Мелисса Марр - Хранители могил
— Душ свободен, — сказала она.
Байрону хотелось взбежать по ступеням наверх, но он слишком хорошо помнил их прошлые встречи.
— Сейчас дочитаю и пойду, — сказал он и стал читать дальше.
«Мэй поняла, почему Элла это сделала, но не захотела мне говорить. Я видел, как она смотрела на Эллу. Она знает притягательность мира Чарли. Мне этого не понять, но она говорит, что тот мир ей видится совсем по-иному, чем мне.
Иногда я мечтаю убить Чарли».
Байрон перелистал еще несколько страниц.
«Мэй укушена. Я хотел убить этого мертвого мерзавца. Обиднее всего, она не обращает внимания, что они — чудовища. Впускает их к себе в дом, сажает за свой стол… Иногда я теряю с ней общий язык. По-моему, Мэй временами забывает, что она сама — живой человек, а не ходячий мертвец. Я боюсь, что однажды кто-нибудь из них убьет ее. Они способны перебить всех нас. У Мэй на все один ответ: я чересчур переживаю. Но я для того и живу, чтобы ее защищать. Это моя работа».
Байрон закрыл тетрадь, убрал в папку и пошел наверх.
Мертвецы не подчинялись никаким правилам. Если они пробуждались и восставали из мертвых, жители Клейсвилла оказывались беззащитными. Оживший мертвец мог проникнуть в любой дом. И делал это. Хрупкая с виду Дайша вошла в этот дом и убила Мэйлин. Потом побывала в доме Байрона и укусила его отца. А они даже не знают, где она сейчас.
Что, если эта девчонка придет сюда опять, когда Ребекка будет одна? Эта мысль тревожила Байрона, пока он плескался в душе. Он не стал задерживаться: торопливо вытерся, кое-как вытер волосы и натянул джинсы.
Ребекка стояла в проеме своей двери и смотрела на него. Должно быть, она приняла какое-то решение, раз перенесла фланелевый рюкзак к себе в комнату и поставила возле двери.
— Ты останешься со мной? — спросила она.
Байрон подошел и встал напротив. История повторялась. Так было все эти годы: один взгляд Ребекки, и Байрон принадлежал ей безраздельно. И всегда за словами приглашения не было никаких других слов. Их он слышал от нее в разных домах и разных городах. Но Ребекка никогда не признавалась, что он для нее хоть что-то значит и их отношения — тоже.
— Ты просто не хочешь спать в доме одна или зовешь меня к себе?
— К себе, — прошептала она.
Ребекка отодвинулась, пропуская его. Байрон раскрыл рюкзак, достал револьвер Алисии и положил на ночной столик. Рюкзак он поставил в угол, чтобы не споткнуться, если понадобится вскочить с постели.
Ребекка откинула смятые простыни и села на краешек матраса. Байрон выключил свет и подошел к ней. Она шумно вздохнула и свернулась калачиком в его руках. Байрон лег и притянул ее к себе.
— Это ничего не значит, — прошептала Ребекка, закрывая глаза.
— Врушка.
Одной рукой он прижимал Ребекку к себе, другой откинул волосы с ее плеча.
Чтобы не мешали дотянуться до револьвера, если вдруг понадобится.
— Байрон, — сонно произнесла она, вновь открывая глаза.
Байрон намотал на палец все еще влажную прядь ее волос, затем дал волосам снова упасть ей на плечо. Одна его часть советовала не усложнять ситуацию. Она всегда принимала любые условия, которые устанавливала Ребекка. Но другая часть устала играть только по ее правилам.
— Бекс, я это давным-давно слышал. Ничего нового. Никаких обязательств. Бессмыслица какая-то. И всегда так было.
— Есть смысл… теперь это неважно.
— Бекс, я связан с тобой до конца своей жизни. Я давно люблю тебя. И ты тоже давно меня любишь.
Говоря это, Байрон не отводил взгляд. Прежде такие слова сразу же натыкались на возражения Ребекки. Сегодня она не возражала.
— Можешь протестовать сколько угодно. Но моя работа — делать так, чтобы в твоей жизни было меньше опасностей. Если понадобится — подставлять себя под пулю, чтобы она не попала в тебя. Я подписал договор. Сегодня я уже стрелял в двоих.
Ребекка отодвинулась от него и села.
— Я не просила тебя об этом. Я вообще ни о чем тебя не просила.
— Бекс, слова словами, но ведь ты не можешь изменить свою судьбу. И сердцу не прикажешь. Мы оба это понимаем. Что бы мы ни делали, исполняя миссию, я был и останусь в твоей жизни. Ты можешь чувствовать что угодно. Все равно я — твой до самой смерти.
— Если бы Элла не умерла…
— Но она умерла.
Ребекка отодвинулась еще дальше, так, чтобы Байрон не мог до нее не дотянуться.
— Она умерла, зная, что я… что мы…
— Целовались. Мы просто целовались. И потом — тоже. Между нами стоит вовсе не Элла, а твое чувство вины. Ты чувствуешь себя виноватой и боишься. Я понимаю твое состояние. Ты сжилась с ним, но его надо отпустить. Я никогда тебя не оставлю, Бекс, сколько бы ты ни пыталась выпихнуть меня из своей жизни. Я много лет терпеливо ждал тебя. Я не знаю, как сложатся наши отношения, но мое отношение к тебе не изменится. Скажи мне, что мы — просто друзья, или друзья с некоторыми… преимуществами. Я постараюсь это принять.
— Ты?..
— Да, — сказал Байрон, перекатываясь на другой конец кровати. — Я всегда мечтал быть с тобой. Моя мечта осуществилась, но нас обоих поставили в определенные условия. Я не собираюсь делать вид, будто ты не нужна мне ни в жизни, ни в постели. Я люб…
— Байрон, а может, ты хочешь вовсе не меня? Тебе такая мысль не забредала в голову? Ты хочешь Хранительницу. Если бы Элла не покончила с собой, ты бы…
— Бекс, хватит прикрываться Эллой! — Он потянулся и усадил Ребекку к себе на колени. — Я приезжал домой и искал тебя. Я по нескольку раз читал отцовские письма, ища в них хоть какое-то упоминание о тебе. Не об Элле, не о Хранительнице. О тебе, Ребекка.
— Ты бы делал это, если бы я не была Хранительницей, а ты — Гробовщиком?
— Вопрос не имеет смысла. Нас поставили перед фактом. Это не переиграешь. Пока ты живешь, ты будешь Хранительницей. Я не верю, что ты захочешь рискнуть благополучием города, проверяя все эти «если».
Он взял Ребекку за руку.
— Хочешь пренебрегать мною — пренебрегай. Во всем, кроме… работы. Я сумею к этому привыкнуть, но ты совершаешь большую ошибку.
Ребекка не отвечала. Байрон отпустил ее руку.
— Не будем доискиваться определенности, когда мы оба жутко хотим спать. — Он взглянул на красные цифры часов. — А то у нас получается один бесконечный день, почти без отдыха. Давай поспим.
Ребекка осторожно сползла с его колен.
— Ты — хороший человек, Байрон. И заслуживаешь лучшего.
Похоже, ей было не отстать от знакомой игры даже сейчас, когда она еле ворочала языком.
— Значит, ты решила защитить меня от себя самой? Оставаться вне моей жизни и вне моей постели? Думаешь, этим ты меня убережешь?
