Мокруха - Ширли Джон
Я бы радоваться должна, что Эфрам сдох, подумала вдруг Констанс и слабо улыбнулась. И, едрит же ж вашу мать, я радуюсь. Я чертовски радуюсь.
В ней толчками закипела лютая ярость. Она аж закачалась, пол словно бы ушёл из под ног, хотя в действительности в доме воцарилось относительное спокойствие. Она медленно развернулась ко входной двери. Это легко, сказала она себе. Просто иди. Ни о чём не думай. Уходи.
— Нет, — сказал Больше Чем Человек. Он достал из кармана плаща пистолет. Щупальца той твари у него в голове сделались невидимы, но Констанс знала, что они на месте и взведены, подобно курку пушки.
— Нет, — повторил Больше Чем Человек. — Ты останешься здесь. Мы позабавимся.
Глава 13
— Вон снова пошёл с пустотой говорить, — сказал Лонни.
— Он часто так делает? — лениво проворчал Прентис, прижимая к израненному лбу вымоченное в холодной воде и выжатое старое полотенце. — Я тоже так умею.
Они с Лонни сидели в углу хибары, освещённом лучше остальных. Прентис расположился на койке, Лонни сел на шаткий стул рядом. Пёс лежал у закрытой деревянной двери, что-то ворча сам себе.
— Почти рассвело, — продолжал Лонни. — Чёртов Дракс торчит там с полуночи. Анашу смалит и жуёт плоды кактусов. И без умолку говорит с теми куклами на сторожевых постах. У меня мурашки по спине от этого дела. А если у него поедет крыша? Он же запросто сюда зайдёт и покрошит нас из дробовика. Ты уверен, что не хочешь спать? Надо б тебе поспать.
— Уверен. Как я могу спать под твою колыбельную? Дескать, старый чокнутый хиппи войдёт среди ночи и замочит меня. Блядь. Да, и ещё, я что-то такое припоминаю, что после контузии не рекомендуется спать некоторое время. Если у меня контузия, конечно...
— Так давай мы тебя к доктору отвезём, чувак, в чём задержка?
— Нет. Дракс говорит, что сегодня он начистит им задницы. Давай подождём.
— Ну, если ему, э-э, всё не примерещилось.
Поморщившись, Прентис встал и подошёл к окну, выглянуть наружу. Там сидел Дракс. На корточках, скорчившись между двух своих керосинок. На свет ламп летели крохотные насекомые, обжигались, летели снова. Рассвет добавил к чёрной стали небес алюминиевые оттенки. Дракс произнёс что-то неслышное, нахохлившись, выслушал ответ. Покачался на пятках, беззвучно смеясь, реагируя на то, что ему одному было доступно. Встал, потянулся, глядя на горизонт. Пристально посмотрел на белый полумесяц солнца, только что показавшийся из-за линии холмов. Повернулся, подхватил с земли керосинку и дробовик, зашагал обратно в хижину.
Дракс открыл дверь плечом — руки у него были заняты лампой и короткостволом. Он, однако, задержался поглядеть на Прентиса и неожиданно усмехнулся.
— У твоей жены отличное чувство юмора. Давно со мной никто так классно не шутил.
Он пошаркал мимо Прентиса к дровяной плите в углу, подвесил лампу на крючок и налил воды в кастрюлю, стоявшую на верхнем уровне плиты. В кастрюле он варил кофе. Немного воды выплеснулось на случившуюся рядом сковородку и зашипело.
Прентис уставился на него и в следующее мгновение, не обращая особого внимания на прислонённый к плите дробовик, выплюнул:
— Ах ты говнюк.
Дракс важно кивнул, заколыхав бородой.
— Её зовут Эми, правильно?
Прентис вздрогнул.
— Ты её имя от кого-то узнал. От Лонни, скажем.
Лонни фыркнул.
— Да я только сейчас от тебя впервые слышу имя твоей экс, чувак. Дракс и с Орфи говорил, чтоб ты знал, и пересказал такие штуки, которые только от Орфи мог услышать.
Не то чтобы Прентис не верил в сверхъестественное. Не после того, что увидел в машине. Но ему не хотелось верить, что Эми... так близко. Словно она за ним кралась.
Дракс меж тем взялся за один из шести сдвинутых вместе ящиков, где хранились среди прочего запасы кофе, вытащил мешочек, открыл его и сыпанул чудовищную порцию в кастрюлю.
