Наталья Иртенина - Белый крест
Мозес отобрал у Коулмена рюкзак Мурманцева и заперся в своих апартаментах.
Заработали двигатели, самолет пошел на взлет. Красное солнце оседлало горизонт. Коулмен любовался им из окошка своей комнатки, предназначенной для обслуги, и думал о том, что пора бы наконец и домой, в Америку. И черт бы подрал всех Мозесов на свете.
Через час Кейт доложила:
— Сэр, ребенок пришел в себя. У него даже ничего не сломано. Живуч, как кошка. Пара небольших синяков и царапин, только и всего.
Мальчик был вымыт, переодет и крутил в руках кубик-головоломку. Половина лица опухла и неприятно багровела.
— Вот это вы называете небольшим синяком? — засушенным тоном поинтересовался Мозес. — Когда вас, агент Янг, будет бить ваш муж, тогда и расскажете адвокату о небольших синяках. А к этому ребенку прошу проявлять максимум внимания. Сделайте ему компресс, что ли.
Он повернулся уходить.
— Сэр, я не собираюсь заводить мужа, — отчеканила ему вслед разозленная Кейт.
Мозес не удостоил ее ответа. Направляясь в свои апартаменты, он вдруг остановился. Наклонился, изучая что-то на ковре. Возле стены тянулась цепочка темных пятен. Через несколько шагов он нашел такие же пятна на деревянной обшивке коридора. С минуту подумав, Мозес двинулся дальше. Повернул направо, к кабинету совещаний. Открыл дверь, вошел и немного постоял на пороге. Овальный стол в центре, кресла с высокими спинками, экран стереовизора во всю стену, пара длинных диванов.
— Я знаю, что ты здесь, русский, — произнес Мозес, положив руку в карман.
Он подошел к панели связи и нажал несколько кнопок.
— Коулмен, жду вас в зале совещаний по правой стороне.
И, обернувшись, увидел его. Мурманцев сидел на одном из диванов, сжимая плечо. Рубашка набухла кровью.
Мозел отодвинул от стола кресло и уселся. Перед собой положил пистолет.
— Ты умрешь от потери крови. Хочешь этого? Мы можем помочь тебе. Взаимообразно, конечно. Через несколько часов самолет приземлится на свободной земле Америки. У тебя есть выбор — умереть или попросить политического убежища.
Мурманцев не отвечал, с трудом удерживаясь на границе сознания.
— Да, знаю, — продолжал Мозес, — русские упрямы и не ценят жизнь. Зато ее ценим мы. Я не позволю тебе умереть. Это плохой выбор с твоей стороны. Тем самым ты не оставляешь выбора нам. Ты пренебрегаешь свободой, которую я тебе предлагаю. Потому что не знаешь, что это такое — свобода. Мы научим тебя. Тот, кто противится свободе, обретает ее насильно.
Явился Коулмен.
— Звали, сэр?
— Даю вам возможность исправить вашу ошибку, агент Коулмен. Снимите с него пояс.
— Да, сэр.
Коулмен подошел к Мурманцеву и посмотрел ему в глаза. Затем нагнулся и стал ковыряться с застежкой.
— Поосторожнее, — велел Мозес. — Я не хочу лишиться и этого трофея.
Коулмен передал ему пояс.
— Как он действует? — спросил секретарь, жадно осматривая добычу. — Психотроника? Пси-излучение? Гипнопрограммирование?
Он встал и надел пояс на себя. Около минуты пытался застегнуть его. Наконец ему удалось. Следующую минуту Мозес так и эдак водил по застежке пальцами, копируя замеченный жест Мурманцева. Потом посмотрел на Коулмена:
— Не действует?
Тот покачал головой.
— Почему он не действует? — Мозес повернулся к пленнику.
— Сломался, — с усилием произнес Мурманцев и попытался улыбнуться. — Высокие технологии не любят неумелого обращения.
Мозес снял пояс и бросил на стол.
— Ты не оставляешь мне выбора, русский, — жестко повторил он.
— Я не настолько властен над вами, — медленно выговорил Мурманцев. — А выбор всегда только один. Либо вверх — либо вниз.
Мозес подошел к двери и взялся за ручку.
— Займитесь им, — бросил он Коулмену. — Он нужен мне живым.
Спустя двадцать минут Мурманцев был перевязан. Коулмен действовал умело.
— Прошло навылет, — сообщил он, промыв рану и обработав антисептиком из аптечки.
— Знаю, — ответил Мурманцев, морщась.
— Хочу тебя спросить, русский, — поколебавшись, сказал Коулмен.
— О чем?
— Что такое «дыхание Бога»?
— А откуда это?
— Из книги, которая осталась от моего прадеда. Он был католик. Там много непонятного. Та трехголовая тварь напомнила мне одно место из этой книги. В ней сказано, что динозавры — потомки первого Змея. Они вымерли от дыхания Бога. Но часть спаслась в подземных пещерах Атлантиды.
Раненый усмехнулся.
— В таком случае дыхание Бога — это дыхание Бога. Ничего другого.
Коулмен затянул узел.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Мурманцев.
— Спасибо скажешь своему Богу, когда он тебя вытащит из лаборатории для промывания мозгов. Если, конечно, это произойдет до того как ты станешь полноценным дебилом и свободным гражданином Америки. Вставай, пошли.
Мурманцев прислушался к своим ощущениям. Ему показалось, что самолет начал снижаться.
— Разве мы уже прилетели?
Коулмен подошел к иллюминатору. В ночной темноте под ними горели огни какого-то города.
— Наверное, Маршалловы острова, — предположил Коулмен. — Этот вонючий пузырь Мозес ничего не говорил про острова.
Маршалловы острова принадлежали Урантии. На одном из них располагалась военная база урантийских Штатов. Чем это осложняло положение, Мурманцев пока не мог сказать.
Коулмен снова подтолкнул его к выходу. В коридоре им встретился Мозес, чем-то озабоченный.
— Я не могу связаться с пилотом. Коулмен, идите туда и выясните, в чем дело.
— Простите, сэр, что именно я должен выяснить?
— Почему мы садимся, дьявол побери! Я не давал такого распоряжения.
Коулмен быстро направился в носовую часть. Мозес бросил хмурый взгляд на Мурманцева.
— Я не знаю, где мы находимся и что вынуждает нас делать посадку. Но если это очередной русский фокус… — Он не стал договаривать и вытащил пистолет.
Мурманцев понял, что его взяли в заложники. Хотя он также не имел никакого представления о происходящем. Мозес махнул стволом, показывая, куда идти.
Все пути в этом самолете сходились в круглой комнате. Мурманцев, ослабевший от потери крови, рухнул в кресло. Мозес передал пистолет Кейт и велел не спускать с пленника глаз, сам же вознамерился идти дальше, но тут в комнату вбежал Коулмен.
— Сэр, кабина заперта изнутри. Пилот не отвечает.
Мозес, ничего не сказав, отобрал оружие у Кейт, сел на диван и впал в задумчивость.
Самолет начало трясти. Посадка была не слишком мягкой. Когда шасси коснулись земли, Кейт упала на пол, Коулмен устоял, держась за спинку дивана, Мурманцев подпрыгнул в своем кресле, а Мозеса ударило головой о стену. Только Стефан, казалось, ничего не заметил и продолжал выдирать ворс из ковра.
