Энн Райс - Витторио-вампир
Наступил тот момент в нашей беседе, когда мне нужно было протянуть руку за чашкой или за высокой пивной кружкой и отпить хоть чего-нибудь. Голод уже измучил меня. Интересно, страдает ли от жажды и Урсула? Я уставился на вино священника, которое теперь ничего не значило для меня, абсолютно ничего, поглядел прямо ему в лицо, покрывшись потом от яркого сияния и жара, исходившего от свечей, и продолжил:
– Я хочу, чтобы вы знали о том, что я видел их, что я говорил с ними, с этими ангелами. Они пытались помочь мне расправиться с чудовищами, захватившими власть над вашим городом и над людьми, которые здесь жили. Я хочу, чтобы вы знали об этом, отец.
– Зачем, сын мой, почему ты мне все это рассказываешь?
– Потому что они были красивы, и они были такими же настоящими, как мы с вами, и вполне реальными. Вы видели самые отвратительные свойства человека; вы могли видеть праздность и предательство, трусость и обман. Теперь вы видите перед собой дьяволов, вампиров. Ладно, я хочу, чтобы вы знали, что своими собственными глазами я видел ангелов, настоящих ангелов, великолепных ангелов, и что они были еще более прекрасны, чем я смог бы когда-нибудь выразить словами.
Он долгое время смотрел на меня задумчиво, затем взглянул на Урсулу, встревоженно наблюдавшую за мной, наверное более испуганную, чем я сам, и сказал:
– Почему же ты предал их? Зачем они вообще явились к тебе, хотелось бы знать, и, если к тебе на помощь пришли ангелы, почему же ты не оправдал их надежды?
– Из-за любви, – с улыбкой пожал я плечами. Он не ответил.
Урсула склонила головку мне на плечо. Я ощутил, как ее распущенные волосы коснулись моей спины.
– Из-за любви! – повторил священник.
– Да, а также во имя чести.
– Честь…
– Никто не сможет понять это. Господь не приемлет этого, но это – правда, а теперь, отец, скажите, что разделяет нас – вас и меня, и эту женщину, сидящую рядом со мной? Что пролегло между нами – между почтенным священником и парой дьяволов?
Маленький проказник внезапно шаловливо расхохотался. Он с шумом шлепнул по столу великолепной комбинацией из карт.
– Взгляните на это чудо! – воскликнул он, глядя на меня своими крошечными хитрыми глазками. – Ох, ведь вы задали вопрос, простите меня великодушно. Я знаю ответ на него.
– Ты не шутишь? – спросил священник, поворачиваясь лицом к старому гному. – Ты знаешь ответ?
– Разумеется, знаю, – сказал его отец. Он вытянул из колоды еще одну карту. – Знаю, что удерживает их от достойной исповеди: слабость и боязнь попасть в ад, если им придется распрощаться с жизнью.
Священник в полном изумлении уставился на старика,
Я тоже застыл, не зная, что ответить.
Урсула промолчала. Затем поцеловала меня в щеку.
– Давай оставим их теперь в покое, – шепнула она. – Санта-Маддаланы больше не существует. Пошли отсюда.
Я обвел взглядом потемневшую комнату гостиницы, посмотрел на старые бочки. Терзаемый чувством недоумения, потрясенный печалью, разглядывал я вещи, к которым прикасались и которыми пользовались человеческие создания. Я смотрел на натруженные руки священника, сложенные перед ним на столе, на волоски, покрывавшие тыльную сторону ладоней, на толстые губы и большие опечаленные глаза, в которых стояли слезы.
– Примете ли вы от меня такое признание? – прошептал я. – Такое тайное, об ангелах? О том, что я видел их! И вы сами, вы видите, кто я такой, и знаете, следовательно, что я знаю то, о чем говорю. Я видел их крылья, я видел их нимбы, я видел их белые лица, и я видел меч Мастемы, самого могущественного, и это они помогли мне разгромить замок и обратить в прах всех этих дьяволов, за исключением одного, этого дитя-невесты. Отныне она стала моей.
– Дитя-невеста – прошептала Урсула. Эти слова принесли ей радость. Она взглянула на меня мечтательно и с закрытым ртом пропела нежную старинную мелодию, припев песни из времени ее смертной жизни.
Она торопливо прошептала, сжав мою руку:
– Уйдем отсюда, Витторио, оставь этих людей в покое и следуй за мной – я расскажу тебе, как действительно была когда-то девочкой-невестой. – Она взглянула на священника, вдохновившись давними воспоминаниями. – Я и вправду была невестой. Они пришли в замок моего отца и купили меня как невесту. Они говорили, что я должна быть девственницей, и с ними вместе явились повивальные бабки и принесли с собой чашу с теплой водой.
Они осмотрели меня и сказали, что я девственна, и только после этого Флориан забрал меня. Я стала его невестой.
Священник пристально смотрел на нее, как если бы не мог сдвинуться с места. А старик продолжал заниматься своими картами, время от времени бросая на Урсулу заинтересованный взгляд.
– Можете ли вы представить мой ужас? – спросила, обращаясь к ним, Урсула. Она взглянула на меня, откидывая волосы на спину. Они снова падали мягкими волнами, вызволенные из кос, в которые она заплетала их ранее. – Можете вообразить, что я почувствовала, взобравшись в карету, когда увидела, кто стал моим женихом, увидела эту бледную тварь, мертвеца, какими теперь стали и мы сами?
Священник ничего не ответил. Его глаза медленно наполнялись слезами. Слезами!
Они, эти слезы, представлялись мне прелестными, ибо имели отношение к человеческой жизни – бескровные, прозрачные, они казались таким великолепным украшением на его старом, умиротворенном лице с обвисшей кожей и мясистыми губами.
– А потом меня отвезли в эту разрушенную церковь, – продолжала Урсула, – в развалины, кишащие червяками, затканные паутиной, и там, перед оскверненным алтарем, меня раздели донага и уложили, и он овладел мною и объявил своей невестой.
Она отпустила мою руку, и сделала жест, будто обнимала весь мир.
– Ох, у меня была фата, великолепная длинная фата, и платье из тончайшего шелка с цветочными узорами, и все это он разорвал на мне и овладел мной, сначала пустив в ход свой безжизненный, лишенный семени, но твердый как камень член, а потом свои хищные, как клыки, зубы, похожие на мои теперешние. Ох, такая жуткая свадьба, и мой отец сам обрек меня на такую участь.
Слезы струились ручьями по щекам священника.
Я внимательно смотрел на нее, потрясенный печалью и яростью – яростью против дьявола, которого уже уничтожил. Я надеялся, что она сможет проникнуть сквозь тлеющие угли ада и схватить его пальцами, горящими, как раскаленные щипцы.
Я не сказал ни слова.
Она выгнула бровь и склонила головку.
– Он устал от меня, – сказала она. – Но никогда не переставал меня любить. Он был новичком во Дворе Рубинового Грааля – молодой князь, стремящийся на каждом повороте судьбы приумножить свое могущество и насыщать жизнь любовными приключениями! А позже, когда я умоляла его сохранить жизнь Витторио, он не смог отказать мне, вспомнив о клятвах, которыми так давно мы с ним обменялись на том алтарном камне. После того как он разрешил Витторио нас покинуть, после того как он поверг его в полное уныние во Флоренции, уверившись в том, что Витторио обречен на безумие и гибель, Флориан снова стал исполнять для меня свои песни, песни для невесты. Он пел старинные баллады, как будто можно было снова воспламенить нашу любовь.
