Роберт Маккаммон - Лебединая песнь. Последняя война
— Да, сэр.
Роланд ощутил рукоятку священного топора за поясом. Медленно стал подводить руку под себя.
— Он знает, что до неприкосновенного запаса ни за что не добраться, так ведь? И он послал тебя сюда, чтобы собрать объедки раньше, чем успеют другие? Ты, паршивец!
Шорр схватил его за воротник и потряс, что помогло Роланду подобраться поближе к священному топору.
— Полковник хочет собрать все в одно место, — сказал Роланд. Тяни время! — подумал он. — Он хочет собрать всех и разделить поровну еду и во…
— Ты врешь! Он хочет это только для себя!
— Нет! Еще можно добраться до НЗ.
— Говно собачье! — заревел человек, и в голосе его послышались безумные нотки. — Я слышал, как остатки нижнего уровня обвалились! Я знаю, что все они мертвы! Он хочет всех нас убить, а всю еду забрать себе!
— Кончай его, Шорр, — сказал другой мужчина. — Вышиби ему шарики из головы.
— Подожди, подожди. Я хочу узнать, где Маклин! Где он прячется и сколько у него оружия?
Пальцы Роланда почти коснулись лезвия. Ближе…
Ближе…
— У него много автоматов. Есть пистолет. И еще пулемет. Ближе и еще ближе.
— Там у него целый арсенал.
— Где там? Где там?
— В одном…
Помещении. Это как идти из коридора.
Почти ухватил.
— Какое помещение, ты, говнюк? — Шорр опять сграбастал его, злобно затряс, и Роланд воспользовался этим движением: он вытянул священный топор из-за пояса и взял его за рукоятку, крепко зажав кулак. Когда он решит ударить, это должно быть сделано быстро: если у тех двоих есть автоматы, его прикончат.
Плачь! — сказал он себе. Выдавил из себя хныканье.
— Пожалуйста… Пожалуйста, не бейте меня! — он издал звук рвоты и почувствовал, как ствол «Ингрема» отводится от головы.
— Маленький говнюк! Маленький вонючий говнюк! А ну! Стой, как мужчина! — он рванул Роланда за руку и стал ставить его не ноги.
Пора! — подумал Роланд, очень спокойно и взвешено. Рыцарь Короля не боится смерти!
Он поддался силе мужчины, поднимавшего его, и тут расправился, как пружина, извернулся и нанес удар священным топором, на лезвии которого еще была кровь Короля.
Свет фонарика сверкнул за скалой; лезвие врезалось в щеку Шорра, как будто отрезало кусок индейки в день Благодарения. Он был настолько, что на мгновение замешкался, и кровь брызнула из раны, а палец нажал на спусковой крючок, послав очередь пуль, просвистевших над головой Роланда. Шорр завалился назад, половина его лица была содрана до кости. Роланд кинулся на него, с озверением ударив, прежде чем тот смог направить автомат на него.
Один из оставшихся схватил Роланда за плечо, но Роланд метнулся в сторону, почти оборвав половину своей рубашки. Он опять кинулся на Шорра и схватился за его мясистую руку на автомате. Шорр зацепился ногой о мертвое тело, «Ингрем» выпал, брякнув о камни, у ноги Роланда.
Роланд подхватил его. Лицо его исказилось дикой гримасой и он рывком повернулся к человеку с фонарем. Расставив ноги в положение для стрельбы, как его учил полковник, прицелился и нажал на спусковой крючок.
Автомат застучал как швейная машинка, но отдача отбросила его на кучу обломков, и он уселся на зад. Падая, увидел, что фонарик в руке мужчины разлетелся, и раздалось сначала мычание, а потом вскрик боли. Кто-то застонал и пополз по полу. Роланд дал очередь в темноту, красные траектории от пуль зарикошетили по стенам. Раздался еще один вскрик, перешедший в бульканье и исчезнувший вдалеке, и Роланд подумал, что один из мужчин, должно быть, ступил в расщелину в полу и свалился вниз. Он обдал кафетерий струями пуль и лишь затем прекратил стрельбу, потому что знал, что теперь он один.
