Мелисса Марр - Хранители могил
Он передал листок Ребекке, а она вложила старинную записку обратно в конверт.
Последним предметом, извлеченным со дна сундука, оказалась толстая папка с завязками, на этикетке которой значилось: МИСТЕР С. Байрон развязал тесемки. Внутри лежали две общие тетради с пожелтевшими страницами, письма, газетные вырезки и несколько газет.
— Возможно, мы нашли ответы, о которых говорил отец.
Байрон вынул аккуратно вырезанную газетную статью с крупным заголовком: «ЖЕРТВАМИ ПУМЫ СТАЛИ ТРОЕ ЧЕЛОВЕК». Читать статью не хотелось. Он раскрыл незапечатанный конверт. Там лежали самые разные бумаги. Байрон вынимал их и по одной передавал Ребекке. Это были чеки на купленное оружие, патроны и пару женских сапог седьмого размера.[1]
Байрон подавал ей все новые бумажки с непонятными записями. На одном клочке значилось: «Для Алисии». Листок побольше содержал вопросы и ответы: «Человек? Нет. Возраст? Определить не представляется возможным. Одежду носит сообразно своим вкусам, а не эпохи, к которой относится». Далее — опять клочок с торопливой записью: «У Алисии имеются скрытые мотивы». Попадались и более длинные записи, перемежающиеся с газетными заметками, набранными мелким шрифтом. Все это требовало времени, которого у них обоих не было.
Ребекка откровенно зевала. Заметив это, Байрон сложил все бумаги обратно в папку и убрал ее во фланелевый рюкзак.
— Ты что? Я совсем не устала, — попыталась возразить Ребекка.
— Устала, и еще как.
Байрон смотрел на нее, пока она молча не кивнула. Потом Ребекка встала и потянулась, разминая затекшую спину.
— Пойдем домой, — сказала она.
Байрону удалось скрыть удивление. От комментариев он воздержался, за что Ребекка была ему благодарна. Даже после того, как они сблизились, она никогда не говорила «мы» и не называла место своего обитания «домом».
Заставлять Ребекку идти пешком было немыслимо. Байрон усадил ее в катафалк. Усевшись на пассажирское сиденье, она сразу же заснула и проснулась, только когда они подъехали к дому Мэйлин и Байрон заглушил мотор. Он зашел с другой стороны и осторожно открыл дверцу. Ребекка сидела с открытыми глазами.
— Приехали… Ты что?
— Просто очень устала. Голова идет кругом. Но я не убегу с воплями в темноту. А ты?
— Что-то не припомню, чтобы я от тебя бегал. И тем более — с воплями.
— И никогда не вопил? — допытывалась Ребекка.
— Не помню.
— А когда мы ходили в кино?
— Так это от избытка чувств, — сказал Байрон, поправляя на плече рюкзак.
Ребекка осторожно выбралась из кабины и, придерживая платье, прошла к крыльцу.
— Я рада, что ты со мной. Возможно, это страх, общее горе или наша миссия.
— Или наша дружба, Бекс, — добавил Байрон, закрывая за собой дверь. — Не сбрасывай ее со счетов. О миссии мы узнали совсем недавно, а дружба наша длится не первый год. Если не хочешь признаваться, что любишь меня, хотя бы признай, что мы друзья.
— Друзья, но странные. Не разговариваем по нескольку лет.
Байрон сжал зубы, но промолчал. Он осторожно поставил рюкзак на кофейный столик.
— Скажи, а в позапрошлую ночь ты просила меня остаться из-за нашей дружбы?
— Возможно.
У Ребекки хватало страхов, но об одном она до сих пор не сказала ни слова. Этот страх застрял где-то на границе ее сознания.
— А почему ты думаешь, что наша дружба… настоящая?
— Меня ведь никто не заставлял почти три года каждый день приходить к вам с Эллой и слушать, как вы обсуждаете все подряд: книги, музыку, парней, прически. Я ходил с вами на все фильмы, которые вам нравились.
Байрон подумал, что такие доводы вряд ли убедительны для Ребекки, но раз уж они начали этот разговор, обрывать его ни в коем случае нельзя.
— Я и из Клейсвилла уехал только потому, что здесь не было тебя. Мы с тобой жили в разных городах, и я не всегда знал, где ты. Ходил по улицам с глупой надеждой: а вдруг в толпе я встречу тебя? Я всматривался в каждую брюнетку, со спины похожую на тебя. Шел за ней и мечтал: вот сейчас она обернется, и это будешь ты.
Ребекка устало плюхнулась на диван.
— А если ты хотел быть не просто со мной? Если твои поступки определяла твоя будущая миссия? Ведь каждый Гробовщик должен оберегать свою Хранительницу… в данном случае меня. Возможно, ты просто подчинялся этому требованию.
— И какая тебе разница? — спросил Байрон, останавливаясь напротив дивана.
«Какая мне разница?» Она никогда не задумывалась над этим вопросом. Она упорно пыталась игнорировать всевозможные «как», «когда», «почему», «что потом», но этот вопрос выпадал из общей обоймы. «Какая мне разница?» Если все, что их объединяло, — лишь случайность, и то, что сейчас он находится рядом и пытается ей помочь… если все это — решение Мэйлин, которая выбрала ее взамен Эллы… тогда разница, конечно же, была существенной.
Ребекке сейчас очень не хотелось об этом говорить. Разве у них нет более серьезных и неотложных дел?
— С чего начнем? Будем искать дневник Мэйлин? Или ты хочешь вначале разобраться с отцовской папкой?
— Ребекка, ты опять пытаешься увильнуть в сторону, — заметил ей Байрон. — Нам сейчас нужно говорить не о дневниках, а о нас. Ты больше восьми лет упорно делаешь вид, будто меня не существует в твоей жизни, но дальше так нельзя. Неужели ты искренне считаешь, что вести себя так — это подходящий выход из положения?
Ребекка закрыла глаза и откинулась на спинку дивана. Она так не считала: ни сейчас, ни все эти годы. Она просто не знала, что ей делать. Она любила Байрона, однако в их жизненной мозаике по-прежнему недоставало каких-то фрагментов, без которых общая картина оставалась лишь набором цветных пятен.
Помолчав несколько минут, Байрон вздохнул и сказал:
— Я люблю тебя, Бекс, но знала бы ты, какой занозой в заднице ты умеешь быть!
Она приоткрыла один глаз.
— И ты тоже… Так как, ищем дневники?
Байрон молчал. Ребекка ждала выпада с его стороны. Ей хотелось сказать нужные слова, но она не знала как. Сколько лет она пыталась поставить Байрона на полочку вместе с другими вещами, оставшимися от Эллы. Эти бесполезные усилия не могли исчезнуть бесследно за один день.
Выпада не последовало. Байрон заговорил совсем о другом:
— Думаю, нам нужно поговорить с членами городского совета, прочитать договор и потом задать Чарли все вопросы, какие у нас появятся.
— Я задавала ему вопросы, но он был весьма уклончив.
Ребекка пересказала Байрону то немногое, что сумела узнать от Чарльза. Байрон тоже рассказал ей о встрече в таверне «Тип-топ» и разговоре со священником Нессом.
