Лана Синявская - Женщина-сфинкс
Глава 36
Вблизи замок Бельвуар выглядел не только более величественным, но и более мрачным, чем издали. Окруженный бескрайними газонами, он нависал сверху, как древний рыцарь, закованный в каменные латы. Круглые и квадратные башни с зубчатыми крышами напоминали шахматные ладьи и казались незыблемыми. Что там четыре века? Этот монолит обещал простоять еще столько же, если не больше. Непонятно только, как внутри этого каменного склепа ухитрялись жить и любить живые люди? Одна половина Анны хотела бежать отсюда без оглядки, другая половина стремилась внутрь всей душой. В конце концов вторая половина пинками выгнала первую, и Анна вошла.
В фойе они встретились с гидом, женщиной, такой же прямой и негнущейся, как деревянная статуя святого, что нависала над входом в залу. По коридору, освещенному факелами, они прошли в громадный зал, чувствуя себя не в своей тарелке.
Зал разделялся на две неравные части широким проходом. Большая являлась трапезной. Все пространство между гигантскими окнами, от гранитных плит пола до сводчатого потолка, занимали цветные фрески. Рисунок изображал кавалькаду разнаряженных всадников на толстозадых лошадях с непропорционально тонкими ножками – родными братьями злосчастного единорога, только, естественно, без рога на лбу. Своды потолка также покрывала роспись – густая листва, среди которой попадались похожие на цветы птицы с голубовато-золотистым оперением.
Гигантский очаг, куда целиком поместился бы упитанный теленок, обрамлял лужок с одуванчиками, посреди которого чинно прогуливалась парочка влюбленных. Девушка в белом платье, с венком на вьющихся каштановых волосах и в синем вышитом золотом меховом плаще, подавала кавалеру золотой кубок. При этом они почему-то смотрели в разные стороны, что выглядело неестественно. Признать в парочке супругов Рэтленд не составляло труда – художник позаботился о почти фотографическом сходстве.
Следующие покои не преподнесли никаких сюрпризов. Они уже начали терять интерес, когда гид привела их в библиотеку. Обилие книг поражало воображение.
Гид добросовестно излагала историю рода Рэтлендов. Анна прислушалась, так как речь зашла о последних днях Роджера, тайну которых они пытались разгадать. С бесстрастным видом она поведала о том, как смертельно больного графа доставили в Кембридж, к знаменитому лекарю Уильяму Батлеру. Но чуда не произошло, граф умер двадцать шестого июня. Все это они уже знали, а вот о завещании, подписанном восьмого мая, – нет. Это завещание гид прочла полностью, очевидно, это входило в экскурсионную программу.
– Постойте, а как же его жена? – выразил Макс общее недоумение после того, как она закончила. Дело в том, что законная супруга графа Рэтленда в завещании не упоминалась. Совсем. Ни единым словом. Основным наследником он назначал своего младшего брата Френсиса. Экскурсовод не смогла объяснить столь странный поступок своего знаменитого соотечественника, но весь ее вид говорил, что такой знатный человек волен поступать так, как захочет. Тут наши следопыты были с ней категорически не согласны.
– Это ж надо! – вполголоса возмущался Макс. – Слугам и то что-то оставил, на богадельню деньги выделил, а родной жене – ни гроша!
– Наверное, это намек, чтобы она поселилась после его смерти в той самой богадельне, – мрачно пошутил Снежко.
– Молчи уж, – одернула его Ярослава Викторовна. – Что-то тут нечисто.
– Да ясно все, – вздохнула Аня. – С его характером вполне может быть, что так он ее шантажировал, подталкивая к самоубийству. Остаться без гроша – это вам не фунт изюма.
Гид, внимательно прислушивающаяся к их разговору, вдруг неожиданно кивнула:
– Такая версия существует. Некоторые полагают, что граф знал о готовящемся самоубийстве.
– Одно дело знать, другое – провоцировать, – неприязненно заметил Макс. – Тащить за собой на тот свет живого человека… Не по-мужски как-то.
– Да он просто мразь! – эмоционально воскликнула Аня. – Ишь что удумал!
– Бросьте вы, ребята, расстраиваться, – попыталась успокоить их Яся. – В конце концов, у нее своя голова на плечах. Знала, что делала.
Анна выразила свое несогласие. Она по опыту знала, что покончить с собой нелегко.
– Сестра Филиппа Сидни была куда богаче Роджера, – сообщила им гид. – До замужества Елизавета жила не с матерью, а в поместье тетки. Когда брак оказался под угрозой, Елизавета вновь вернулась в поместье Пензерхест, больше известное под названием «Гнездо феникса».
Анна размышляла над личностью этой Мэри Сидни-Пембрук. По их предположению, именно она скрывалась в поэме под маской Госпожи Природы, особы, которая совершила почти невозможное, чтобы воскресить брак Феникс и Голубя. Неужто, при таком темпераменте, у нее не хватило бы энергии сохранить жизнь собственной племяннице? Что-то здесь не клеится! Тетка Елизаветы делала все для блага своей племянницы, и если та все-таки лишила себя жизни, то выходит, что тетка считала это благом. Но это же бред! Анна потрясла головой, отгоняя дурные мысли, но они упорно возвращались.
Вместе с другими экспонатами в библиотеке находилась огромная амбарная книга, куда скрупулезно заносились расходы благородного семейства. За щедрое вознаграждение друзьям позволили осторожно перелистать старинные страницы. Плотные, чуть пожелтевшие листы приятно пружинили в руках. Снежко тут же определил, что это льняная бумага, которая не боится времени. А вот чернила почти выцвели. Буквы, выведенные аккуратной рукой дворецкого, читались с трудом. Анна невольно сравнила эту каллиграфию с безграмотными каракулями Уильяма Шакспера и еще раз убедилась, что тот не мог быть тем, за кого себя выдавал.
Листая книгу, Аня очень скоро наткнулась на запись, где значилось, что Шаксперу было выплачено вознаграждение. Это произошло в марте тысяча шестьсот тринадцатого года, то есть спустя несколько месяцев после смерти графа и его жены. В специальной графе значилось, что сорок фунтов Шакспер получил «за импрессу моего лорда», но что означала эта фраза, не смог объяснить даже всезнающий Снежко.
– Дословно «импресса» означает «маска», – сообщил он. – Или щит для рыцарских турниров, которые изготавливали и раскрашивали вручную.
– Разве Шакспер умел рисовать? – удивилась Яся.
– Науке это неизвестно.
– Кроме того, Рэтленд из-за болезни вряд ли мог участвовать в турнирах, – предположила Анна. – А болел он не один год. Стали бы они ждать столько времени, чтобы расплатиться?
Вскоре друзья обнаружили запись, о которой уже слышали от священника. За бальзамирование тела графа действительно было уплачено. Значит, это не повод, чтобы хоронить тело в закрытом гробу.
