Линда Лафферти - Проклятие Батори
И тут она вспомнила про конверт, который дала Дейзи. Бетси достала его из сумки и осторожно открыла, стараясь не порвать послание от отца.
Вытащив страницы, она сразу узнала формат истории болезни психиатрического пациента.
Пациент: граф Вильмош Батори
Лечащий врач: Чеслав Пэт
Граф Вильмош Батори был помещен в психлечебницу 15 марта 1972 года в возрасте 32 лет. Родные настаивали на госпитализации, поскольку он «представлял угрозу семье и другим»; у него скрытая мания садизма, включая вампиризм. Он был арестован после того, как укусил в шею свою четырнадцатилетнюю родственницу, причинив ранения, потребовавшие немедленной госпитализации.
Граф Батори был привлекательным, атлетического сложения мужчиной ростом 1,9 метра и обладал мощной, но тонкой психикой. В течение нескольких месяцев его держали в смирительной рубашке, чтобы исключить физическое нападение на санитаров. В качестве предосторожности смирительную рубашку не снимали и во время лечебных психиатрических процедур.
Сначала пациент отказывался говорить и принимать пищу. Он не поддерживал визуальный контакт с лечащим врачом или кем-либо из медицинского персонала. Примерно две недели ни с кем на разговаривал и вел уединенный образ жизни, потеряв за это время более 10 килограммов веса.
1 апреля он наконец заговорил с санитаром. Согласился поесть, но при условии, если ему дадут сырого мяса. После консилиума психиатров требование пациента было удовлетворено. Все согласились, что питание крайне необходимо для физического здоровья графа. Он не стал пользоваться ножом и вилкой[89], а вместо этого стал терзать, как зверь, поданный ему сырой кусок говядины. После этого облизал кровь с рук, очевидно смакуя ее вкус.
После нескольких таких приемов пищи пациент вновь обрел изначальную силу и энергию. Потом потребовал, чтобы ему давали выжатый из мяса «сок», утверждая, что другая знатная особа – австрийская принцесса Сиси – годами жила на такой диете.
Доктор Пэт договорился с пациентом о компромиссе: если граф будет проходить курс терапии и согласится принимать дополнительные витамины, его запрос на особую диету будет удовлетворен.
– В последнем сообщении от Морган говорится, что передатчик не двигался с места в течение тридцати минут, – сказала Дейзи.
Бетси оторвала глаза от истории болезни. Оставалось дочитать еще одну страницу.
– Они могли остановиться, чтобы поесть, – предположила она.
– Не думаю, чтобы они решились на такое с похищенной девочкой в машине. Держу пари, они добрались до конечного пункта, – сказал Джон.
– Это около… пятидесяти минут отсюда, – прикинула Дейзи, читая сообщение сестры. – И Морган считает, что они больше никуда не поедут.
Вытянув шею, Бетси обернулась к Дейзи.
– Почему это твоя сестра вдруг стала тебе помогать? Я думала, вы ненавидите друг друга.
Дейзи встретила ее взгляд и покачала головой:
– Я никогда такого не говорила.
Вспомнив, что Дейзи ничего не знает о визите Морган в ее кабинет в Карбондейле, Бетси отвернулась и стала смотреть сквозь ветровое стекло на вздымающиеся впереди скалистые горы.
Глава 24
Северная Словакия
28 декабря 2010 года
Они ехали два часа, почти ни о чем не разговаривая. По радио передавали в основном американскую музыку, прерывающуюся энергичными, непонятными, громкими звуками словацкой речи.
Дейзи указывала на многочисленные замки на скалистых уступах.
– Как они умудрялись строить прямо на скале?
– Использовали захваченных на войне рабов-турок, – ответила Бетси. – По крайней мере, так мне рассказывала мать об одном замке. Я тогда была еще маленькой.
Она закрыла глаза и сморщилась. Джон убрал одну руку с руля и погладил Бетси по щеке.
Она закусила губу и глубоко вдохнула.
– Сразу же после того как пленники укладывали последний камень, венгры бросали их в яму умирать.
Джон, дико изогнув кисть, выключил радио. Он не понимал ни слова, а мелодии были из девяностых и вызывали у него ностальгию.
И беспричинную грусть.
На ветровое стекло падали мокрые снежинки, похожие на большие гусиные перья. Джон вглядывался сквозь кружащийся снег. Бетси склонилась над ним и помассировала ему шею.
Он вздохнул, расслабляясь от ее прикосновения.
– Так вы, ребята, любовники? – спросила Дейзи.
Бетси уронила руку и обернулась с переднего сиденья.
– Нет. Мы старые друзья. Но это вообще-то не твое дело, Дейзи Харт.
Девушка фыркнула и откинулась на спинку своего сиденья.
– Ха! Вы такая вруша, Бетси. В вас обоих столько нежности…
– Дейзи, хватит, – сказал Джон, мертвой хваткой вцепившись в руль.
Та уставилась в окно на проплывавшие мимо снежные пейзажи.
– А почему вы не живете вместе?
– Дейзи, – сказала Бетси, а потом принужденно засмеялась; смех получился сухой и неуверенный. – Мы с ним диаметральные противоположности. У нас нет ничего общего.
Джон промолчал и потер больное место на шее, к которому прикасалась Бетси.
– Ну, и что в этом плохого? Инь и Ян, верно? Поскольку уравновешиваете друг друга.
– Мы… не подходим друг другу, – сказала Бетси, глядя в боковое окно на белые пейзажи.
Джон бросил на нее взгляд.
– Джон думает иначе, – сказала Дейзи. – Я вижу, как у него пульсирует жилка на шее, когда он смотрит на вас…
– Какая еще жилка? – спросил Джон, поднося руку к шее. – Чушь какая-то. – Он нахмурился, глядя вперед сквозь ветровое стекло. – Я и не собираюсь на нее смотреть. Если ты не заметила, я веду машину по довольно скользкой дороге в плохую погоду.
– У нас, го́тов, интуиция. – Дейзи похлопала Бетси по плечу и наклонилась вперед, чтобы шепнуть ей: – Он по уши в вас влюблен.
Глава 25
Чахтицкий замок
28 декабря 1610 года
Графиня Батори сидела на деревянном троне, ее тяжелая мантия ниспадала до пят. Шею ей укутывала темная шаль, защищая от пронизывающего холода. Двор был белым от снега, и дыхание перепуганных женщин перед графиней вырывалось облачками пара.
– Разденьте их! – велела графиня. – Начнем игру!
Две служанки – деревенские девушки из бедных семей, которых Илона Йо соблазнила службой в замке, – приложили руки к груди, прося о снисхождении. Грубые руки сорвали с них одежды, отрывая пуговицы и разрывая пояса, и девушки остались совсем голыми. Кожа их была местами расцарапана ногтями.
– Какое нудное занятие, – пожаловалась графиня, рассматривая их белые тела, покрывшиеся от холода гусиной кожей. – Разве нельзя заставить этих грешниц страдать?
