Сергей Алексеев - Мутанты
— Труба, — выдохнул Тарас Опанасович. — Что ему отвечают, слышно?
— Не слыхать, что-то хрюкает… Помехи.
— А он что говорит?!
— Передает, где находится… Граница Украины и брянский партизанский лес. Село… Братково.
— Вертолет вызывает?
— Нет, передал координаты, сейчас ракеты прилетят.
— Ракеты?! Скажи ему! Он что? Рехнулся? Скажи… Нет, я сам!
Оставил Джона и выхватил у него трубку. Раненый засучил ногами, не давая Оксане работать.
— Тату, держи его!
Но тот не слышал и кричал в трубку:
— Не стреляйте, панове! С вами говорит голова администрации Дременко! Исполняющий обязанности! Товарищ генсек НАТО! Я сейчас все объясню! Это случайный выстрел… Случайное попадание в американского гражданина!
Сова оттолкнула его и отняла трубку:
— Не мешай, сват! Ты мне свет застишь своей фигурой.
— Сейчас ракетами накроют! Крылатыми! Я с НАТО говорил!
— Да уймись ты. Какая НАТА? По этому телефону и до
свинарника не дозвонишься… Отойди!
— Дедушка, наркоз! — скомандовала Оксана. — Надо пройти раневой канал. Кажется, там что-то есть.
Куров завернул голову американца и профессионально, стараясь не расплескивать, влил горилку в рот. Потом сунул малосольный огурец вместо затычки, но тот выпал.
— Не дамся, — констатировал переводчик. — Не доверяю… Заразите меня СПИДом…
— Чего-чего? — не понял Дременко.
— Хочет, чтоб спидом заразили, — объяснил Куров. — Да где ему спид-то взять?
— Ну, теперь держите, мужики, чтобы не брыкался, — распорядилась бабка и нежно похлопала по здоровой ягодице. — Лежи, милый, лежи, родненький. Не бойся, я сорок лет ветеринаром на свинарнике работала, ударник коммунистического труда, между прочим…
— Приготовьте тампоны, бабушка, — хладнокровно сказала Оксана. — Попробую достать инородный предмет.
— Может, ему сразу ногу-то того? — смачивая марлю йодом, прозаично спросила Сова. — В тундару тутан? Чего доброго, гангрена — рана-то грязная. И будет ему кирдык…
— Пока оставим, — проникая зажимом в рану, проговорила Оксана. — Это никогда не поздно… Рану почистим, как наркоз подействует.
— Я вам дам — ногу! — запоздало подскочил Тарас Опа-насович. — Не сметь! Ксанка! Какой еще кирдык?
— Слабый мужичок, вытерпит ли? — не замечая его угроз, проговорила бабка. — Тутан хотун.
— Дедушка, еще наркоз приготовь, — не отрываясь от дела, распорядилась Оксана. — На всякий случай…
— И мне! — взмолился переводчик. — Сейчас упаду…
— Я тебе упаду! — пригрозил Дременко. — Переводи, что он там бормочет?
— Речь уже бессвязная… Вы — русские партизаны… Русская мафия… И еще что-то про авианосец к нашим берегам…
Дед поднес ему полстакана и огурец.
— Пульс? — спросила Оксана.
Бабка подержала запястье слабеющей рукой:
— Нормальный, как у кролика… Сват, а кто его подстрелил-то?
— Не видел я, кто! — в отчаянии воскликнул Дременко. — Я же как приманка был. Думал, ко мне мутант бежит, а это сэр Джон. И уже вся задница в крови. И кричит: партизаны! Сватья, а этот телефон и правда на свинарник?
— Нет, почему? Теперь международный…
— Как — международный? Откуда?
— Свинарник-то на Украине остался.
Тарас Опанасович набрал номер, и вдруг на том конце кто-то ответил.
— Пан Кушнер! — трагично обрадовался он. — Сильвестр Маркович. Докладывает голова администрации… Кто? Президент Соединенных Штатов? Это ранчо пана Буша? Какая ферма? Ты как мне отвечаешь, свинья?!
И бросил громко хохочущую трубку.
— Не могу ухватить, в айбасы его, — проговорила Оксана. — Тыала кундал сохнут!
— Дай я… Айбасы кириккитте! Лабба тутан хатыныны!
— Сама! Тампон! В тундары ее так… Дременко вытаращил глаза:
— Это вы что там говорите? На какой мове?
— На латыни шпарят! — Дед под шумок налил горилки и себе. — Медицинский разговор! Чтоб больной не понимал. Выпей, сват, не суетись. Все равно уже ничем не поможешь.
— Как — не поможешь?
Американец обмяк и погрузился в сон. Дременко присел, заглянул ему в лицо, зачем-то посмотрел в рот.
— Ксана… Он живой?
— Пока живой. — Она что-то наконец зацепила и с трудом извлекла из раны. — А крови, как в поросенке… Вроде осколок.
И бросила окровавленный предмет в таз. Куров всучил стакан Дременко:
— Пей! Чтоб кондрашка не хватил!
А сам незаметно спер осколок из таза, отмыл под краном, повертел в руках и тоже заговорил на шаманском языке. Это был костяной наконечник стрелы…
Глава 12
Батько проснулся оттого, что телохранитель долго и панибратски таскал его за усы, приговаривая при этом отвратительным, хрюкающим голосом:
— Вставай, батько! Нам пора, светает. Батько, пора, просыпайся! Нам еще через границу надо махнуть! Батько, вставай!
Гуменник кое-как приподнялся, ощупал пространство вокруг себя — оказывается, спал в стогу сена.
— Мы где, Лях? — спросил он. — Почему здесь?
— Ты что, батько, ничего не помнишь? — Телохранитель заботливо охлопал его одежду. — Вставай и пойдем. Надо затемно уйти за границу. Потом расскажу.
— Сейчас говори! — Батько ощупал переносицу. — Как я оказался в стогу? И почему у меня здесь болит?
Лях виновато поерзал:
— У тебя, батько, под обоими глазами по фингалу.
— Кто? Почему ты не охранял мое тело?!
— Я охранял… Но тебе захотелось поваляться на сене, с Тамарой Шалвовной.
— Ах, да! — мечтательно вспомнил он. — Тамара! Какая женщина, Лях! Это же мечта всякого козака! Обожаю больших женщин… А где она?
— Ушла, батько…
— Почему ушла? Зачем отпустил?!
-
— Попробуй удержи ее! Еще и ругалась.
— Погоди, мы же на охоту за мутантом пошли?
— Точно так, батько, за мутантом, — озираясь, подтвердил телохранитель. — А Тамара Шалвовна была в качестве приманки. Но потом ты захотел выпить с ней на брудершафт. И она захотела…
— Ну-ну! Дальше-то что?
— Выпили. И ты сразу потребовал стог сена. А она говорит: мы еще поваляемся в стогу, сначала хочу прелюдию.
— Чего?
— Вступление, так сказать, — нетерпеливо объяснил Геббельс. — Сказала, мол, у нее высшее сексуальное образование, заочное отделение. И она не хочет, чтоб сразу в стог.
— Мы же должны были ловить мутанта! На живца!
— Должны были… Но ты, батько, захотел показать живцу настоящую козачью прелюдию. И это ей понравилось. Мы взяли тачку и поехали в Теткино, в кабак
Гуменник потряс головой:
— Кабак я помню… Ну?
— Вы с Тамарой Шалвовной плясали гопака. А какому-то москалю не понравилось.
