она употребляла иные слова. От вульгарной девчонки с примитивным полублатным жаргоном не осталось ничего, кроме оболочки.
Словно побитый пес, я вернулся к автомобилю, плюхнулся на сидение и закурил сигарету.
Никогда раньше я не ощущал себя таким одиноким и всеми покинутым. Мне было неимоверно тоскливо. И — полная пустота на душе…
Храп Ильи, раздававшийся сзади, лишь усугублял мои терзания. Снова из каких-то потаенных уголков души вынырнула уродливая, в отвратительных бородавках, жаба и, с присущим ей злорадством, стала щедро высыпать горсти соли на не успевшие зарубцеваться душевные раны.
"Вот, Илья, конченный алкоголик, а и он, оказывается, кому-то нужен. А я — один, как перст. И никакой перспективы. Почему все так несправедливо?"
Дабы заглушить противный квакающий голос, я включил магнитофон, только заунывный джаз мало чем мог помочь. От тоскливой мелодии захотелось взвыть волком…
Хлопнула дверца.
Рыжая вытащила сигарету и подкурила.
— Не обижайся… — попросила.
Я ничего не ответил.
С какой стати я должен на нее обижаться? Разве она мне что-нибудь должна? Это я вел себя, как последняя сволочь. По отношению к ней, Илье. Да и к самому себе тоже…
Я включил зажигание, и "Таврия" тихонько покатила по неровной, разбитой гусеницами тракторов, брусчатке.
Уже показались первые дома деревни, когда Рыжая снова подала голос.
— У меня проблема, Андрюша…
Вот здорово! У всех есть проблемы, только у меня все в порядке…
— Что случилось? Рассказывай…
— У меня нет подружки. Я не знаю, как мне завтра быть.
Тоже мне, проблема…
Нашла из-за чего расстраиваться.
Но тут я вспомнил, что и родителей у нее нет, и, вообще, неизвестно, кто у нее есть…
— Ты не можешь мне помочь?
— Не знаю…
— А Таня не приедет?
Сердце мое сжалось от такой неимоверной тоски, что слезы выступили на глазах.
— Вряд ли… — пытался говорить равнодушно, только голос, все равно, не послушался и предательски задрожал.
— Что же мне делать?
Я не знал, что ей ответить.
— Во сколько вы расписываетесь?
— В двенадцать.
— Я постараюсь что-нибудь придумать…
Пообещать — легко, как выполнить? Но Рыжая об этом не задумывалась.
— Вот здорово! — радостно воскликнула она, бросилась мне на шею и поцеловала в губы.
От неожиданности я едва не выпустил руль. На мгновение я поверил, что рядом со мной прежняя Рыжая, и мне захотелось остановить автомобиль, чтобы убедиться в этом.
Было слишком поздно.
Мы уже катили тихой пустынной сельской улочкой. Да и девушка недвусмысленно дала мне понять, что возврата к прошлому нет, и никогда не будет. Стоит ли снова испытывать судьбу?
И зачем, собственно?
Марья Ивановна еще не вернулась. Как видно, приготовления в клубе шли полным ходом.
На двери, по-прежнему, висел большой замок. Рыжая отыскала ключ, и мы общими усилиями препроводили Илью к его привычному лежбищу на веранде.
— Тебе где постелить? — девушка уже успела освоиться с ролью хозяйки в доме.
— Мне не надо…
— Почему? — растерялась Рыжая.
— Еще ведь нужно найти для тебя подружку…
— Так ты, действительно, мне поможешь?
— Постараюсь…
— Спасибо…
Она нежно поцеловала меня в щеку, и это был самый целомудренный поцелуй из всех, какие я знал.
Покидал я деревню с самыми противоречивыми чувствами. У меня, почему-то, пропало желание присутствовать на завтрашнем торжестве и, в то же время, я понимал, что буду последней свиньей, если сбегу просто так, не попрощавшись.
Мне вдруг захотелось плюнуть на все, поехать в Киев, упасть на колени перед Татьяной, просить, умолять ее…
