Дылда Доминга - Erratum (Ошибка)
Аба обернулся и изучающе поглядел на него, потом произнес:
- Ко мне приходил кое-кто из светлых.
Глаза демона загорелись черным.
- Они сказали, что она - ошибка. - Продолжил он, искоса наблюдая за демоном. - И что они позаботятся о ней.
Теперь глаза Небироса откровенно блестели сталью, что говорило о том, что он настроен весьма воинственно.
- Они так и сказали - ошибка? - Переспросил демон, закипая.
- Да, Небирос, - устало вздохнул хозяин, внутренне радуясь реакции демона. - И что-то там еще про жернова судьбы.
- Тогда мы ни в коем случае не должны дать им шанса завладеть ею. - Ответил демон. - Нужно предупредить Джареда и демонов судьбы, чтобы они ни за что не позволили ей выйти.
- Прекрасное решение, - согласился Аба, но сам подумал о совершенно других вещах. Он размышлял о том, что светлые не ошибаются в своих самых обдуманных решениях, и что слова об ошибке были не просто упоминанием о мелочи, произошедшей в системе. Почему он решил, что его эта ошибка никак не коснется? Вот перед ним стоит его дитя, потомок капхов, всегда жестокий и воинственный демон, идеальная машина убийства, и он не равнодушен к девушке. Уцур в темнице не громит стены и не требует его выпустить, и тихо сидит в углу и размышляет о чем-то. Самаэль - тот и вовсе исчез, и только обращение Рамуэля идет своим чередом, впрочем, в последнем он и не сомневался. Все воинство "божьего света" рано или поздно он смог бы обратить с легкостью, подвернись ему только возможность задержать их внизу подольше.
Раздался аккуратный стук, и Калеб просунул голову в приоткрытую дверь.
- К Вам Лили, - произнес он.
Аба коротко кивнул, а Небирос вздрогнул и глаза его сменили оттенок на голубой.
- Здравствуй... те, - произнесла Лили, войдя, и обнаружив в комнате сразу двоих дорогих ей существ. Нижние конечности демона машинально перебирали и подергивали шерсть на его туловище. - Я не помешала? - мягко спросила Лили.
- Нет, - ответил Аба, глядя на нее и размышляя, как столько проблем могло сосредоточиться в одной маленькой девушке.
- Я пришла поблагодарить тебя, - произнесла она, подымая взволнованные глаза на Абу, - за Софию.
Небирос недоуменно мигнул глазами.
- Я отпустил девушку из слоев по ее просьбе, - объяснил Аба.
- Девушку? - Небирос посмотрел на Лили.
- Любимую Уцура, - ответила она, и демон понимающе кивнул.
- Довольно уже о любви, - раздраженно оборвал их Аба, - благодарность выразишь позже в постели.
Его последние слова резанули слух Небироса, но он не посмел ничего возразить. В конце концов, все и так прекрасно знали, что означает быть хозяйкой ада, и чем они занимаются с хозяином. Лили же вспыхнула на какой-то краткий миг, а потом лишь опустила глаза в пол.
- Если хочешь, можно сейчас, - тем временем продолжал Аба, наблюдая за ней, - а Небирос присоединится к нам.
В этот момент ей хотелось провалиться сквозь пол, уши горели огнем, и она безумно сожалела, что вернулась, и ее не уничтожили, не стерли в порошок светлые. Зачем ему нужно было унижать ее в присутствии друга - она не понимала, знала только, что тем самым он причиняет боль и Небиросу, которому она была небезразлична, и что тот не может никак ему помешать, потому что она сама выбрала эту роль, сама поставила себя на то место, на котором теперь находилась.
- Я должен идти, чтобы выполнить поручение, - поклонился демон и развернулся на выход.
Глаза Абы сверкнули лукавством, он ожидал подобной реакции.
- Держи меня в курсе, - бросил он ему вслед, и когда двери за демоном закрылись, снова посмотрел на Лили. Она все также стояла неподвижно посреди комнаты, дрожащая и все же готовая подчиниться ему.
- Разденься, - велел он, и она послушно сняла с себя всю одежду, оставшись в одной рубашке.
- Когда ты избавишься от этого тряпья, - произнес он, узнав на ней снова свою сорочку, и рванув ее резко с плеча девушки. Рубашка разорвалась, обнажив грудь и часть живота.
- Почему ты так поступаешь, - тихо проговорила Лили, - ведь ты знаешь, что я...
- Что ты что? Неравнодушна ко мне? - рассмеялся Аба. - Здесь ад, понимаешь, ад! А не небеса, здесь не место чувствам.
- Почему? - Теперь она упрямо смотрела на него, и в глубине ее глаз зарождался уже знакомый ему огонь непокорности и внутренней силы. Он обожал ее за этот свет в глазах, если бы она только знала, насколько сильно обожал. - Здесь никто не скрывает своих истинных эмоций и не обуздывает их, так почему же здесь нет места чувствам? Здесь есть место всему, так почему бы и не им?
- Уходи, - бросил он холодно, сдерживаясь из последних сил, потому что знал, что еще немного и бросится на колени, чтобы целовать ее живот, обнимать ее ноги и сходить по ней с ума, не пряча своей страсти.
Лили запахнула рубашку, закрывая свое тело, и, подобрав свои вещи, молча направилась в сторону двери.
- И тем не менее, спасибо за Софию, - произнесла она перед тем, как окончательно покинуть комнату.
- Пожалуйста, - пробормотал он, когда она уже вышла и в ярости сбросил со стола несколько предметов. Лили меняла его, заставляла быть неравнодушным. Раньше он бы развлекся с Сиби без задних мыслей, возможно, в компании демонов, если бы у него было подходящее настроение, и она ублажала бы и его, и демонов, так, как он велел ей, наслаждаясь и не смущаясь ни единым движением. Они зачастую развлекались на балах, заканчивавшихся массовыми оргиями, и ему никогда не приходило в голову сомневаться, стыдиться или не допускать того, чтобы с ее телом развлекались другие, если ему так хотелось. Но с Лили, что бы он делал, если бы Небирос не отказался? Наверняка вышвырнул бы их обоих прочь в гневе, потому что она принадлежала только ему, и он не мог ею делиться, не хотел. Не мог и не хотел разлучаться, терять ее. И эта ее такая откровенная привязанность к его вещам, его запаху, бесила и умиляла его где-то в глубине существа, потому что она тоже, очевидно, не хотела и не могла им делиться, и желала принадлежать только ему.
Он избегал с ней разговоров на серьезные темы, потому что опасался, что услышит слишком разумные слова, слова, которые мог бы произнести сам, боялся узнать в ней слишком близкую душу, с которой он уже наверняка никогда не сможет расстаться. А так сильно нуждаться в ком-то означало лишь одно - слабость в его мире. И эта слабость была бы ошибкой, впрочем, как и сама Лили.
Глава 37
Соком гриба Грерия смачивала пересохшие потрескавшиеся губы Самаэля, бережно касаясь проступивших над и под губами крохотных язв. Ей казалось, что с каждым прикосновением, она теряет частичку его, и иногда сок смешивался с ее слезами. Самаэль большую часть времени пребывал без сознания, бессмысленно бормоча какие-то слова, иногда вздыхая или вздрагивая. Грерия забинтовала оставленной ангелами материей его раны на спине и теперь всеми силами своей души желала, чтобы они скорее затянулись и не причиняли ему страданий. Изредка она встревожено ощупывала его руки и ноги, боясь, что и с ними может что-то случиться, и вновь успокаивалась, обнаруживая, что все в порядке.
