Олег Ёлшин - Охота на мамонта
– Сколько сегодня вашему малышу?
– Уже пять лет. Через два годика в школу… А может быть, и через год отдадим. Он так быстро развивается, такой умница! Да, отдадим через год.
Потом замерла, печально улыбнулась и поправила себя:
– Муж отдаст, – и снова замолчала.
– Он у вас молодец, взрослый сильный мужчина, у него все получится… Не беспокойтесь!.. Прихватили с собой на память? – улыбнулся Фимка, возвращая медальон.
– Да! – воскликнула женщина и трепетно взяла его из рук Фимки.
– Муж мне на рождение сына подарил.
– Придется оставить, – вздохнул Фимка. – С собой забрать не получится.
– Я знаю. Знаю. Хотела взглянуть в последний раз.
– Вы итак их видите. Стоит только оглянуться.
– Да, вижу. Конечно, вижу.
– Ну, удачи вам! Еще увидимся! – воскликнул на прощанье Фимка.
– Спасибо! – ответила женщина и побрела дальше.
– Такая молодая! – прошептала Лея.
– Да, молодая! – вздохнул Фимка, – авария. Лобовое столкновение.
– Ужас! – вздрогнула она.
А Фимка не унимался. Теперь он подскочил к какой-то старушке в инвалидной коляске. Та уверенно ее катила, что было сил, толкая тяжелые колеса жилистыми руками.
– Ну что, милая! Дошкандыбала? Доплелась? – весело окликнул он ее.
– Да, родимый. Замучилась уже.
– Ну ничего. Немного осталось! – смеялся Фимка.
– Немного! Немного! – проворчала старушка, – потом спросила:
– Куда тебе столько выпивки? Не хватило? С собой решил прихватить?
– Нет! – смеялся Фимка, – с собой не возьму, грешным делом здесь напоследок и выпью. В последний разок.
– Разок! – пробормотала старушка. – Давай уже, хватит! Пора за ум браться! Большой уже мальчик!
– Ладно, старая, не ворчи, – ответил он. – Давай! Увидимся еще!
– Увидимся! Увидимся! – и она покатила дальше.
– Куда они все? – спросила Лея.
– Сдавать костюмчики… Ну, то есть свое барахло – тела.
– Тела? – ужаснулась Лея.
– Ну да. Теперь они свободны и пойдут дальше…
– Куда? – прошептала она.
– Дальше! – тихо повторил он. – А тебе я хотел сказать, – помолчал минуту и медленно заговорил, – все у тебя получится. Все будет хорошо. – Фимка говорил мягко, словно убаюкивал.
– Он не зря тебя выбрал. Он знал, кого выбирать! Ты не такая, как остальные. И все у тебя будет. И любовь будет, и детки. Такие, как ты, созданы для любви. А ведь больше ничего и не нужно Больше ничего нет! Ты меня понимаешь? Остальное – игра! Просто игра! Есть только любовь. Небо есть, солнце! А еще стихи… Я их так и не дописал… Значит в другой жизни. Не страшно. Допишу еще!
Опустив ящик с коньяком на землю, стоял и шептал что-то себе под нос.
– Обязательно допишу. Эх, сколько времени попусту потрачено. Знать бы раньше… Рождаемся, и все с чистого листа. Почему бы нам память не оставить эту? Почему все так странно? Все с самого начала… Нет! Не сначала. Все остается здесь! – и он ткнул пальцем в лоб. – Все можно вспомнить и шагать дальше… нужно только захотеть…
– Фимка, ты что? – воскликнула Лея. Он очнулся, через силу улыбнулся, схватил с земли ящик и начал отбивать чечетку. Люди вокруг начали смеяться, аплодировать, и Фимка в обнимку со своим подарком продолжал танцевать. Танцевать на БИС!
Снова знакомая дверь, снова люди-нелюди. Все они сидели, занимая места за столом, и смотрели на Фимку. Тот усадил Лею на свободный стул, выставил на стол бутылки.
– Чего сидим? Кого ждем? Наливайте! Смелее! Филлипок, банкуй!
Филлипок начал открывать бутылки и разливать коньяк в заранее приготовленные фужеры. Остальные чинно сидели и молча смотрели на именинника. А тот прошел в дальний угол комнаты, взял со стула пиджак, подаренный Леей, надел его, невозмутимо стащил ботинок – подарок Геры, отшвырнув его в сторону, натянул вместо него лайковый, полюбовался собой, оставшись очень довольным. Теперь он был при параде и вернулся к столу. Люди, сидящие здесь, приосанились, подтянулись. Они с каким-то уважением, внимательно смотрели на Фимку и их настроение передалось Лее. Видимо, так и отмечали дни рождения в этом странном месте люди, давно окончившие свой жизненный путь.
– Готово! – воскликнул Филлипок и замолчал. Молчали Казанова и Королева, молчал Ильюшенька. Он задумчиво смотрел на Фимку, о чем-то сосредоточенно думая. Притихла Оксана, которая сидела рядом с Леей. Наступила торжественная минута. На столе не было еды или закусок, не было праздничного торта. Только бокалы, в том месте, где еще недавно разворачивались карточные бои.
Нет! Еще была свеча и маленький кусочек хлеба! – заметила Лея. Кусочек ржаного хлеба, который лежал рядом с именинником. Фимка достал спички и зажег свечу.
– Поскольку сегодня день моего рождения, мой праздник, говорить буду я! – начал он свою речь.
– Сегодня я поздравляю себя с этим знаковым событием. В такие минуты принято подводить черту. Что же! Я готов!.. Было все! И работа и семья! Были стихи и премьеры! Была короткая жизнь… Бессмысленные годы. Но все это в далеком прошлом, а то что можно забрать с собой, останется здесь навсегда, – и он приложил руку к сердцу. Лее стало не по себе. Жизнерадостный веселый Фимка теперь был серьезен, как никогда. Он не предавался меланхолии, но каждое слово вынимал из-за пазухи, трезво обдумывая, не сотрясал воздух шутками и прочей ерундой и говорил праздничную речь.
– Как мы живем?! Рождаемся и словно попадаем на стадион с длинными беговыми дорожками. А вдалеке на финише виднеется огромный праздничный торт с кремовыми розочками, с шоколадом, фруктами, мармеладом и всякой всячиной. И вот начинается бег. Все толкаются локтями, ставят подножки, норовят толкнуть в спину, наступить, затоптать. И еще замечаешь, что эти люди на беговых дорожках находятся на разных расстояниях от своей сладкой цели. Кто-то на полпути, кто-то в шаге от нее, а некоторые избранные уже забрались и сидят верхом, пожирая его. Они перепачканы кремом, корчат невероятные рожицы, со смехом и презрением глядя на остальных. А некоторые находятся на таком расстоянии, что жизни не хватит добежать. Таких большинство! Но все равно несутся сломя головы, не думая ни о чем. И глядя на этих… спортсменов – любителей сладкого, невольно рождается мысль – а стоит ли туда бежать. А может, нужно остановиться, оглянуться, посмотреть по сторонам и мчаться совсем в другую сторону или просто пойти размеренно, осмысленно, не толкаясь и не наступая, и ты увидишь, как прекрасен этот мир. И тогда, может быть, поднимешься над этим стадионом и поймешь, что жизнь – не беговая дорожка, а нечто другое, и полетишь, и сделаешь это быстрее других. Что-нибудь после себя оставишь. Хотя бы сделаешь попытку…
Почему-то стало грустно. Лея посмотрела на остальных. Те тоже были серьезны и внимательно его слушали.
