Александр Варго - Гример
– Теплый еще, авось откачаю.
Всегда уважал людей, не теряющих хладнокровия в сложных ситуациях. Петруха уже делал искусственное дыхание, наваливался на грудину, пытаясь запустить сердце. По комнате полз едкий дым, распространявшийся от камина, там что-то чадило. За время работы в морге я насмотрелся на всяких мертвецов, были среди них и утопленники двухнедельной давности. Но в мертвецкой обличие смерти – привычное дело. Там оно на своем месте. Как упакованное в вакуум мясо на магазинной полке. Там ты готов к встрече с ним. А тут, на чужой даче, все было, с одной стороны, обыденно, с другой – пугающе внезапно и совсем не к месту. Сервированный для ужина вдвоем столик с опрокинутыми свечами, дымящий камин и то ли живой, то ли мертвый хозяин, распростершийся на полу. Я чувствовал себя лишним на этом празднике смерти. Петрухе явно не нужна была помощь. Он сноровисто дышал изо рта в рот и крепко давил на грудную клетку.
– Да ну же… ну же… запускайся… – приговаривал он при каждом вздохе, каждом нажиме и припадал ухом к груди Дмитрия Петровича.
И тут у себя за спиной я почувствовал какой-то невнятный шорох. Медленно повернул голову… Вроде нет, показалось. Прихожая была пуста. Шорох повторился, на этот раз уже более явственно, будто съезжала, шелестела одежда. И я понял, откуда он доносится, – из-за раздвижных зеркальных дверей шкафа-купе. Я стоял и смотрел на собственное отражение: испуганные глаза, перекошенный рот.
«Ну нельзя же так нервничать. На кого ты похож?» – подумал я и сделал неосторожный шаг вперед.
Зеркальная дверь не отъехала, не сорвалась, она просто отлетела, обрушившись на меня. Я только и успел прикрыться рукой, как меня буквально впечатало в бревенчатую стену. Посыпались осколки. Кто-то с шумом метнулся мимо меня на крыльцо. А когда дверь упала и я выглянул на улицу, то заметил только качающиеся ветви розовых кустов да хруст веток. Не знаю, что на меня нашло, но я тут же рванул следом. Такое бывает. Забываешь об опасности. Возможно, срабатывает на уровне подсознания инстинкт охотника или воина – догонять того, кто от тебя убегает. Ведь если убегает, значит, он слабее тебя и боится. Значит, ты сильнее и способен легко победить.
Свет, лившийся из окон бревенчатого дома, слабел, рассеивался с каждой секундой. Ветки хлестали по щекам, в вершинах деревьев завывал и бушевал ветер. А в меня словно дьявол вселился. Я мчался, прислушиваясь к хрусту веток впереди меня. Единственным желанием было догнать, повалить и прижать к земле. И вдруг хруст стих. Никто больше не ломился сквозь заросли. Я замер и прислушался. До моего слуха доносились лишь обычные ночные звуки. Где-то далеко за лесом играла музыка, шумел, прорываясь сквозь деревья над моей головой, ветер, слышался гул проносившихся по шоссе машин. И тут страх вернулся в мою душу. Тот, за кем я гнался, явно был где-то рядом. Он затаился, что-то задумав против меня. Возможно, пара пристальных глаз следила за мной сейчас из малинника. Возможно, он уже крался, приближаясь ко мне сзади. Возможно…
Перед моими глазами четко возникла картинка: помятая, неестественно изогнутая, в пятнах гематом, шея человека, с которым я недавно говорил по телефону, который вызвал меня сюда… Я невольно втянул голову в плечи, почувствовав себя незащищенным. Кто мог помешать неизвестному убийце расправиться и со мной – здесь, в лесу? Я отступил на шаг, прижался спиной к толстому стволу сосны. Руки предательски дрожали, в горле пересохло. Темнота в паре метров от меня казалась кромешной, и что таится в ней, оставалось только догадываться. А фантазия у меня разыгралась. Кровь стучала в висках. Я вскинул руку с мобильником, вдавил кнопку. Экран полыхнул синим призрачным светом. Так, как полыхал уже сегодняшним вечером в кабинете морга. Он выхватил из темноты широкие листья малины. Но от этого темнота не исчезла, она лишь отодвинулась от меня и сгустилась.
И вот когда я собирался с духом, чтобы побежать назад, где-то совсем рядом прозвучал тихий, почти бестелесный вкрадчивый шепот.
– Марат… Марат… – звучало словно из другого мира.
Кто-то звал меня. Я плотнее прижался к дереву и лихорадочно стал водить перед собой мобильником, словно его слабый свет мог оградить меня от опасности. В такие моменты всегда делаешь глупости, ведь свет в темноте лишь выдает тебя, делает более заметным.
– Марат, это ты? – прозвучал уже более уверенно голос.
Зычно хрустнула сухая ветка, колыхнулись заросли малины. И передо мной возник Петруха.
