Олег Ёлшин - Охота на мамонта
Почему-то стало грустно. Лея посмотрела на остальных. Те тоже были серьезны и внимательно его слушали.
– Хватит пустых слов! Не оглядываясь больше назад, хочу пожелать себе достойно прожить отведенный мне срок – годы или столетия, снова и снова возвращаясь сюда, пока эта земля принимает меня и носит! Что еще добавить?… Простите, если что-то было не так, – и он тряхнул головой. – Все!.. Давайте! – громко воскликнул он, и все встали. Почему-то не чокаясь, выпили. Лея тоже пригубила волшебный напиток. Ей стало жутко. В эту минуту она не понимала, что происходит! Широко открытыми глазами смотрела на остальных. Все выпили и поставили фужеры на стол, сев на свои места, и только Фимка продолжал стоять, держа в руках коньяк. Он внимательно рассматривал прозрачный, хрустальный фужер, о чем-то думая.
– Пей! – воскликнул Филлипок, – сегодня можно! Сегодня твой день!
Фимка поднес фужер к лицу, посмотрел на коньяк сквозь прозрачный хрусталь, погрел в ладонях, понюхал. Лея впервые видела, как Фимка получает от этого удовольствие. Он с восхищением трезво смотрел на божественный напиток, готовясь выпить.
– Фимка! Давай! – воскликнул Казанова.
– Давай, старый трезвенник! – поддержал его Филлипок.
– Ну что же вы, Ефим Григорьевич? – отозвалась Королева, – смелее!
Фимка в последний раз взглянул на фужер, поднес его к губам, неожиданно поставил на стол, улыбнулся и воскликнул:
– Не в этой жизни! – и положил на него кусочек ржаного хлеба. Лея в ужасе вздрогнула. Она смотрела на горящую свечу, на фужер с коньяком, прикрытый корочкой хлеба. Стало жутко. И тут она поняла все.
– Не вздумай реветь! – засмеялся Фимка, глядя на нее, – Не реветь я сказал! В мой праздник! Налейте ей еще! Давайте, друзья, пейте… Помните, как там у Пушкина? – уже почти кричал он.
Играйте, пойте, о друзья!
Утратьте вечер скоротечный;
И вашей радости беспечной
Сквозь слезы улыбнуся я.
Прощайте! – и он выскочил из комнаты. Оттуда послышался возглас привратника:
– Вы готовы?
– Да! Готов! А ты не видишь? Еще как готов… Стой! Еще одну секундочку.
Дверь открылась, и Фимка вновь появился на пороге. Он подскочил на месте, и ногами быстро засучил по паркету, а лайковые ботиночки начали отбивать барабанную дробь. Фимка напоследок танцевал! Потом замер, оглядел всех, махнул рукой:
– Все! Теперь все!
Больше его не видели. Дверь громко захлопнулась, и в комнате воцарилась тишина. Лея едва сдерживала себя, остальные молча сидели, задумчиво глядя на свои фужеры. Вдруг из-за двери послышалось:
– Ну что, родимые. Заждались? Всем пррривет! А ты откуда здесь? Ну, здравствуй, дорогой! Какие люди!!! Посмотри, какая красотка! Ну ты прелесть, просто блеск! Пойдем, пройдемся напоследок! И у тебя сегодня праздник? У всех праздник, господа!.. Гуляем! День рожденья…
Его голос таял в нарастающем шуме. И вот уже сильный ветер зашуршал за дверью, снося и низвергая все на своем пути. И снова тишина… Кромешная тишина…
– Прощальная гастроль! – послышался голос Филлипка. Лея больше ничего не слышала, она сорвалась с места и выскочила из комнаты. Быстро сбежала по ступенькам. Зачем-то обернулась, но не увидела никого. За ней никто не шел. Впрочем, это ее не удивило. В той комнате она больше не нужна была никому.