— Ну и хрен с ним, если не веришь, бро, — сказал он весело. — А ты сам подумай, как ты тут оказался? По воле случая? Ничуть не больше, чем этот пацан. Я тут кое с кем завёл дружбу...
Они выпили кофе. Прентис съел упаковку чёрствых печенек «Орео» из того же ящика, а от марихуаны отказался.
Задумчиво выцедив чашку кислого кофе, Дракс вдруг сорвался к двери, выбежал наружу и шумно выблевал на землю. Потом вернулся как ни в чём не бывало, вытирая бороду тыльной стороной кисти.
— Каждый раз со мной такая хрень, — пояснил он, — когда пейотля нажрусь, а потом кофе налакаюсь.
К изумлению Прентиса, после этого Дракс выпил ещё одну чашку кофе.
Поев, все потянулись из хибары справлять нужду. Прентису стало лучше. Он нассал в сторону ранчо Денверов, скрытого, впрочем, от взоров склоном холма, деревьями и расстоянием, потом в ту сторону, где разбилась машина Лизы, и плюнул в каждом из этих направлений. Ему стало совсем хорошо.
— А теперь, — возвестил Дракс, — я покажу тебе, как собираюсь уничтожить этих говноедов. Если нам хватит времени.
— Это ты о чём — если хватит времени? — подозрительно уточнил Прентис, шагая вместе с Драксом и Лонни вдоль стены хибары в неверном синюшном свете раннего утра.
— Они там плодятся, как бешеные, — сказал Дракс, — и ежели слишком расплодятся, нам кердык. Нулана! Вот и пришли. Что скажешь?
Он величественно указал в примерном направлении потрёпанного красного пикапа «Форд» 1959 года выпуска. Бока машинки проржавели, и с них облезла краска. Лобовое стекло отсутствовало. Покосившаяся крыша кабины была вручную подтянута проволокой. Протекторы на шинах были огроменные, вынесенные по сторонам, да и сами шины какие-то несоразмерные. Не иначе, сняты со старого трактора, а для пикапа в жизни не предназначались.
— О чём? — снова уточнил Прентис, чувствуя, как возвращается и начинает колотить по вискам головная боль.
— О пикапе! — с горящими священным пылом глазами выпалил Дракс. — Вот как я их урою! Ну так что скажешь?
Гарнер устал. Ему казалось, что каждый крутой поворот, заложенный кабриолетом Джеффа, отдаётся в его костях. Машина мчалась по фривею, между холмов проглядывало восходящее солнце, бросало зайчики Гарнеру в глаза. Он отвернулся к западу. У него всё болело: глаза, рёбра, ноги. Он чувствовал себя развалиной.
Но духом был твёрд. Он должен найти Констанс.
Джефф Тейтельбаум, сидевший за рулём, был посвежей Гарнера, зато Гарнер не так боялся. Гарнер ничего не боялся, кроме своей наркомании и смерти Констанс.
— Ты знаешь, Джефф, — заметил Гарнер, — их ведь может не оказаться там. Твоего Митча и моей Констанс. А что, если ты ошибся? Если Блюм ошибся? Тогда мы спокойненько искрошим в капусту ни в чём не повинных людей. — Они уже достаточно узнали друг про друга, чтобы Гарнер обращался к Джеффу по имени и на «ты».
— А Кенсона, по-твоему, кто убил? — требовательно спросил Джефф. — Кенсон говорил про Больше Чем Человека. Денвер и есть Больше Чем Человек. Блюм нашёл связь между Больше Чем Человеком и Мокрухами. Всё очень просто.
— Надеюсь, — сказал Гарнер. — Но я не стал бы на это особо рассчитывать.
Если мы ошиблись, подумал Гарнер, опять погибнут невинные. Но у него уже появилось особое чувство — долгие годы он ничего подобного не испытывал. Это было чувство предопределения. Даже коксовый рецидив, как теперь подозревал Гарнер, был предопределён. Ему требовалось снова опуститься на самое дно, чтобы узреть подлинный ужас творящегося там. Ему следовало столкнуться со своим маловерием, обуздать внутреннего наркомана. Он был покаран экскурсией по одному из кругов Гадеса, по Южному Централу, и затем возвращён к свету. Его чуть не засосало в топкую яму, но ему помогли сперва уличный мошенник, всучивший поддельный кокаин, а затем собрат-пастор, проповедующий на улицах. А затем он услышал это сообщение на автоответчике Блюма...
