Эрик Хелм - Уцелевший
— Господи помилуй! — внятно и громко сказал де Ришло.
— Однажды Моката, совершенно измученный непрерывными заклинаниями, начал истерически орать что-то насчет испанского волка, ограбившего его, а потом не пожелавшего перервать горло белой курочке. Вопил насчет преисподней злобы, орал о мести какого-то беспощадного повелителя провинившемуся слуге. Я ни бельмеса не понял во всей этой чуши. Тогда Моката взял меня за левую руку и проникновенно молвил: «Ты вспомнишь, но при сочетании Сатурна с Марсом. Нет иного пути, ограда крепка, оборона могуча...»
— Еще о Мокате. Как можно подробнее, пожалуйста.
— Наберется немного, к сожалению. Настоящее имя — Дамьен, по национальности француз, однако родился от ирландской матери. Получил духовное образование, даже был рукоположен в сан, — только предпочел вести светскую жизнь.
Герцог кивнул:
— Безусловно. Лишь снявший рясу священник в состоянии совершить черную мессу по всем правилам. Припоминай дальше! Каждый клочок сведений может оказаться бесценным! Ты в безопасности, но ей легко и быстро придет конец, если Моката дождется ночи и употребит все свое пагубное влияние.
Поерзав на шероховатом песчанике алтаря, Саймон заговорил опять:
— Обаятельная личность, если не считать злоупотребления одеколоном, от которого расчихаться впору, и частых запоев, когда Мокату можно сыскать чуть ли не под забором или в канаве. Обожает сладости. Засахаренные фрукты и марципан прибывали в Сент-Джонс Вуд из Парижа не реже двух раз в неделю, огромными ящиками — и уничтожались полностью.
— Превосходный гипнотизер. Постоянно узнает о последних событиях в Берлине, Москве, Париже, Нью-Йорке через женщин-медиумов. Лучшая из них — Танит, очаровательное создание лет двадцати — двадцати трех.
* * *
— Я видел ее на вечеринке в Сент-Джонс Вуд, — медленно ответил герцог.
— Моката использует ее чуть ли не той же легкостью, с какою снимает телефонную трубку. Восприимчивость у девушки просто изумительная. А у прочих — вечные срывы да незадачи.
— Он и тебя гипнотизировал?
— Конечно. Когда выспрашивал о кожаном чехле и талисмане.
— Каком еще талисмане? — выпрямился и насторожился де Ришло.
Улыбающийся от уха до уха Рекс объявился меж отвесных каменных глыб, осторожно, словно пару младенцев, прижимая к обширной выпуклой груди два больших свертка.
— Извольте облачаться, милостивый государь, — объявил он торжественно. — А то смахиваете на калифорнийского хобо.
— На кого?
— Хобо. Грязного, бездомного бродягу, — пояснил ван Рин, разворачивая и расправляя успешно сделанные приобретения: серые фланелевые брюки, рубаху армейского образца, черно-белые шерстяные гетры, омерзительно крикливый галстук, ботинки, шапочку для игры в гольф, сшитую из желтых и коричневых треугольников, и короткую, темно-синюю велосипедную ветровку.
Даже озабоченный разговором де Ришло искренне прыснул.
— Все, что удалось раздобыть, — невозмутимо сказал Рекс. — Владелец платяной лавки разорился и закрыл заведение, пришлось обращаться в спортивный магазин...
Саймон поднялся и осторожно, словно боясь обжечься, потрогал свое новое платье.
— Но... Рекс... — начал он жалобно, — я же не могу появиться в Лондоне вот так... Со мною перестанут иметь дело!
— А в Лондон тебя и не пустят, mon ami, — возразил мгновенно успокоившийся герцог.
— Почему?
— Потому что самоубийство, дружище Саймон, — смертный грех с точки зрения любой религии.
— Куда же ехать? — вмешался недоумевающий Рекс.
— В Кардиналз-Фолли.
— К Ричарду и Мари Лу? Когда это взбрело вам в голову?
— Когда Саймон поведал несколько любопытнейших подробностей о себе и своем бывшем наставничке...
Аарон растерянно раскрыл рот.
— Нет, пожалуйста, не надо; не к ним! Недоставало только навлечь беду на Итонов!
— Прекрати спорить и поступай как велят! — отозвался де Ришло не допускавшим дальнейших возражений голосом. — Мари-Лу и Ричард — самые здравомыслящие и устойчивые психически люди изо всех моих знакомых и друзей, не в обиду присутствующим будь сказано. Следует лишь принять необходимые меры предосторожности, а объединенные силы пяти человеческих умов и душ поставят меж Мокатой и нами гораздо более прочную защиту. И, наконец, только им способны мы объяснить истинное положение вещей, не рискуя стяжать лавры помешанных. Ну-ка, быстро напяливай олимпийские доспехи!
Обреченно пожав узкими плечами, Саймон запрыгал на одной ноге, протискивая другую в чересчур узкие, шитые чуть ли не по моде «джимми» брюки.
— Тьфу ты, пропасть, — выдавил он, багровый от усилий. — Прямо хоть намыливайся!
— Утешайся мыслями о грядущем завтраке, — хохотнул Рекс. — В местном трактирчике уже заказана яичница с ветчиной!
— Ошибаешься, — произнес де Ришло.
Американец выпучил глаза:
— Как ошибаюсь, ежели сам заказывал?
— Ошибаешься в ожиданиях. На завтрак будут яйца всмятку и фрукты. Совершенно и неотъемлемо необходимо до времени воздерживаться от мясного. Дабы сохранять и накапливать астральную силу, физическим телам нашим надобно блюсти хоть и не строгий, но все же пост.
Рекс ухватился за голову.
— Саймон, чтоб тебе! Только поститься после эдаких приключений!.. Талисманоискатель хренов!
— Кстати, — посуровел де Ришло, — кстати!.. Какого рода талисман имелся в виду?
— Да говорю же, тот самый, за которым охотится Моката. И уж охотится, доложу вам! Вещица закопана где-то в неведомом месте, адепты черного пути разыскивают ее неведомо сколько веков — и все попусту! Она сообщает владельцу почти беспредельное могущество, и Моката втемяшил себе в башку, будто именно я спрятал эту штуку с глаз людских долой. Вот ведь болван!
— Почему — ты? — не понял Рекс. — Ведь сам говоришь, талисман разыскивают чуть не со времен потопа?
— Да в прошлой жизни, давным-давно...
— Ооо-о-о-о, Господи, пошли мне терпения! — взвыл американец. — Новая галиматья, краше прежней!
— И ночью была галиматья?, — желчно осведомился герцог.
Ван Рин осекся.
— Какой талисман имелся в виду? — настойчиво повторил де Ришло.
— Понятия не имею. Моката его не описывал.
Рекс от души расхохотался, ибо Саймон предстал друзьям в полном блеске нового одеяния. Не по размеру большая ветровка свисала, точно с огородного пугала, дурацкая кепочка сползала на ухо под залихватским углом, туго обтянутые фланелью ноги выглядели несуразно тонкими, подобно двум жердям.
— Сам выбирал, сам и любуйся, — обиженно буркнул Саймон. — А, припомнил!.. У чернокнижников эта вещь именуется Уцелевшим, или Талисманом Сета.
— Что?..
