Юрий Моренис - Охота на вампиров
Но самое главное — Ал слышал еще что-то. Но что именно, он не мог понять! То ли какие-то отдельные звуки, то ли шум — оно не поддавалось определению, но отдавало зловещим душком…
«Не уйду, пока не разберусь, — решил он. — А кстати, что-то я не чую холодного пота азарта! Где тут мечут?»
Ал направился к стойке администратора и обратился к девушке в строгом деловом костюме, подчеркивавшем ее сексуальность. Правда, во всем ее облике было столько недовольства, что всякая мысль об интиме увядала, не успев воспрять.
— Милая моя, а где у вас собственно игорный зал? — на низких обертонах проворковал посетитель.
Она сначала недоуменно подняла брови и лишь потом взор. Но увидев перед собой гладко зачесанного мэна в аккуратной бородке, вспыхнула выпятила грудь.
— Что? — спросила она надломленным и недовольным голосом.
Но он все-таки повторил вопрос:
— Игорный зал где, красавица?
— Вы не с той стороны зашли. Он у нас с торца, в подвальном помещении. Вы можете пройти по тому коридору и спуститься вниз.
«Ага! Вот почему я его не слышу…»
— Вас проводить?
— С удовольствием, но неудобно вас отрывать. Я лучше сам сориентируюсь.
И он быстро двинулся в указанном направлении.
У входа в подвал стоял еще один интеллигентный «богатырь».
— Людочка сказала, — Ал успел прочесть имя на бейджике администратора, — что я могу пройти здесь.
Качок отступил в сторону, открыл железную дверь и Ал сразу уловил другие звуки и запахи. Трель шарика по кругу рулетки, треск колод и шелест карт. В ароматах различался выдержанный коньяк, сладковатое шампанское из иноземных лоз, терпкое виски…
В подвал вела узкая — вдвоем не протиснуться — лестница, покрытая толстой ворсистой дорожкой.
«Ничего себе подземелье отгрохала богадельня!» — от восхищения посетитель поцокал языком.
Воздух густел в полумраке под низким сводчатым потолком. Вентиляция работала отлично, клубы табачного дыма моментально таяли, а вокруг веяло свежестью и прохладой. Желтые лампы освещали только столы с рулеткой и джек-потом, а также несколько ломберных столиков, за которыми играли то ли в бридж, то ли в преферанс, то ли в вульгарную «буру». Вдоль стены, словно пирамида Хеопса, возвышался бар, и оттуда Энгельберт Хампердинк сообщал, что неплохо бы с тобой вместе сплясать последний вальс: «Last waltz with you dance together»…
«И чего они так в Сибири обожают старину — что средневековую, что прошлого столетия?» — еще раз подивился про себя Ал. Он решил не выпендриваться — не для того сюда явился, поменял в кассе на фишки тысячу рублей — но не двигался, продолжал стоять и вслушиваться. Здесь было значительно тише, чем наверху. Разговаривали вполголоса, Хампердинк тоже особо не навязывал свое мнение, однако беспокойство все усиливалось. Что-то незнакомое продолжало давить на уши с удвоенной силой.
— Вы что-то еще хотели?
— Что?
— Вам чем-то помочь? — спросила миловидная кассирша.
Ал только сейчас понял, что по-прежнему стоит у кассы.
— Нет, простите. Задумался, — он виновато улыбнулся девушке и направился к рулетке.
Благодаря своему сверхъестественному чутью, ему ничего не стоило это казино поставить «на попа» за один вечер. Но, во-первых, это не было его целью, а во-вторых, Ал не испытывал азарта ни к игре, ни к алкоголю, ни к курению, ни к прочим «прелестям» жизни. Поставив на «красное», он удвоил пятьсот рублей, а угадав «21» — утроил их. Затем, старательно избегая цифры «5», указал на «4» и выигрыш ополовинил. Шарик застыл именно в пятой ячейке.
После игры в джек-пот у Ала осталась кровная тысяча и заработанные двести рублей, чтобы на всякий случай не «портить руку».
«Незадачливый игрок» не столько играл, сколько трепался с прелестницей крупье, веселил ее анекдотами, потихоньку рассматривая публику: оценивал туалеты женщин, классифицировал мужчин. Ал довольно часто посещал игорные заведения и мог сравнивать. Он обратил внимание, что здешний народ мало чем отличается от прочего, тусующегося по подобным притонам. Как будто и не Сибирь. Посетители везде похожи: хихикающие девушки с оголенными плечами, переживающие за своих бойфрендов, пожилые дамы, которым, казалось бы, пора на выход в «Пиковой даме», джентльмены, чьи лица давеча светились на предвыборных плакатах, золотозубые мужики…
Время было не позднее, но зал постепенно заполнялся. И стало понятно, почему вход в казино находился с другой стороны здания. Зачем раздражать подрастающее поколение?
Внезапно раздались приветственные аплодисменты. Все радостно заулыбались и повернулись лицом к противоположному от входа концу подвала. Там, из-за тяжелого пурпурного занавеса появился высокий, статный, седой мужчина. Величественную осанку подчеркивал смокинг цвета вороньего крыла, а красная бабочка словно впилась в воротник ослепительно белой рубашки с кружевами. Он замер, лишь учтиво склоняя голову перед знакомыми дамами и обнажая в улыбке крупные, чуть желтоватые зубы, а «сэров» и «пэров» приветствовал, поднося руку в черной перчатке к виску. Никаких рукопожатий!
Направляясь к выходу, он прошел мимо стойки с джек-потом.
— Добрый вечер, Лариса, — поздоровался он с крупье тихим бархатным голосом.
Та покраснела, опустила глаза и молча несколько раз тряхнула очаровательной челкой.
Господин прошествовал мимо, мельком оценил Ала, на мгновение задержав на нем взгляд. Тот ответил несколько удивленным взглядом, мол, в чем дело, что-то не так, кого ждем? Господин отвернулся, словно тут же забыл о посетителе, и в сопровождении двух громил начал подниматься по лестнице Ала действительно чрезвычайно удивила и насторожила необычная бледность незнакомца и темная глубина его глаз — будто в пустоту глянул.
Аплодисменты утихли, и в зале вновь установился размеренный шум.
— Кто это, Лорочка?
— Как?! Вы не знаете? — поразилась крупье.
— Увы, я приезжий…
— Ну что вы. Ал! Это Карл Антонович. Впечатляющая личность, да? Наш хозяин.
Но «покоритель Сибири», Ал, ее уже не воспринимал. Он вдруг понял, что его тревожило. Понял и не поверил сам себе. За голосами, музыкой и прочими шумами явно различалась… тишина.
Да! Он слышал тишину! Могучую, монолитную, непробиваемую тишину. Подобная немота царит лишь в шахтах и рудниках. Когда ты находишься там, под землей, и лишь тусклый свет электрического фонарика рассеивает вечный мрак, исчезают все звуки. Нет ни гулких шагов, ни эха — все поглощает тишина.
Это — как прибой, с ревом налетающий на скалу. Вот рев, а вот тишина: все звуки — в мелкие брызги.