Неслась по городу, никого не замечая. Она должна была успеть. Солнце уже начинало садиться, и скоро наступят сумерки. Она должна попасть туда именно сегодня! У ворот кладбища остановилась и достала деньги. На всю оставшуюся сумму купила охапку тюльпанов и прошла внутрь. До закрытия оставалось полчаса. Сначала не могла разыскать Фимкину могилу. Тогда была ночь, а теперь в ярком свете солнечных лучей все выглядело совсем по-другому. Снова и снова кружила между могилами, пока не набрела на знакомое место. Здесь Фимка танцевал чечетку, здесь были похоронены его друзья, а вот и его могила. Последнее пристанище. Вдруг заметила, что у его скромной плиты находятся два человека – пожилая женщина и молодой человек лет тридцати. Они стояли и молча смотрели на его фотографию. Лея замерла. Кто мог прийти к нему сюда? – недоумевала она. Потом в голове промелькнуло – его бывшая жена и сын. Сначала не поняла, потому что представляла их совсем другими. В рассказах Фимки они оставались молодыми, а его сын был совсем еще ребенком. Но это было так давно. Лея стояла, нервно сжимая цветы, и терпеливо ждала. Женщина наклонилась, поправила маленькой лопаткой только что посаженную рассаду и встала, на прощанье оглядев могилу. Молодой человек, что-то вынув из сумки, подержал в руках, словно прощаясь, потом взглянул на фотографию отца и положил эту вещь на плиту. Они еще немного молча постояли, потом женщина взяла сына под руку, и эти двое направились к выходу.
Лея осталась совсем одна. Вокруг не было никого, скоро кладбище должно было закрыться, и редкие посетители уже успели разойтись. Подошла к могилке, положила цветы, потом взглянула на странный предмет, с удивлением обнаружив, что это книга. Трепетно взяла ее в руки. Сборник стихов! Начала листать. Ощутив на себе чей-то взгляд, обернулась. Перед ней возник образ Фимки. Он светился в зарождающихся сумерках, переливаясь серебряным светом.
– Положи на место! Не твое! – он ехидно улыбался, но было видно, что рад снова видеть девушку.
– Как вы мне все надоели! Не дают спокойно умереть!.. А за цветы спасибо! – и засмеялся.
– Фимка! – удивленно прошептала она. – Фимка!
– Да, Фимка! Кто же еще! Фимка и есть! – и, посмотрев на книгу, произнес:
– А стихи я все-таки дописал. То есть мой мальчик. Разыскал незавершенное и закончил. Дописал-таки! Моя кровь! И как дописал! А сколько еще всего наваял! Настоящий поэт! Теперь со спокойной душой можно и на покой… Ну что, дорогая, плакать будем?
– Будем, – прошептала она.
– Будем, – довольно проворчал он. – Конечно, будем! Бедолага! Нечего тут с мертвецами разговаривать! Иди-ка ты, девочка,… живи! У тебя все еще впереди! Иди, сражайся! Фимку не забывай, но сюда больше не приходи. Нечего тебе здесь делать! И еще… Забудь ты этого… Выбрось из головы. Не стоит он тебя! Парень он ничего, только…
– Что? – тихо спросила она.
Фимка широко улыбнулся, глядя куда-то вдаль. Потом перевел взгляд на нее и повторил уже громче:
– Я говорю, парень он нормальный. Вот только…
– Что? – уже громче спросила она.
А Фимка уже кричал на все кладбище что было сил:
– Никогда ему не полететь, вот что!!! Слишком тяжел для этого! И для тебя тоже! Якорь на шее!.. Якорь и все тут. Не полетит он, и ты с ним рядом будешь, как травинка на ветру, к земле клониться. А тебе нужно воспарить над этим миром и стать свободной! Понимаешь? Свободной! А этот, – и он пальцем указал на кого-то за ее спиной. Она нервно оглянулась. Там показалась большая фигура… Ильи. Она быстро приближалась.
