Ньевес Эрреро - Чужая жизнь
Хавьер ходил по залу ожидания из угла в угол. В его голове ударами молоточка стучали три слова: «Он должен жить. Он должен жить. Он должен жить». Мужчина не мог думать ни чем другом, повторяя как молитву только эти три слова, будто они были способны вернуть здоровье его сыну.
Маленький Луис, он был на пять лет моложе Лукаса, наблюдал за своими полностью выбитыми из колеи родителями и чувствовал, что жизнь оборвалась в те двадцать минут, которые потребовались для того, чтобы до них дошло известие о столкновении мотоциклиста с грузовиком. Несмотря на свои двенадцать лет, мальчик ясно понимал, что уже ничего не будет так, как раньше.
В реальный мир всех вернул звонок мобильного телефона Джимми. Звонили его родители, обеспокоенные тем, что произошло с другом их сына, и желавшие узнать, как идут дела.
— В данный момент Лукаса оперируют. Нет, мы еще ничего не знаем, — отвечал он на вопросы, заданные по телефону. — Я очень удручен случившимся. У меня что-то болит в груди…
Лео смотрел на него как на сумасшедшего. Он очень удручен, у него болит в груди! Как только Джимми закончил разговор, Лео накинулся на товарища:
— Если бы мы ожидали результатов родов, то у тебя были бы родовые схватки. Джимми, ты невыносим! Я тебя не понимаю!
— Ладно, оставь меня в покое, пожалуйста! Если я говорю об этом вслух, то чувствую себя еще хуже, чем есть на самом деле…
— Может, прекратите, наконец? — вмешалась, как всегда, Сильвия. — Лучше давайте помолчим. Что подумают его родные? Они все слышат!
Виктор, который не вступил в перепалку, хранил молчание и сидел с опущенной головой. Он был очень озабочен судьбой друга. Виктору вовсе не хотелось быть посредником между постоянно пререкающимися Джимми и Лео. Он предоставил это Сильвии.
В этот момент в зале ожидания появилась Ориана. По ее лицу было видно, что, похоже, все идет хорошо.
— Операция проходит нормально. Будьте спокойны, ваш сын хорошо реагирует на действия врачей. Пока что больше ничего не могу вам сообщить.
— Сколько еще? — спросила Пилар тонким, срывающимся голосом.
— Теперь уже недолго. Не беспокойтесь. Эта бригада провела более семидесяти операций по пересадке. Для них это почти обычная работа.
— Обычная работа… — повторила мать Лукаса.
— Да, именно так. Я уверена, что все будет хорошо. Ваш сын молодой и очень сильный.
— Ты видела сердце другого сеньора? Это ведь мужское сердце, правда? — продолжал спрашивать Луис, не замечая изумления, с которым смотрели на него родители.
— Нет, не видела. — Ориана не хотела вдаваться в дальнейшие объяснения и, натянуто улыбнувшись, покинула зал ожидания.
Снова зазвонил мобильный телефон Джимми. На этот раз звонили из института. Там хотели знать, как развиваются события.
— Мы в больнице, ждем вместе с его семьей. Да, со мной Виктор, Сильвия и Лео. Да, сейчас его как раз оперируют. Что?.. — удивленно спросил Джимми, и его глаза стали огромными, как две тарелки. — Все? Черт возьми! Я сообщу, как только мы что-нибудь выясним. Не беспокойтесь.
Друзьям не терпелось узнать, что за новость сообщили Джимми по телефону.
— Вся наша группа в ожидании новостей остается в институте, несмотря на то что их освободили от занятий, — скороговоркой произнес Джимми, не скрывая удивления. — Даже Хосе Мигель и его банда. Все!
— Хотя они и не ладят с нами, в таких случаях, как этот, все распри забываются, — заметила Сильвия и посмотрела на Лео, лицо которого оставалось мрачным.
— А я говорю, что все это фальшь. Хосе Мигель и его банда наверняка радуются.
— Как можно радоваться тому, что произошло с нами? — воскликнул Джимми.
— Произошло с Лукасом, — поправил его Лео.
— Ты что, не понимаешь? То, что произошло с Лукасом, произошло и с нами! — настаивал Джимми.
— Пожалуйста, прекратите. Неужели вы не можете обойтись без споров хотя бы пару минут? — Сильвия вновь попыталась примирить друзей.
— Когда Лукас выберется из этой передряги, все будет по-старому, — заявил Виктор. — Должно остаться по-старому. Мы должны убедить его, что для нас он тот же, что и был.
— Ты хочешь сказать, что мы попытаемся забыть о пересадке? Не волнуйся, Хосе Мигель позаботится, чтобы постоянно напоминать ему об этом на занятиях. Уж он-то постарается, чтобы никто ничего не забыл, — сказал Лео.
— Есть вещи, которые никогда не меняются. Но ведь есть еще и мы, друзья Лукаса, которые просто обязаны поставить Хосе Мигеля на место, — завершил разговор Виктор.
Ориана продолжала стоять, прижавшись носом к стеклу операционной. Рядом с ней находился директор больницы, Рафаэль Фаило, который казался весьма озабоченным. Это была самая сложная часть операции.
— Верю, — проговорил он, — в то, что все будет хорошо.
Ориана не осмелилась что-то сказать и только утвердительно кивнула.
Лукас терял много крови. Оставалось пятнадцать минут до истечения срока, предусмотренного правилами операции по пересадке. Срока, в течение которого пересаженное сердце должно снова начать биться. Если это время упущено, то гарантии, что донорский орган будет нормально функционировать, не было, поскольку у реципиента могли возникнуть неприятные последствия. В таком случае операцию принято считать неудачной. Врачи заканчивали накладывать швы. Аппарат, поддерживающий жизнь Лукаса, вот-вот будет отключен. Это был критический момент: новое сердце должно было начать биться. Обязано было забиться…
Счет шел на секунды. В операционной установилась полная тишина, все молчали в ожидании, заработает ли новое сердце. Сразу, спонтанно, оно не начало биться.
Кардиохирург попросил подключить дефибриллятор, чтобы искусственно вызвать биение сердца. Дали первый разряд и замерли в надежде, что оно заработает. Однако сердце никак не отреагировало. Врачи переглядывались между собой. Несмотря на то что тело Лукаса было привязано, оно двигалось, но сердце продолжало оставаться безжизненным. Именно в тот момент, когда врач собирался отдать распоряжение о третьем разряде, на экране монитора наконец возникла ритмично пульсирующая кривая. Новое сердце приступило к работе. Глаза всех тех, кто находился в операционной, а только их позволяли видеть зеленые маски, были достаточно выразительны. Люди пережили особый момент, наполненный эмоциями, сила которых вовсе не зависела от числа произведенных по пересадке операций.
— Хорошая работа! — сказал координатор операции.
Врачи заканчивали наложение швов. Грудная клетка Лукаса все еще оставалась открытой.
Ориана обняла директора.
