Таня Хафф - Дым и пепел
Тот встал и сказал:
— Пойду принесу кресло.
«Ни за что на свете не буду сидеть между двумя копами. Это разбудит дурные воспоминания».
— Хорошие новости — трупов нет, — говорила Данверс, когда Тони вернулся. — Частей тел тоже. Сэмми Клайн, как всегда раз в две недели, позвонил насчет огней в небе. Может, теперь он и вправду что-то обнаружил, поскольку мы получили рапорт, куда более заслуживающий доверия. Из аэропорта сообщили о вспышке света по другую сторону Арм[96]. — Она перевернула страницу записной книжки и прищурилась, вглядываясь в строки, — Пилот увидел ее, когда заходил на последний круг перед посадкой. Он считает, что это мог быть взрыв. Из полицейского отделения Ричмонда[97] послали туда машину. Оказалось, что случилось нечто вроде утечки газа. Взрыв бабахнул в готском кафе. Надо же! Такое заведение само по себе можно практически классифицировать как нечто странное.
— Демон выбил там дверь, — сказал Тони и спрятал улыбку, когда Гита резко подняла голову, — Та вспышка рядом с аэропортом была открытием слабого места.
Данверс прищурилась, и Тони внезапно расхотелось ухмыляться.
— Чего? — спросила она.
— Именно так. Слабого места между этим миром и другими, адскими.
— Вы были там?
— Я пытался перехватить демона, — пожал плечами Тони.
— Отлично, — неискренне улыбнулась Гита. Эта гримаса едва коснулась ее губ, не говоря уж о глазах.
— Теперь вы ковбой. Итак, демон был в готском кафе? Должно быть, там все пришли в восторг.
— Нет… Не все, — поправился Тони, вспомнив про Эми.
— Можно было бы подумать, что люди, которые пьют в готском кафе… Что? — спросила она, когда Джек пробормотал что-то себе под нос. — Я просто сказала. Мы — я разумею полицию вообще, а не конкретно наше отделение — получили также несколько звонков о порче спутниковых тарелок, о паре упавших линий электропередач, об уничтожении голубятни и о том, что неподалеку отсюда на двенадцатом этаже вырвано ограждение балкона. Но никто ничего не видел.
— Он занял возвышенность между кафе и этим местом, — понял Тони. — Вот почему не было пострадавших.
— В той голубятне осталось мало здоровых голубей, — сухо заметила констебль Данверс. — Говоря «он», вы подразумеваете демона, верно?
— Именно так. Они очень быстро передвигаются.
— Да неужто?
— Не могли бы вы проверить, не было ли еще вспышек?
— Минувшей ночью поступил только один рапорт, — покачала головой Данверс.
— Этого мало, — вмешался в разговор Джек, — Проверь по крайней мере за последнюю неделю. — Потом он повернулся к Тони: — Ты хочешь сравнить количество вспышек с числом демонов, стертых в порошок, и выяснить, не болтаются ли поблизости еще какие-нибудь твари, да?
— Это позволит нам в придачу прикинуть время их появления. Если интервалы не полностью хаотичны, то мы будем знать, когда ожидать следующего гостя.
— Ты умнее, чем выглядишь.
— Терпеть не могу портить взаимные поздравления, но рапорт был счастливой случайностью, — вздохнула Гита, — Так уж вышло, что пилот пролетал над нужным местом. Больше никто не поставил нас в известность об этой вспышке. Там довольно безлюдное место.
Насколько мог припомнить Тони, оно находилось на некотором расстоянии от города, на краю территории, отведенной под деловые здания и заводы, и так близко к аэропорту, что местные жители привыкли не обращать внимания на огни и звуки. Постояльцы отеля, расположенного на прилегающей улице, не знали, что считается нормальным в той части Ванкувера, а обслуживающий персонал был слишком занят, чтобы чем-нибудь интересоваться.
— Если слабое место открылось в более людном районе, то это значит, что кто-то, вероятно, все-таки позвонил копам, — предположил Фостер.
— Полагаю, стоит попытаться, — Данверс с задумчивым видом захлопнула записную книжку, сунула ее в наружный карман и вытащила наладонник. — Я могу получить доступ к электронным файлам прямо отсюда.
— Не можете.
Гита вопросительно скривила губы, и Тони, впечатленный тем, сколько информации она может вложить в усмешку, объяснил:
— Вы сумеете выйти в Сеть, только если перейдете на другую сторону улицы. Ближе — нет.
— Прекрасно, — Данверс встала. — Я проверю файлы, потом уеду. Кое-кто из нас не может тратить драгоценные больничные дни на спасение мира. Дьявол! Мне придется вернуться, так? Я не могу просто передать вам полученную информацию по телефону.
— Давайте успокоимся, люди! — Голос Адама, донесшийся из-за гроба Раймонда Дарка, притушил шум, — Тишина на площадке!
Тони посмотрел на дверь. Огонек еще не горел.
— Вы не сможете вернуться, если сперва не уйдете.
— Разве можно разговаривать после команды «Тишина»?
— Да, но вам нельзя будет уйти после того, как загорится красный сигнал.
Данверс сделала два шага к двери, обернулась, подняла руку, ослабила волосы, завязанные ниже затылка, и спросила:
— Ли Николас?
— Он в кабинете Честера Бейна с консультантом по демонам, — ответил Джек. — А я думал, у тебя нет времени болтаться тут, спасая мир.
— Может, мне нужно задать ему пару вопросов по поводу того спятившего фаната. — Гита сверкнула улыбкой, говорившей: «В эту игру могут играть и двое!», и побежала к двери.
— Ли сейчас с Лией? — спросил Тони, пока никто не заорал: «Мотор!»
Он собирался задать вопрос небрежным тоном, но подозревал, что у него ничего не вышло.
— Был, когда я оттуда ушел. Я же сменил его здесь на дежурстве, помнишь? — Джек прислонился к спинке кушетки и приподнял бровь. — Думаешь, он там подтверждает свою все более сомнительную гетеросексуальность? — Констебль тихо заржал, когда Фостер пожат плечами и снова не сумел сделать это небрежно. — Да, у тебя и впрямь все написано на лице. Кроме «все более сомнительной». Этот кусочек я добавил сам.
— Ладно, что там за звонки об огнях в небе?
Джек выпрямился, позволил Тони сменить тему разговора и объяснил:
— Сэмми Клайн — привратник в Университете Саймона Фрейзера. В день получки он каждый раз отправляется кутить и рапортует об огнях в небе. — Элсон сдвинул светлые брови.
— Есть хоть какой-то шанс, что он может быть прав?
— Понятия не имею. Я не занимаюсь пришельцами.
— Я не могу так работать!
Протесты Мэйсона не позволили Джеку дать остроумный ответ.
Всякий раз, когда Рид хотел донести до всех свою точку зрения, главный актер «Самой темной ночи» прибегал к тем приемам, которые заучил в летнем театре с протекающими тентами и без микрофонов, раскинувшемся вдоль главного шоссе. Он спускался туда — во всех смыслах этого слова! — из своего продуваемого сквозняком, неотапливаемого чердака. Никто не пострадал за искусство так, как Мэйсон.
