Маргарита Епатко - Ущелье
– Не привидений, а людей бояться надо, – парировал Сеня.
– А они кто, люди? А может тоже морок, – не сдавшийся Марк показал на Мурата.
– Они люди, только заговоренные в волков, – вместо Сени ответил Павел.
– Так все, – Сеня поднял руки, – хватит мистики. Объяснение лежит на поверхности. Все чудеса случаются вместе с появлением тумана. Я, к сожалению, а может и к счастью, не жил здесь в детстве. Приехал, когда ушел в отставку. А потому у меня только один вопрос к старожилам: здесь не было раньше военной базы, секретного производства или чего-нибудь в этом роде?
– Утечка отравляющих веществ? – вскинулся Мурат.
– Скорее веществ действующих на психику, – кивнул Сеня. – Причем, насколько я понимаю, вещества эти достаточно быстро разлагаются. Вот сейчас мы сидим в помещении, и никому ничего не мерещится. Следовательно, нам надо надеть что-то вроде противогазов или защитных повязок и мы сможем подняться на гору.
– Противогазов? – скептически сказал Павел.
– Не нужны противогазы, – у распахнутой двери кафе стоял участковый. Он вытер пот со лба. – Километр пешком отмеряли. Драндулет, а не машина у свата, – пояснил он, подходя к столу. Роман зашел следом, здороваясь с мужчинами.
– А что нужно? – спросил Сеня.
– За мозгами своими следить и о ерунде всякой не думать, – чуть отдышавшись, ответил участковый.
Полуприкрытая дверь кафе скрипнула и в нее просунула хитрую мордочку коза нежно розового цвета.
– Я один вижу розовую козу или это коллективная галлюцинация? – спросил Марк.
– Это Машка. Коза из моего детства, – сказал участковый, беря кусок хлеба со стола.
Коза, цокая копытами, вошла в помещение и доверчиво взяла хлеб из рук мужчины.
– Розовая? – удивился Мурат.
– То-то и оно, – участковый поднял палец. – Я, когда у девчушки кроликов цветных увидел, сразу насторожился. А потом всю ночь думал и к утру понял, как туман разогнать. Всех разбудил и убедил в том, что туман рассеивается. Он и рассеялся. Надо только, чтобы все поверили.
– Стоп, – скомандовал Сеня. – А теперь все четко и по порядку.
– Если четко, – почесал подбородок участковый, – думаю, что туман тебе выдаст то, о чем думаешь. Но мысль должна быть очень определенной. Я вот детство вспоминал вперемешку с цветными кроликами. Хотел что-нибудь безобидное придумать. Машка розовой и вышла. А если по порядку, – участковый присел за стол, – постараюсь уложиться минут в десять.
1840 годКазаки неспешно пробирались на лошадях по едва заметной тропинке ползущей в гору.
– Верхом дальше не проехать, – писарь придержал жеребца и спешился.
– А может еще маленько, туточки вроде тропку пока видать, – пробасил Грицко.
– Антип прав, – Никола спрыгнул с коня.
Грицко и Максиму пришлось подчиниться.
– Лошадей стреножим и здесь оставим, – скомандовал Никола. – Места безлюдные. Авось ничего не случиться. По рассказам старика до места уже недалече. Часа за два обернемся и домой.
– Я бы не надеялся на авось, – неожиданно возразил писарь. – Вы бы сами шли. А я пока за лошадками пригляжу. Костерок разведу.
– Может не стоит, – Никола серьезно посмотрел на Антипа.
– Да какой вам от меня прок, – отмахнулся тот. – Ходок я хромой. Только задерживать буду.
– Ладно. Идем, – скомандовал Никола.
Три человека, стараясь не шуметь, двинулись верх по каменистой тропе.
– Вот и ладушки, – довольно произнес Антип и стал собирать сухостой.
Писарь расчистил место. Клацнул огнивом. Огонь костра маяком замигал в подступающих сумерках. Антип подошел к лошадям. Отвязал от Николиного скакуна тяжелый сверток, заботливо укутанный в полотно. И сел у костра, положив его перед собой. Он почти задремал под бульканье котелка, когда кони испуганно заржали.
– Ась? Что такое? – вскинулся писарь, испуганно озираясь по сторонам.
– Свои, не пугайся, – за костром маячил силуэт высокого мужчины.
– Кто свои-то? – писарь вцепился в сверток. – Иди к огню. Там разберемся.
– Да вот он я, – синеглазый, улыбаясь, сел у костра.
В это раз он был одет в шелковый с узорами халат. На поясе болтался необычно короткий и широкий кинжал. Длинная вьющаяся прядь выбивалась из под повязки, собиравшей волосы в конский хвост.
– Какой молодец. Все сделал, как обещал. Меч подменил, товарищей продал, – синеглазый протянул руку над костром, не ощущая обжигающего жара пламени. – Отдавай.
– Погодь, – писарь не торопился расставаться со свертком. – Тут такое дело…
– Опять денег хочешь? – догадался мужчина, презрительно скривив губы. – Бери, – он отвязал звенящий монетами мешочек от пояса и швырнул его через костер. Монеты шлепнулись на сверток. Он отозвался глухим металлическим звоном.
– Меч, – произнес синеглазый, обнажая в хищной ухмылке зубы.
Его глаза полыхнули так, что писарь увидел сову, примостившуюся на нижней ветке лиственницы в углу поляны.
– Денежки – это хорошо, – кивнул Антип, не отпуская сверток. – Только любопытен я не в меру. От старости, наверное, Хоть расскажи мне, на что тебе это старье понадобилось. Ему же сто лет в обед.
– Старый дурак, – расхохотался синеглазый.
Порыв ветра затушил костер, поднимая в воздух столб обжигающе горячей золы.
Антип чихнул и стал тереть кулаками слезящиеся глаза.
– Это не просто меч, – человек в халате уже сидел рядом с писарем, подтягивая к себе отпущенный казаком сверток. – Таких мечей сейчас раз-два и обчелся. Мастера раньше секреты знали. Мечи выкованные ими были гибкими, сильными и преданными, как верные друзья, – синеглазый тяжело вздохнул и дрожащими пальцами провел по свертку. – Даже лучше чем друзья. Этот меч может то, что не сумеет ни один человек. Он способен остановить ее, – синеглазый с тоской посмотрел в сторону леса. – Но я не хочу, чтобы ее останавливали. Я хочу получить у нее прощение.
Он подскочил, отряхивая полы засыпанного золой халата.
– Заболтался я с тобой. Туман уже пошел. Пора и мне к волкам за реку перебираться. Ох, и получат от меня родственнички! – он вытащил из ножен листовидный кинжал и махом перерезал веревки на свертке. С глухим стуком оружие упало на траву рядом с костром. Дикий вопль огласил окрестности, вспугнув, задремавшую в ветвях стаю диких голубей.
Казаки двигались друг за другом вверх по узкой тропке.
– Слышь, господин помощник атамана, – Грицко напряженно сопел, идя следом за Николой, – зачем ты его одного оставил?
– Надо так, – сквозь зубы ответил тот, упорно взбираясь по крутому склону.
– Ну, не верю я ему, – Грицко помог Максиму перебраться через поросший мхом валун и снова догнал друга. – Больно скользкий он стал и в лес все время к кому-то бегает. Потом золотишко у него завелось. Сам видел. В кожаных таких мешочках. Я последнее время его под надзором держал. Как бы чего не вышло.
