Ольга Грибова - Тьма
Царица усмехнулась. Ей не было дело до наших разборок. Я расслабился. Тело, черпавшее силы из крови Грэгори, практически восстановилось, и я чувствовал себя вполне сносно.
Ярослав торопился засвидетельствовать царице своё почтение. Приклонив колени перед Нефертари, он бормотал, как рад её видеть. Сибилла потеряв надежду отомстить за смерть любимого, уселась на пол и горько рыдала. Её горе было неподдельным и полным отчаяния, и я невольно посочувствовал бедняжке. С другой стороны Грэг сам напросился. Не будь он таким засранцем, никто бы его не тронул. Амаранта неловко мялась поблизости от Сибиллы, не понимая, что ей дальше делать. Убивать горько плачущую женщину ей не хотелось, но и успокаивать её тоже не тянуло. Андрей и Дима с благоговением уставились на Нефертари, как два кролика на удава. Отец устало облокотился на остатки барной стойки и молча наблюдал за происходящим.
Единственный на кого царица не произвела впечатления — это Дитрих. Он вообще был не впечатлительным малым. Воспользовавшись тем, что все мы отвлеклись, он подкрался к Димке. Брат не успел отреагировать, как вампир вцепился ему в горло. Отец, стоящих ближе всех, бросился на выручку. Раздался выстрел. Золотая пуля ранила Дитриха в плечо, и ему отпустил свою жертву. Пятясь назад, вампир скалился и злобно сверкал глазами, но минуты его жизни были сочтены. Папа взвел курок револьвера, целясь вампиренышу в голову. Еще секунда и пуля разнесла бы ему череп, но тут вмешался злой рок в лице царицы. В мгновение ока Нефертари очутилась в одном шаге от отца. Одним ударом раскрытой ладони, египтянка отбросила отца подальше от Дитриха. Секунда и она склонилась над папой, преодолев расстояние в несколько метров. Он не успел среагировать, как рука египтянки легла ему на грудь. Туда, где под рубашкой, билось сердце.
Чуть надавив на грудную клетку отца, Нефертари произнесла:
— Этот мальчик мой. Я не позволю причинить ему вред.
— Умоляю, не делай этого, — я рванулся к царице, но мне, конечно, было не поспеть. Да и мог ли я её остановить? — Клянусь, мы не тронем Дитриха.
Нефертари обернулась ко мне, прижимая отца к полу.
— Не ты ли отверг меня? А теперь молишь о пощаде.
Я заглянул в синие, как воды Нила, глаза царицы и понял: пощады не будет. Я сделал свой выбор еще в доме египтянки. Назад пути нет. Я отрекся от своей царицы и матери по крови, как когда-то Грэгори. И только я виноват в том, что сейчас произойдет.
— Прости, — только и успел сказать я папе.
Во второй раз за эту ночь раздался хруст костей. Я забыл, как дышать. Мир наполнился тьмой. Или это потемнело у меня в глазах? Дима сдавленно стонал, точно это его кости ломают сильные руки Нефертари. Ребра отца затрещали. Царица с ангельской улыбкой на чувственных губах добралась до сердца и вырвала его. Кровь стекала с её рук, и она слизывала её, смеясь как ненормальная. Брат прикрыл рот рукой, словно пытался удержать рвущейся наружу крик, и не отрываясь смотрел на отца.
Нефертари переступила через тело и протянула окровавленную руку Дитриху, приглашая его следовать за ней. Впервые я видел этого парня растерянным. Он не знал, как поступить. И все же Дитрих проявил больше благоразумия, чем я в свое время. Он вложил руку в ладонь Нефертари, та довольно улыбнулась и повела его к выходу.
Проходя мимо Сибиллы, Дитрих посмотрел на царицу. Одного этого взгляда оказалось достаточно, чтобы она поняла просьбу своего новоиспеченного фаворита. Взмахнув рукой, египтянка велела Сибилле следовать за ними. Ярослав помог вампирше встать, и они направились вслед за Нефертари.
Царица ушла, уведя с собой то, что осталось от наших врагов и забрав жизнь одного из нас. И хотя Грэгори был мертв, я чувствовал: мы проиграли.
Глава 29. Прости, прощай
Андрей разжился портьерой из декораций зала и укрыл ею тело Виктора. Мне сразу стало легче. Невыносимо было видеть его таким — с развороченной грудной клеткой и пустыми, подернутыми пленкой глазами.
Дима сидел на нижней степени сцены и, обхватив голову руками, спрашивал в полголоса:
— Как же так? Как же так?
Причитание брата меня порядком раздражало и я рявкнул:
— Помолчи!
Димка вздрогнул и поднял на меня взгляд. Он смотрел на меня так, будто видит впервые. Постепенно его лицо приняло осмысленное выражение. Он вскочил на ноги, сжав кулаки.
— Это ты во всем виноват!
Обвинение брата было пропитано ненавистью, а я не знал, что сказать в оправдание. За меня вступилась Амаранта. Встав между мной и братом, она осадила Диму:
— Не смей так говорить! Влад пожертвовал всем, чтобы покончить с Грэгори. Не его вина, что царица — выжившая из ума стерва.
— Если бы он её не ослушался, папа был бы жив, — не унимался Димка. Позабыв обо мне, он сосредоточил все внимание на Эмми.
— Опомнись, Нефертари не выпустила бы Влада за пределы своего дома, и нас всех убил бы Грэгори. По-твоему, это лучший вариант?
Эти двое так увлеклись спором, что когда я попробовал вмешаться, они одновременно шикнули на меня. Оставив Амаранту и Диму искать ответы на вечные вопросы: «кто виноват?» и «что делать?», я поднял с пола барный стул и уселся на него. Сил на выяснения отношений не было.
Последовав моему примеру, рядом устроился Андрей. Он облокотился на остатки барной стойки и отрешенно наблюдал за перепалкой.
— Дерьмовый сегодня день, — сказал вампир.
— И не говори.
Труп отца лежал посреди зала, накрытый малиной портьерой. Если не заглядывать под ткань, то всё казалось не так уж плохо. Можно было представить, что он в очередной раз остался в гостинице. Неподалеку лежал еще один покойник — Грэгори, но вид этого тела не вызывал во мне эмоций.
— Я позвонил Ксении, — признался Андрей. — Она скоро будет здесь.
— Зачем? — спросил я скорее для проформы. По правде мне было все равно: приедет Ксюша или нет.
— Надо как-то его успокоить, — он указал в сторону моего брата, который, кажется, намеривался впасть в истерику. — Я подумал, что жена будет тут как нельзя кстати.
— Ты ей сказал?
— Да, — вампир кивнул. — Она захватит всё необходимое для обряда погребения.
— А ведь ты тоже сегодня потерял отца, — вдруг дошло до меня. У вампиров всё так или иначе завязано на крови: сила, старшинство, любовь, даже семейные отношения. Родителем считается тот, кто дал тебе свою кровь при обращении. В каком-то смысле Амаранта являлась моей матерью, пока её кровь не заменила кровь царицы. И это уже навсегда. С кровью Нефертари ничто не в состоянии тягаться.
Андрей хмыкнул и произнес:
— Он был паршивым отцом. Единственный, кто хоть сколько-то его интересовал — это Сибилла.
