Наталья Игнатова - Смена климата
Стив моргнул. Набрал воздуха, чтобы ответить… и молча выдохнул. Потом медленно перевел взгляд на Занозу.
«Он это серьезно?» вопрошал взгляд.
— Абсолютно, — сказал Заноза вслух.
— Ладно, — Стив потер виски кончиками пальцев, — хорошо. Ладно… Так или иначе, мы все уже мертвы, и пока мы живы, это не моя забота.
— В отпуск тебе надо, — посочувствовал Заноза. — Подальше от Алаа.
— Я не могу оставить Халька на вас. Это не Чикаго, здесь стык тектонических плит, вы разнесете весь город и половину штата, стоит мне отвернуться. Но, господа, — заметным усилием воли, Стив вернул себе серьезность, — Онезим — это не прелаты, и не вампиры-сплетники, мы понятия не имеем, что это. Я не навязываю свое присутствие, однако чем вам помешает боевая группа? Вы же отправили своих Слуг в Европу.
На Балканы, вообще-то. В Югославию. Там третий год правоверные воевали с православными, и, в конце концов, дошло до просьбы о вмешательстве «Турецкой крепости». Хасан не отказал, но «Крепость» временно осталась почти без охраны, а взять с собой в рейд было просто некого.
— Если бы мистер Алаа хотел решить эту проблему с помощью ваших бойцов, он не обращался бы к нам, — Хасан тоже посерьезнел. Заноза полагал, что Стив уже научился отличать одну его серьезность от другой, научился видеть, как в черных глазах гаснет улыбка, — встреча с Онезимом — большой соблазн для любого вампира. И нет никакой гарантии, что ваши люди сохранят верность тийру. Мы уже знаем, что желание очиститься оказалось сильнее связи между ратуном и най, что же говорить об обычной присяге тийрмастеру и комесу?
— Тогда Хальк должен был бы отправить туда одного Занозу.
— Он бы и отправил, будь это возможно.
Ага. Сейчас! Не то место и не те обстоятельства, чтобы ехать куда-то в одиночку. Заноза не боялся ни за себя, ни за Хасана, пока они были вместе. Лучшего напарника и пожелать было нельзя, и чем дальше, тем больше начинало казаться, что вдвоем они вообще непобедимы. Турок с его дайнами, Заноза с его пистолетами… а ведь были еще и чары, бесполезные в бою, но здорово выручающие, пока не дошло до стрельбы. Но это вдвоем.
А по отдельности они становились просто вампирами. Турок с его дайнами, Заноза с его пистолетами. И чары, да. Но стрелять, зная, что каждый твой выстрел посылает в противника не три, а шесть пуль, драться, зная, что сабли Турка никому не позволят тебя достать, чаровать, помня, что он, невидимый и неслышный, стоит за твоим плечом — это и делает непобедимым.
— Соблазн очиститься сильнее связи между ратуном и най, — напомнил Стив.
— Есть связи более сильные, — Хасан пожал плечами. — При всех своих странностях, мистер Алаа учел этот факт.
* * *
— Иногда я Алаа понимаю лучше, чем вас со Стивом, — заявил Заноза по пути обратно.
До этого он просился за руль, Хасан не пустил, следующие минут десять Заноза ныл и терзался по поводу несправедливости мира, так что заявление о непонимании прозвучало жалобно, а не сердито. Хотя подразумевалась, похоже, именно злость.
— Неудивительно, — отозвался Хасан, — вы с мистером Алаа не в себе, а мы с месье Лероем — нормальные. Чего ты не понял? Почему тебе можно встречаться с мистером Онезимом?
— Почему я не хочу очиститься?
— А ты хочешь?
— Нет.
По мнению Хасана, на этом тема себя исчерпала. Но Заноза редко считался с его мнением.
— Почему другие хотят? — он заерзал на сиденье, вытаскивая сигареты из заднего кармана джинсов. Непростая задача, в таком-то плаще. — От чего, Хасан? Кровь чистая, кровь — это жизнь, что плохого в том, что мы ее пьем?
— Плохо то, что мы мертвые. В нас нет своей жизни, и мы вынуждены красть капли чужой. Очищение означает бессмертие. Ты получаешь нечто, делающее тебя живым, сохраняя все преимущества не-жизни.
— Читерство!
— Что?
— Нечестная игра.
— Мальчик, — Хасан отвлекся от дороги, чтобы взглянуть на него, — это вообще не игра. Настоящие «белые» вампиры не пьют крови с момента афата. Их очищение занимает вечность, они чувствуют голод, но способны бороться с ним и побеждать, и они не слабеют, не погружаются в смертный паралич, остаются живыми, бесконечно голодными, бесконечно сильными… живыми. Людьми.
— Так не бывает.
— Разумеется.
Так не бывало. «Белые» вампиры — просто сказка, и Хасану она никогда не нравилась. Гниловатая у нее была мораль. Сказка говорила, что «белые» вампиры дают свою кровь любому, кто хочет стать как они. И отменяла, таким образом, саму суть очищения. Нечестная игра? Ну, да. Не надо забывать, что для англичанина это означает не игру, как таковую, а нечто некрасивое. Неприемлемое.
Для идеального англичанина. Эталонного.
— Что смешного? — Заноза вспомнил, что он, вообще-то, обижается. Все еще.
Хасан покачал головой.
— А ты хочешь? — Заноза сидел с сигаретой в руках, набираясь смелости, чтобы прикурить.
— Очиститься? Нет. Не в качестве подарка. Разве что его сделал бы ты или Омар. Но у Онезима есть что-то еще, кроме волшебной крови. Возможно дайны власти. Четверо прелатов поддались ему, убедившись в очищении Белтрана из Ментиры. Но как как он убедил самого Белтрана?
— Да уж. Надо ополоуметь, чтоб «поцеловать» мертвяка и не убить после этого, — Заноза передернул плечами. — Шайзе… я даже представить не могу, а я, вроде как, псих высшей пробы. Образцовый. Да, блин, что опять смешного?
— Эталонный, — Хасан не смеялся, во всяком случае, старался не смеяться. — И псих, и англичанин, и вампир.
— Любишь меня?
— Куда от тебя денешься?
Щелкнула зажигалка, салон наполнился запахом табачного дыма, и, не открывая глаз, Заноза буднично произнес:
— Я нашел нам дом. Хочешь посмотреть? Пусти меня за руль, и до рассвета мы как раз успеем туда съездить и вернуться. Если захотим возвращаться.
* * *
Заросшие хвойным лесом горы с двух сторон стиснули каньон, склоны возносились так высоко, что из автомобиля было не разглядеть их вершины, узкий, шумный ручей несся по камням. Дикая местность не просто не выглядела населенной, она выглядела полностью непригодной для жизни. Если говорить о людях, а не о медведях и диких кошках. Этим тут было самое место.
Заноза находил дорогу, не иначе, как шестым чувством. Он видел в темноте, и он был здесь не в первый раз, но для взгляда Хасана узкая полоса асфальта терялась за пределом света фар, и казалось, она разматывается из-под колес машины и исчезает позади.
— Днем не лучше, — сказал Заноза. — Темно, ни неба, ни солнца, одни елки кругом.
