Адам Нэвилл - Ритуал
Он добрался до неясных очертаний кровати. Немного отдыха и тепла придаст ему сил. Завтра ему придется действовать.
При этой мысли он снова почувствовал себя больным и бессильным, и пожалел, что ударил Фенриса. Сейчас они будут начеку. Но он должен что-то делать. Может, сначала заняться штукатуркой. Да, отдохнуть, потом разбить ведром кувшин, как можно тише под одеялом. И начать рыть штукатурку, пока «Блад Френзи» отсыпаются после пьянки. Они все равно собираются его убить. Испортить стену было меньшей для него заботой.
Он сел на кровать. Уставился в пространство. Они все равно убьют его. Интересно, на что похожа смерть. Может, это просто темнота.
Над головой снова все было тихо, но ему казалось, что кто бы там ни был, они прислушиваются сейчас к его мыслям.
Люк снова лег. Кровать смердела навозом, но, по крайней мере, была теплой.
56
Он стоял у окна. Небо было белым от луны. Она заполняла собой атмосферу, словно какая-то планета, собирающаяся врезаться в землю. Простирающийся в бесконечность черный лес перед домом был неподвижен, но не безмолвен. Из его прохладной тьмы, из-под полога гигантских ветвей, мускулистыми руками хвалебно возносящихся к светящемуся небу, доносились странные крики. Темные листья на вершинах самых высоких деревьев были покрыты инеем падающего лунного света. Этот свет завораживал, но не нес вожделенного утешения.
Люк слышал, как в комнате у него за спиной кто-то щебечет ему что-то тоненьким голоском. Какой-то маленький человечек. Люк понимал его речь, хотя в жизни не слышал ничего подобного. Ему не разрешили оборачиваться.
Он почувствовал нестерпимое желание спуститься вниз, на ту белеющую под окном поляну. В огромном океане бескрайнего леса, в этом новом мире, было вырезано круглое плоское пространство, устланное мягкой шкурой из стриженной серебристой травы. Люк испытывал перед ним какую-то эйфорию, безумную радость. Хотя он понимал, что выбраться из круга стоячих камней будет непросто, если он посмеет спуститься туда. Туда, где будет кружиться перед пастью темного каменного склепа, глядя в белое небо. Он уже делал это. Делал? Он не был уверен.
А среди деревьев резвились фигуры. Это были дети. Ангелы. Слезы застилали Люку глаза. Фигуры то ли плясали, то ли крались на четвереньках вдоль края поляны. А, может, и то и другое. Иногда они поднимались на ноги и махали тонкими белыми руками, или возносили их к небу.
Было трудно разглядеть этих белых человечков из-за их резких перемещений в лесной тени. Они редко задерживались на одном месте и постоянно скакали туда-сюда. Но чем дольше он наблюдал за ними, тем чаще замечал их розоватые глаза и гибкие хвосты, кроваво-красные как земляные черви, пока они не исчезали в бесконечной тьме меж деревьев.
Сквозь оконное стекло он пытался расслышать их голоса, так как они что-то кричали ему. Они просили его спуститься и покружиться перед черными камнями под белым, льющимся с неба светом. Но потом он понял, что звук, издаваемый ими, больше походит на кашель или лай, а вовсе не на человеческие голоса. И он не был уверен, бывают ли у детей такие квадратные желтые зубы и такие широкие рты. В своих крошечных белых кулачках они сжимали кости. Длинные кости ног и рук.
Потом он понял, что они складывают кости в каменный склеп. Это был тот склеп, куда он должен был зайти и ждать кого-то. Из глубокой и далекой чащи бесконечного черного леса приближалось нечто.
Тоненький голосок и топот крошечных ножек по деревянному полу у него за спиной внезапно смолкли.
Он оказался внутри каменных стен старого склепа из стоячих камней и почувствовал острый запах земли. В тусклом свете он увидел кости. Они были разбросаны повсюду. Некоторые еще влажные и темные. Кости, собранные среди камней.
Он очнулся от сна и закричал, — Не надо! Не надо! Пожалуйста!
Но три фигуры вокруг кровати тянулись к нему все одновременно. Мертвенно-бледные лица, испещренные черными трещинами, надвигались на него.
Фенрис ухмыльнулся. Белки его глаз выглядели нелепо и ужасающе в черных глазницах. — Мы нашли твоего друга. Иди и посмотри, Люк. — Его красный рот, язык и желтые зубы как-то неестественно ярко выделялись на фоне черной помады.
Своими гигантскими лапами Локи сжал предплечья Люка. Люк попытался выдернуть руки, но Суртр сработала быстрее нейлоновым хомутом. Похоже, она окольцевала ему запястья, пока он спал, и теперь ремень затянулся сильнее. Кожа под узами побагровела и нестерпимо чесалась.
Его рывком посадили в кровати. Фенрис сдернул с его ног одеяло. Холодный воздух обрушился на него, и Люк почувствовал себя каким-то хрупким и уязвимым. Его обдало жаром стыда.
— Подъем. Подъем, — скомандовал Локи.
Фенрис ухмыльнулся ему. — Мужик, ты воняешь.
Люк поднялся на колени. — Нет. Вы делаете мне больно… Перестаньте. — Потом боль в запястьях заставила его замолчать, так как Суртр еще туже затянула ремень. Слезы размыли образ ее лунообразного лица и ее злобную безгубую улыбку.
Фенрис схватил его за руки, в то время как Локи сунул свою огромную лапу ему под правую подмышку. Вместе они подняли его, потом спустили с кровати и поставили на ноги. Фенрис ухмыльнулся ему прямо в лицо. — Сегодня для тебя большой сюрприз, Люк.
Они вытолкали его из комнаты, потом протащили по тесному деревянному коридору. Первой шла Суртр, широко ступая голыми ногами по деревянным половицам. Подошвы ее ног были черными как смоль. За ней следовал Локи, опустив голову, чтобы не задевать потолок и масляную лампу. Его тело затмило тусклый свет, проникавший в узкое пространство. Люк слышал за спиной хихиканье Фенриса, чувствовал ухом его горячее дыхание.
Все они были возбужденны, напористы, и торопливо толкались. Ему захотелось закричать, чтобы его оставили в покое, но мысль о том, что где-то здесь есть Дом, лишила его дара речи. Значит, он жив. Невероятно, но жив. Он почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется. — Где вы нашли его? Моего друга?
Наверху лестницы Локи повернул голову, длинные черные волосы колыхнулись чернильной массой. — Это он нашел нас.
Люк едва мог дышать, не то, чтобы говорить. — С ним все в порядке?
Фенрис рассмеялся и сказал, — Более чем.
Локи бросил на Фенриса хмурый взгляд, и отвернулся.
— С моим другом все в порядке? — требовательно спросил Люк. Голова уже кружилась не так сильно, боль в запястьях сменилась теплом.
— Эти ступени очень старые. Не свались, — сказал Локи.
Фенрис толкнул Люка сзади, и он проскочил первые три ступени. Налетев на старые стены, выпрямился. Это было все равно, что стоять на палубе маленькой лодки, или передвигаться по едущему поезду. Его качало из стороны в сторону. Было ли это из-за внезапного пробуждения, из-за связанных рук, или из-за травмы головы, он не знал. А потом он оказался на первом этаже, почувствовав голыми подошвами твердый пол. Из открытой входной двери на него хлынул свежий воздух, пахнущий сыростью, дождем и землей.
