Наталья Александрова - Проклятие Осириса
– Есть новости? – спросил он Наталью.
– Есть! – оживилась она. – Вы знаете, Пауль какими-то своими методами отыскал того типа, чьи отпечатки были найдены возле трупа убитой девушки, выследил его до квартиры, вошел туда, а тот лежит на кровати мертвый!
– Кто же его убил?
– Да вообще непонятно, отчего он умер, а Пауль клянется, что видел его мертвым год назад в Порт-о-Пренсе!
– Эк его занесло, на Гаити… – протянул Старыгин.
– А мои ребята откопали свидетеля из вашего подъезда, такой дед с первого этажа, он на дачу уезжал, а теперь вернулся. Так он этого типа, Фолькера Месснера, оказывается, видел на лестнице как раз в тот день, когда девушку убили! Точно его описал и по снимку опознал!
– Это, наверное, Валентин Петрович, очень толковый дядька, раньше летчиком-испытателем был…
– Да, говорит, такой и есть – высокий, странный какой-то, глаза неживые, лицо серое и все в складках, как будто маска… И я его видела, точно это он! Только убийцу не допросили, поскольку он мертвый. Свезли тело в морг, а ночью оно исчезло!
– Вы не шутите? Может, переложили куда-нибудь, там, в морге, небось такой же беспорядок, как и везде…
– Да бросьте вы! – обиделась Наталья. – Не до такой же степени. Говорят вам – он исчез! Пауль так расстроился – просто в шоке!
– Мистика какая-то… – согласился Старыгин. – А кто этот Пауль?
– Я же вам говорила – специалист из Интерпола!
– Ах да… – рассеянно протянул Старыгин и поймал себя на том, что ему не нравятся нотки восхищения в голосе Натальи.
– Совсем вы мне голову заморочили вашим Паулем, – через некоторое время спохватился он, – а ведь этот тип, убийца, мне тоже знаком. Ведь это он столкнулся со мной вчера на набережной, когда мы в машину садились. И чем-то уколол.
– А потом вы заболели… Ведь и правда мистика получается… – тихо сказала Наталья.
– Вы еще всего не знаете! – загадочно сообщил Старыгин. – Ничего, скоро все раскроется, вам первой расскажу!
Наталья покосилась удивленно, но они уже приехали к Эрмитажу. Старыгин велел ей остановиться чуть в стороне, ближе к набережной, и подождать его в машине. Она скорчила недовольную мину, но решила не спорить.
На вахте дежурил знакомый охранник, однако он, разумеется, не узнал Старыгина в милицейской форме.
– Эй, сержант, ты куда это? – проговорил он, приподнимаясь навстречу. – Документы!
– Стас, ты что – не узнал меня? Это же я! – Старыгин попытался отодвинуть охранника в сторону, но тот потянулся к кобуре:
– Что значит – я? Тут тебе Эрмитаж, а не районная библиотека! Сказано – документы! Что ты в милиции служишь, меня не колышет! У меня свое начальство есть!
– Да вот тебе документы! – Старыгин наконец нашел свой служебный пропуск и сунул под нос секьюрити.
Тот изумленно уставился на удостоверение, перевел взгляд на Старыгина и попятился:
– Ой! Это ж вы! Вы что – в милицию перевелись? Ну это ж надо! Что, хорошие деньги дали?
Старыгин отмахнулся и, прихрамывая из-за тесных ботинок, помчался по коридору в сторону Египетского отдела.
Охранник, проводив его взглядом, пробормотал:
– Выходит, и правда им в музее гроши платят, если уже в милицию идут подрабатывать!
Дмитрий Алексеевич без стука влетел в кабинет Марии Антоновны.
Главная хранительница египетского отдела сидела за столом, заваленным рукописями и фолиантами, погрузившись в изучение какой-то старинной гравюры.
Не отрываясь от своего занятия, она неодобрительно проговорила:
– Почему не стучите? Думаете, если вы работаете в милиции, то вам все можно?
Только после этого она подняла глаза, узнала Старыгина, но не поверила себе, сняла очки и удивленно спросила:
– Дмитрий Алексеевич, что это на вас надето?
– Потом, потом! – отмахнулся Старыгин и положил на стол разлинованный листок. – Прошу вас, переведите мне это!
«Образец номер четырнадцать, – прочитала хранительница. – Мумия, Фивы, Среднее царство. Отчетливо выраженный штамм «болезни фараонов»… Что все это значит?
– Ой, извините, это не та сторона… я не нашел другого листка… – Старыгин перевернул бумажку, и Мария Антоновна увидела перерисованную им с мумии цепочку иероглифов.
– Я смотрю, Древний Египет сделался вашим главным интересом, – проговорила ученая дама, вглядываясь в значки. – Не хотите перейти ко мне в отдел?
– Там видно будет, – уклончиво отозвался Старыгин. – Ну как, что здесь написано?
– Опять одни цифры, – пожала плечами Мария Антоновна и потянулась за чистым листком бумаги. – Ну вот, я запишу вам здесь перевод!
Дмитрий Алексеевич едва дождался, когда она кончит писать, выхватил листок и, невнятно поблагодарив хранительницу, бросился прочь из кабинета.
Однако ботинки жали неимоверно, и вместо того, чтобы покинуть Эрмитаж, Старыгин взбежал на третий этаж, к своей мастерской, где у него имелась запасная пара обуви.
В коридоре ему попалась навстречу уборщица тетя Груня.
– Я у тебя прибралася, – проговорила она, нисколько не удивившись странному наряду Старыгина. – И этого запустила, друга твоего!
– Какого еще друга? – Старыгин остановился, как будто налетел на стену.
– Из Москвы который, – ответила уборщица. – Из этого… как его… музея имени… который памятник…
– Музея имени Пушкина? – переспросил Старыгин.
– Во-во, этого самого!
– Тетя Груня, вам сколько раз говорили – не пускайте в кабинеты незнакомых людей!
– Вот всегда так, – пригорюнилась уборщица, – хочешь вам как лучше, а вы только ругаетеся!
Старыгин раздраженно махнул рукой и направился к своему кабинету, гадая, кто поджидает его там.
Поджидал его Эрлих.
То есть Семен Борисович не столько ждал Старыгина, сколько рылся в его вещах.
– И что, интересно, вы тут делаете? – спросил Дмитрий Алексеевич, распахнув дверь. – Думаете, что найдете картину и разом решите все свои проблемы? Так вот не найдете, я убрал ее в сейф главного хранителя отдела итальянской живописи. Туда вас уборщица не пустит, не надейтесь! И вообще, я сейчас вызову охрану!
– Не вызовете, – криво усмехнулся Эрлих, – это не в ваших интересах! А я, вообще-то, принес вам обещанные материалы – старую доску грушевого дерева, краски… вам ведь нужна грушевая доска?
– Эрлих, за кого вы меня принимаете? За идиота? – проговорил Старыгин, доставая из-под стола запасные ботинки.
– Почему? Я принимаю вас за разумного человека, который дал обещание и выполнит его в оговоренные сроки… вы ведь помните, у вас всего неделя!
Старыгин переобулся, и на его лице появилось выражение неземного блаженства: запасные ботинки нисколько не жали.
Эрлих удивленно посмотрел на него и проговорил:
