Стефани Бодин - Садовник
Зачем это нужно скрывать?
— И что в том плохого?
Мама обвела пальцем кружок, оставшийся на стойке от чашки:
— Я не была готова к такой работе. К постоянным стрессам и жестким срокам. Наверное, научные исследования — это не мое.
Я закатил глаза:
— А дом престарелых — твое?
Она посмотрела на меня, потом отвела взгляд в сторону:
— Магистратура, в перспективе блестящая карьера… Упустить такой шанс!
— Зачем же ты осталась здесь? Почему не уехала?
Мама пожала плечами:
— У меня на руках был ты, а с деньгами негусто. Остаться легко. Начинать с чистого листа в другом месте гораздо труднее.
Я стукнул кулаком по стойке:
— И это все?
А при чем тут мой отец? Может, денег не было из-за него? Почему ей пришлось начинать все сначала? Здесь явно есть что-то еще…
— Ты просто решила профукать жизнь, и все? Точка?
— Я должна была заботиться о своем ребенке! — Мама с размаху поставила свой кулак рядом с моим, и я подпрыгнул от неожиданности. — Да! Точка. — Она ткнула в меня пальцем. — Знаю, у меня полно проблем. Но ты мой сын, и я всегда из кожи вон лезла, чтобы тебя обеспечить. И ты будешь учиться в колледже! Я говорила, у нас есть… — Она замолчала.
Я бросил взгляд на пациентов: казалось, они ничего не замечают. К тому же мне было все равно, слышит нас кто-нибудь или нет.
Неужели она считает, что я затеял это только из-за летних курсов? Что я — эгоист? Я беспокоился о ней, думал, что мы жили бы совсем по-другому, если бы она работала в «Тро-Дин»…
Только я собрался спросить об уведомлении, как зазвенел таймер.
— Позже поговорим, — вздохнула мама. — Пора мерить давление.
Она стала собирать все необходимое, а я тем временем огляделся. Одну стену занимал огромный аквариум. Присмотревшись, я увидел там морских рыб. Явно не из дешевых. На противоположной стене висел телевизор, вокруг него стояли четыре дивана. Шел старый комедийный сериал «Остров Гиллигана», но сидящие перед телевизором не двигались и не смеялись.
Я подошел поближе, чтобы взглянуть на их лица.
Каково же было мое удивление, когда я увидел, что это подростки. Я думал, что в «Гавани» живут одни старики. А здесь сидели два мальчика и две девочки моего возраста, а возможно, и младше. Все они были одеты одинаково: в белые футболки с длинными рукавами и красные штаны в белую полоску. Вряд ли они обратили внимание на нашу ссору, даже на телевизор они совершенно не реагировали, сидели, словно в ступоре.
Я помахал рукой под носом у мальчика, который был ближе всех ко мне, — тот даже не шелохнулся. Затем мой взгляд остановился на сидящей рядом с ним девочке, и я замер. Платиновые волосы были подстрижены так коротко, что казалось, она обрита наголо. Огромные карие глаза выделялись на лице по контрасту с волосами, словно девчонка была ненастоящей, а чьим-то портретом. Кожа почти светилась.
У меня закружилась голова, дыхание перехватило. Таких красавиц я никогда в жизни не видел. С некоторыми девчонками я дружил, однако ни с кем не встречался. Разве что с Люси Пирсон — однажды нас с ней выбрали подготовить доклад от девятых классов для вечера встречи с выпускниками школы. Но это не в счет.
Я помахал рукой и перед носом незнакомки. Никакой реакции. Тогда я присел рядом на корточки и оглядел ее от макушки до ног. Выглядела она классно. Как сказал бы Джек, просто супер. Ноги в шлепанцах, ногти накрашены розовым лаком.
— Это я сделала.
От звука маминого голоса я вздрогнул и поднялся:
— Что?
Мама указала на ее ноги:
— Я накрасила.
— Кто они? — спросил я. — Что с ними произошло?
В руках у мамы был планшет и манжетка для измерения давления.
— Черепно-мозговые травмы.
Я оглянулся на пациентов:
— Они хоть когда-нибудь шевелятся?
Мама помотала головой:
— Ни разу не видела.
Довольно странно. Четыре подростка, с виду здоровые, просто сидят, и все.
Мама надела манжетку одному из мальчиков:
— Травмы головы могут нанести серьезный ущерб. Особенно молодому организму… — Она посмотрела на мой шрам: — Порой со шрамами бывает куда легче справиться, даром что они заметны.
Я потянулся рукой к лицу, затем присел на стул:
— Почему о них не заботятся родители?
Мама начала сжимать резиновую грушу: пыщщщ, пыщщщ, пыщщщ…
— Заботы им нужно гораздо больше, чем может показаться. К тому же они участвуют в клинических исследованиях.
Подопытные кролики с отключенным мозгом. А я еще думал, что у меня отстойная жизнь.
— Возьми планшет и записывай, — сказала мама.
Я писал под ее диктовку, пока она измеряла у них давление.
— Тебе часто приходится это делать?
— Каждые тридцать минут, — ответила мама, взглянув на часы.
Она казалась совершенно равнодушной. Потом я понял — для нее это повседневная работа.
— Почему ты никогда не рассказывала, за кем ухаживаешь?
— А почему ты не спрашивал?
Подловила меня. Но разве дома престарелых предназначены не для пожилых?
— Просто я думал…
Мама улыбнулась:
— Старики лежат на нижних этажах.
Зазвонил телефон.
— Милый, мне нужно ненадолго подняться на седьмой этаж, — сказала она, положив трубку.
— А кто на седьмом?
— Там пациентов нет, только офисы.
Через двадцать минут мы должны были встретиться с Джеком.
— Когда придешь, поговорим?
Мама вздохнула:
— Мейсон, прошу тебя, сними форму и отправляйся домой. Завтра все обсудим, хорошо?
Теперь, когда до меня начало кое-что доходить, когда я обнаружил, что она скрывает от меня, мне совсем не хотелось ничего откладывать на потом.
— Мы с Джеком встречаемся в девять. Все-таки едем за город. — Я достал ключи от джипа и отдал ей: — Чуть не забыл, машина на стоянке, в дальнем конце.
Она подкинула ключи и поймала:
— Подожди меня. Постараюсь вернуться до твоего ухода.
Я посмотрел на сидящую на диване четверку:
— А что они?
Мама пожала плечами:
— Здесь посидят. — И ушла.
Я взял рюкзак, и из него вывалился футляр с диском. Поймать его на лету мне не удалось. Ударившись о стойку, футляр раскрылся, диск упал и закатился под диван.
Подойдя к дивану, я пощелкал пальцами перед лицом одного из мальчишек, потом помахал рукой:
— Алё!
Он смотрел прямо перед собой, на телевизор.
— Эй, урод!
И глазом не моргнул.
Я сделал вид, что собираюсь ткнуть ему пальцем в лицо.
Реакции не последовало.
Опустившись на четвереньки, я достал из-под дивана диск и стал запихивать его обратно в футляр. Руки дрожали, в голове проносились сегодняшние события. Разговор с Бубой у бара, ссора с мамой, найденное удостоверение «Тро-Дин», подростки в кататоническом ступоре… Слишком много для одного дня. Неудивительно, что у меня тряслись руки. Я знал, что мне сейчас нужно: голос отца поможет прийти в себя.