Он прислушался, сердце бешено колотилось. Сладкий запах пороха висел в воздухе.
— Ну давайте! — заорал он. — Еще хотите? Давайте!
Но в ответ была тишина. Всех он убил или не всех, он не знал. Он был уверен лишь, что одного-то убил уж точно.
— Сволочи, — выдохнул он, — сволочи, в следующий раз всех убью.
Он захохотал. Собственный смех ошеломил его. Он не был похож ни на какой из тех смехов, которые он слышал. Ему хотелось, чтобы они вернулись. Ему хотелось еще раз попробовать убивать.
Роланд поискал очки. Нашел мешок для мусора, но очки пропали. Теперь все будет смутно, но это было ничего, все равно света не было. Руки его наткнулись на теплую кровь и тело, из которого она вытекла. Минуту или две он бил ногой по его голове.
Роланд поднял мешок для мусора и, держа наготове «Ингрем», осторожно пошел по кафетерию туда, где, он знал, должен быть выход; носками ботинок он щупал, нет ли провалов. Ему удалось пройти в коридор.
Он все еще дрожал от возбуждения. Вокруг было темно и тихо, не считая размеренного падения где-то капель воды. Он на ощупь шел по дороге к спортзалу, неся мешок с добычей, горя желанием рассказать Королю, что он победил трех злобных гномов из подземелья. И что одного из них звали Шорр. Но здесь может быть еще много троллей! Они просто так не уступят, и, кроме того, он был не уверен, убил ли он сержанта Шорра.
Роланд скалился во тьме, его лицо и волосы были мокры от холодного пота. Он был очень, очень горд тем, что защитил Короля, хотя и жалел, что потерял фонарик. В коридоре под ноги ему попадались тела, раздувшиеся, как газовые баллоны.
Это превратилось в самую великую игру, в какую ему доводилось играть. Это обошло компьютерные игры на целый световой год.
До этого ему не приходилось стрелять в людей. И он к тому же не ощущал себя таким сильным.
В окружении темноты и смерти, неся мешок, полный объедков, и теплый автоматический пистолет «Ингрем», Роланд Кронингер наслаждался истинным экстазом.
ГЛАВА 24
СОХРАНИТЕ ДИТЯ
Громкий писк, шедший из угла подвала, заставил Джоша повернуться на бок за фонариком и включить его. Немощная лампочка выбросила смутное желтое световое копье, и Джош направил его в тот угол, чтобы узнать, что это было.
— Что это? — спросил Свон, сидевшая в нескольких футах от него.
— Думаю, что у нас крыса.
Он поводил лучом, но увидел только путаницу досок, соломы и холмик земли, где лежала Дарлин Прескотт. Джош быстро отвел свет от могилы. Ребенок только-только стал приходить в себя.
— Ага, думаю, это крыса, — решил Джош. — Вероятно, у нее внизу где-то тут есть гнездо. Эй, мистер крыса? — позвал он. — Не возражаете, если мы воспользуемся вашим подвалом на паях на время?
— Он кричит так, будто ему больно.
— Наверное, он думает, что наши голоса тоже плохо звучат.
Он отвел луч фонарика от девочки в сторону; он уже взглянул на нее при слабом свете, и этого было достаточно. Почти все ее красивые светлые волосы обгорели, лицо представляло собой сплошные красные водянистые волдыри. Глаза, которые запомнились ему как изумительно голубые, глубоко запали и были смутно-серого цвета. Он понимал, что взрыв не пощадил и его внешность: отблеск света обнажил измазанные серым ожоги, покрывавшие его руки и кисти. Больше этого он знать не хотел. Вероятно, сам он выглядит как зебра. Но, по крайней мере, оба они были живы, и хотя у него не было чем рассчитать время, прошедшее после взрыва, он думал, что они тут уже четыре или пять дней. Еда больше не представляла собой проблемы, у них было много соков в банках. Хотя в подвале было душно, воздух все же откуда-то поступал. Самой большой неприятностью был устоявшийся запах отхожего места, но сейчас с этим поделать было ничего нельзя. Может, позже он придумает, какую-нибудь более опрятную систему санитарии, может с помощью пустых банок, если закапывать их в землю.
