Ф. Коттэм - Темное эхо
— В сентябре тысяча девятьсот семнадцатого года пехотный капитан по имени Гарри Сполдинг похитил из Руанского собора нечто чрезвычайно ценное. Это нам известно потому, что один из людей, охранявших эту реликвию, не погиб при нападении.
— И что было похищено?
— Реликвия, доставленная из Палестины во время Первого крестового похода. Ее перевезли во Францию, опасаясь, что Рим может ее продать, чтобы заручиться поддержкой тех или иных монархов в момент великой папской схизмы. Эта вещь числится среди наиболее важных реликвий всей истории Церкви. И Сполдинг ее успешно украл.
— Ради наживы?
— Ради власти. Ибо осквернение этой святыни дало бы ему козырь для совершения сделки с самым страшным нашим врагом с момента грехопадения. Вот почему он ее похитил.
— И вы подумали, что Макинтайр, притворившись Питерсеном, сможет отыскать ее на борту «Темного эха»?
Делоне улыбнулся:
— Вы очень сообразительны, Сузанна.
— Нет-нет… Потому что на самом деле я в растерянности. Если бы реликвия была для вас столь важна, фирма «Кордоза и партнеры» гарантированно выиграла бы аукцион на верфи Буллена и Клоура.
Делоне повернулся к окну и дождю. Голос прозвучал мрачно:
— Так ведь мы и выиграли. При всем уважении к мистеру Станнарду, у Ватикана очень глубокие карманы. Но то ли аукционист был некомпетентен, то ли пьян… Словом, молоток ударил по конторке слишком рано.
— А кто такие «Мартенс и Дегрю»?
— Вы слышали про «Иерихонский клуб»?
— В самое последнее время — да.
— Они и есть продолжатели дела «Иерихонского клуба», только иными способами. Вернее, под иным именем, поскольку способы не изменились.
— Почему вы решили все это мне рассказать — да еще только сейчас?
Он обернулся:
— Несколько дней тому назад я и сам ничего из этого не знал. Ничего ровным счетом. В тот день, когда я по просьбе Магнуса Станнарда благословил «Темное эхо», Мартин за ланчем рассказал, мне про Питерсена. Магнус был уверен, что здесь речь идет просто о слегка помешанном любителе яхтенного спорта, но затем Мартин упомянул Сполдинга. Это имя вызвало во мне смутные, но неприятные ассоциации. Я направил несколько запросов кое-каким знающим людям в Риме. И мне рассказали то, что я только что изложил вам.
— Да, но разве с вас не взяли слова держать тайну? — Раньше Сузанна полагала, что такой вопрос можно задавать лишь в ироническом ключе. Нынче же она сама убедилась, насколько была не права.
— Да, я принес клятву хранить молчание на эту тему. Затем принял решение ее нарушить.
— Почему?
— Отец Макинтайр не нашел на борту «Темного эха» искомую вещь. Он уверен, что там ее вообще нет. Однако «Мартенс и Дегрю» до сих пор могут считать обратное. И эти люди не остановятся перед пиратством.
Сузанна осмыслила услышанное.
— Монсеньор, при освящении лодки… Она не показалась вам… зловещей?
Делоне улыбнулся, разглядывая пол, затем вскинул глаза на Сузанну. Постучал по оконному стеклу. Кулак священника был огромным, и стук глухо отозвался в тишине комнаты.
— Порой и море за стенами нашего приюта можно назвать незловещим. А иногда оно ярится. Его мощь прибывает и убывает… Что ж, по крайней мере, когда я был на борту «Темного эха», яхта никому не угрожала.
— Не могу поверить, что вы позволили им выйти в плавание.
— Так ведь до отплытия я ничего не знал. С Мартином мы вообще не встречались добрый десяток лет. Звонок Магнуса был как снег на голову.
— Да будет вам, монсеньор, — улыбнулась Сузанна. — Разве можно считать, что люди поступают совершенно неожиданно?
— Сейчас не время пускаться в теологические дебаты, — ответил Делоне. — Мы встретились не для обсуждения предопределенности человеческих судеб. Я нарушил свою клятву, чтобы изложить вам то, что мне стало известно.
— Но только после моего звонка. Как снег на голову.
— Меня беспокоило их благополучие, и тревога лишь возросла, когда я узнал новые обстоятельства. Я бы и сам позвонил вам, Сузанна. Уже решился на это. Просто вы меня опередили.
Она поверила.
Сузанна быстро произвела кое-какие подсчеты в уме. Сейчас Мартин с отцом находятся в трех, может, и четырех сотнях миль от западного берега Ирландии. Если запланированный курс не изменился, то яхта движется на запад. Далее, монсеньор не рассказал ничего, что бы могло убедить Магнуса повернуть назад. Даже наоборот, коль скоро Макинтайр выяснил, что оскверненной реликвии Сполдинга на борту не имеется. А в ответ на предупреждение о возможном пиратстве со стороны «Мартенса и Дегрю» отец Мартина наверняка ответит; «Пусть только попробуют». Он захватил оружие на борт и был опытным стрелком. Речь шла о человеке до того упрямом и воинственном, что он, пожалуй, с нетерпением стал бы поджидать пиратского нападения.
Сузанна поднялась, собравшись уходить.
— Мне не кажется разумным уезжать до утра, — заметил Делоне.
— У вас есть комнаты для женщин?
— Мы сами выбираем своих гостей и имеем для этого все возможности.
Сузанна посмотрела на часы. Едва перевалило за семь вечера. Снаружи мрачное небо осыпалось нескончаемым дождем. Сузанна уже успела забронировать для себя номер в сельской гостинице на краю деревушки Холберн. Туда ехать всего-то миль восемь. Интерьер постоялого двора выглядел очень уютным — по крайней мере, на картинках с веб-сайта. Сегодняшняя поездка заняла почти весь день, и она очень утомилась. Хочется побыстрее лечь спать и пораньше встать завтра.
— А почему вам это не кажется разумным?
— Интуиция, — ответил Делоне. — Имеет смысл дождаться утра. Здесь вам будет комфортно.
— Ничего, я рискну, — возразила Сузанна.
— Что ж, не смею настаивать.
Делоне снял ее плащ с вешалки, помог надеть, затем проводил Сузанну до выхода из семинарии. По пути, проходившему сквозь сумрачные каменные коридоры и залы здания, оба хранили молчание. Впрочем — по крайней мере, для Сузанны, — это молчание было вполне уместным и не вызывало чувства неловкости. Все, что надо было прояснить, уже сказано. Ей понравился монсеньор Делоне, несмотря на огорчительную подоплеку его слов. Он нарушил клятву, чтобы сообщить эту информацию. Решился согрешить во имя дружбы, верности и инстинкта защитника. Она подозревала, что Делоне любит Мартина. Наверное, если бы не выбранное жизненное поприще, из него получился бы совсем другой отец, нежели Магнус Станнард. Основой Делоне была его сила, его могучесть. Он был очень силен, а посему мог позволить себе выражать нежность и ласку, не опасаясь показаться слабым. Разумеется, священнику вообще не надо беспокоиться о том, впечатляет ли людей его характер, но Сузанна подозревала, что Делоне было далеко не все равно. Да, он обладал силой исполина, но самой слабой его стороной было тщеславие.
