Лана Синявская - Женщина-сфинкс
Чем дальше они листали, тем больше убеждались, что по такой банальной книге, как гроссбух, можно воссоздать довольно точное представление об образе жизни обитателей замка. Так, например, выяснилось, что в первые годы после замужества Елизавета почти не покидала замок. Исключение составило посещение свадьбы брата в Уайтхолле, на которой был сделан портрет. Отсутствовала Елизавета довольно долго: с шестнадцатого декабря тысяча шестьсот пятого по восьмое января тысяча шестьсот шестого. Расходы на поездку впечатляли. Только на наряды ушло более тысячи фунтов, по тем временам деньги немереные. Муж, как выяснилось из тех же записей, остался дома. Впрочем, они уже знали, что тусовок он не любил.
– Рискованный поступок для платонического брака, – двусмысленно усмехнулся Снежко.
– Полагаете, она ему изменила? – улыбнулась Яся.
– Да запросто! – хмыкнул Снежко. – Прямых доказательств, конечно, нет, но их окончательный разрыв случился вскоре после этой поездки. Между прочим, в Бельвуар Елизавета так и не вернулась.
– Куда же она направилась?
– К тетке, куда ж еще? Мужа она время от времени навещала, но в основном на официальных мероприятиях, и никогда подолгу не задерживалась.
– Вот бы узнать, правда это или нет? – мечтательно вздохнула Анна.
– Я на твоем месте хотел бы узнать, кто тот таинственный соблазнитель, – возразил Макс.
– Зачем он мне?
– Вдруг он оставил мемуары? Мы могли бы узнать много интересного, в том числе и о Черном бриллианте. На портрете Елизавета в нем, значит, он был при ней в Уайтхолле. Но куда исчез потом?..
Под конец экскурсии им продемонстрировали небольшой листок гербовой бумаги, на котором изящным почерком аристократа были выведены несколько строк из поэмы Шекспира «Двенадцатая ночь». Текст отличался от оригинала, несколько слов были зачеркнуты, как будто автор строк искал наиболее удачную рифму.
– Кто это писал? – жадно спросила Анна.
– Предположительно – Шекспир, – ответила экскурсовод. – Это его единственный автограф.
Анна и остальные уже имели сомнительное удовольствие лицезреть «автограф» Шекспира. Этот изящный почерк не имел с ним ничего общего. Еще одна загадка без ответа. Анна чувствовала себя подавленной. Она очень устала, ей трудно было сосредоточиться, мысли роились в голове, взгляд бездумно блуждал по стенам, пока не зацепился за ровные ряды книг в тщательно запертом шкафу, прямо возле выхода из библиотеки. Этот шкаф оказался под завязку набит пособиями по магии и колдовству. Анна немедленно ткнула в шкаф пальцем и спросила:
– Это чье?
Смотрительница замялась, но все же ответила:
– Коллекция принадлежала одному из графов Рэтлендов.
Анна кивнула.
– А какому?
– Пятому графу, – со вздохом уточнила гид.
– Роджеру? Вот это новость, – присвистнул Макс. – Так он колдун?
– Ходили слухи, что он продал душу дьяволу.
– Расскажите, – попросила Ярослава Викторовна.
Гид поняла, что ей от них не отвертеться, и обреченно заговорила.
Из ее слов выяснилось, что выпестованный лучшими учителями молодой граф Рэтленд изучал древние языки, разбирался в искусстве, знал толк в изысканных яствах, преуспел в фехтовании и соколиной охоте. Страстный библиофил, он тратил баснословные суммы на приобретение редких книг, которые часто выписывал из-за границы. Книжные новинки тут же переплетались в дорогие шагреневые переплеты, украшались фамильным гербом с изображением единорога. Единорог, вопреки их версии, был кривоног еще до рождения Роджера, по вине художника, который исказил пропорции.
Поначалу пристрастие к пособиям по магии и герметическим сочинениям всего лишь тешило причудливое воображение графа. Он с детства обладал буйной фантазией и обожал тайны. Он развлекался, пролистывая древние тайные манускрипты и разбирая замысловатые формулы. Знание древних языков позволяло ему прочесть если не все, то многое, но серьезного значения прочитанному он не придавал. Однажды ради забавы он перевел на английский «Некрономикон», запретную Книгу мертвых.
После участия в мятеже Эссекса Рэтленд оказался изгоем, изолированным от общества, ему грозила нищета. Год он провел в Тауэре, затем вынужден был поселиться в Аффингтоне – поместье своего двоюродного деда, назначенного королевой его опекуном, а фактически – тюремщиком. Все эти беды, включая и презрение друзей, преданных им во время следствия, озлобили графа. Его недюжинный ум искал выхода. Теперь юношеское увлечение магией обрело черты болезненной мании. Поиски философского камня казались ему единственным средством поставить все на свои места, повернуть время вспять.
Магические книги утверждали, что для успеха магу требуется женская энергия, и Роджер без колебания вовлекает в свои поиски юную жену. Она с восторгом поддерживает идею, особенно ее вдохновляет учение персидского невольника Мани, почитаемого альбигойцами. Его постулаты перекликались с легендой о возрождающемся из пепла фениксе, которая, по понятным причинам, была ей близка. Учение гласило, что средоточие зла – материя. Если истребить ее в очистительном огне, то природа полностью обновляется.
Экскурсовод прервала рассказ и выразительно посмотрела на часы.
– Так они нашли философский камень? – спросил Снежко напрямик. Гид пожала плечами, а Анна негромко сказала по-русски:
– Они нашли кое-что получше – Черный бриллиант бога Тора.
Новые сведения вдохновили друзей на новые действия. Они добросовестно обшарили окрестности замка в поисках таинственного тиса, изображенного на миниатюре, но не нашли ничего похожего. Настойчивые расспросы также не дали результата. Старожилы утверждали, что подобное дерево здесь никогда не росло.
– Столько фактов, а мы так и не смогли найти убедительных причин преследования Сомерсетом Елизаветы… хм… или того, что от нее осталось, – грустно заметила Анна.
– А Черный бриллиант? – возмутился Снежко.
– Я начинаю сомневаться в его существовании, – призналась Яся со вздохом. – Думаю, путь, который мы выбрали, никуда не ведет.
– Это почему?
– То, что смогли узнать мы, лежит на поверхности. Неужели вы верите в то, что Сомерсет, живя здесь, не узнал этих фактов?
– Ну и узнал, ну и что с того? – фыркнула Аня. – Факты нужно уметь анализировать.
– И много ты проанализировала? – съязвил Снежко. – Мы даже в чехарде с похоронами разобраться не можем.
– А мне интересно, как герб Рэтлендов попал в Анину семью, – признался Макс.
– По-моему, это пустая трата времени, – махнула рукой Яся. Аня протестующе замотала головой:
– Нет, не так! Можете назвать это интуицией. Что-то легкое, как тень, все время пытается проникнуть в мой мозг и вступить в контакт. Но я не знаю, что именно.