– В глаза-то не свети. Теперь вижу, что это ты. А то я уж было подумал…
– Как он? – выдавил я из себя.
– Ни хрена сделать не удалось. Чуть ребра ему не поломал, а сердце так и не отозвалось… Тьфу ты, черт! Ментам звонить надо. И, вообще, какого черта ты побежал? Тебе жить надоело?
– Сам не знаю. Словно в спину кто-то толкнул. Я и рванул догонять.
– Куда он делся?
– Хрен его знает. Может, уже далеко отсюда. А может, и поблизости затаился.
Петруха хоть и хорохорился, но тоже явно боялся. Говорить стал нарочито громко, так, чтобы его мог услышать и тот, кого мы оба опасались.
– Все, я в ментуру звоню, – заявил он и принялся тыкать в клавиши трубки.
Даже не знаю – успели ответить ему или нет, но тут Петруха опустил ладонь с мобильником и тупо уставился в прогалину между деревьями. Я обернулся и увидел, как возле дома полыхают красным и синим огни мигалки.
– Кажется, менты уже сами приехали, без нас. Пошли. Ох, и почему я тебя не послушался? Не надо было сюда ехать.
– Чего уж теперь раскаиваться. Поздно.
Мы вернулись на дачный участок и нос к носу столкнулись с двумя милиционерами, выходящими из дому. Врачебный халат Петрухи явно сбил их с толку. И патологоанатом мгновенно этим воспользовался, чтобы разрядить обстановку. Согласитесь, не очень-то уютно ощущать себя под прицелом автомата, который держит в руках подозрительный сержант, только что обнаруживший на даче теплый труп с явными следами недавнего удушения.
– Там кто-то был. Выскочил. Возможно, убийца. Мы за ним погнались, – принялся объяснять Петруха, обращаясь к молодому лейтенанту, который явно превосходил своего помощника в интеллекте.
Сотрудник правоохранительных органов прищурился:
– Кто вы такие? Документы.
Сержант бдительности не терял. Ствол автомата смотрел то на меня, то на Петруху.
– Я патологоанатом, – вконец запутал все дело мой приятель, отцепил от кармана халата больничный бейдж с фотографией и печатью, протянул его лейтенанту.
У калитки замаячил водитель такси.
– Это я их привез.
– Убийца в лесу, я его не догнал.
– Разберемся, – выдавил из себя лейтенант.
Но все же его сообразительности хватило на то, чтобы послать сержанта проверить. Правда, предварительно он усадил нас в милицейскую машину. После чего, отойдя в сторонку, принялся общаться с кем-то из коллег по мобильному телефону. Я видел, как хаотично двигается фонарь среди кустов, пытался разобрать негромкие слова лейтенанта. Петруха толкнул меня локтем в бок.
– Знаешь, что им надо говорить? – заговорщицким шепотом спросил он.
– А ты знаешь?
– Правду, и только правду. С ментами по-другому нельзя. Все равно до правды докопаются. А не докопаются, свою правду придумают.
– Зачем нам врать? Мы же ни в чем не виноваты.
– Если не считать левого заказа и всяких странностей возле этого убийства. А этого твоего Дмитрия Петровича, сто пудов, придушили. И придушили всего за несколько минут до нашего приезда. Это я тебе как профессионал говорю.
– А кто ментов тогда вызвать успел?
Петруха неопределенно пожал плечами.
– Свет не без добрых людей. Выяснится. Случайностей в этом мире не бывает, и все тайное становится явным. Только не паникуй. Правоохранители этого очень не любят. И старайся не возражать против их формулировок – просто уточняй то, что они говорить будут.
Сержант, подсвечивая себе фонарем, буквально выломился из густых зарослей в калитку. Первым делом посветил в лобовое стекло машины, чтобы убедиться – мы на месте и никуда не исчезли. А затем доложил лейтенанту:
– Там кто-то сквозь кусты ломился. Это точно. Как минимум две линии следов. А потом не понять – куда и кто подевался. Вроде правду говорят.
– Разберемся. Наша бригада скоро приедет, пусть у них голова и болит.
– А с ними пока что делать? – Сержант явно имел в виду меня, Петруху и водителя такси.
– Смотри, чтобы лишнего не натоптали. Эти двое пусть в нашей машине ждут, а таксист – в своей.
Петруха почесал небритую щеку. Щетина затрещала, как сухой песок на стекле.
– Я же говорил тебе, что он не один был, когда по телефону говорил. Сопел кто-то рядом, словно медведь в берлоге, – патологоанатом морщил лоб.
А лоб у Петрухи, надо сказать, неординарный, такие еще поискать надо. Как он умудрился при своей не слишком грузной комплекции вырастить на нем слой сала толщиной в палец, не знаю. Но складки получались глубокие, и оттого казалось, что мой приятель рассуждает очень основательно. Рука его дернулась и повернула ручку стеклоподъемника. Лейтенант сразу вздрогнул и обернулся к нам.
